Ровно в шесть двадцать - Дэвид Балдаччи Страница 23

к театру, в кармане зазвонил телефон. Дивайн взглянул на экран: сообщение от Эмерсона Кэмпбелла. Тот хотел встретиться и получить отчет о проделанной работе. Ясно, почему о нем вспомнили: до генерала дошли новости про убийство. Дивайн огляделся. Стоял обычный для Манхэттена воскресный летний день, то есть улицы были полны народу, который либо неторопливо прогуливался, либо спешил по своим делам.

Дивайн отошел за угол, подальше от прохожих, и набрал номер, высветившийся на экране. Включился автоответчик, сообщив время и адрес. К счастью, встречу назначили неподалеку отсюда. На мгновение Дивайн задумался, не следят ли за ним. Он посмотрел на телефон. Идиот. Если в «Эппл» знают, где он находится, то и Кэмпбелл, разумеется, тоже.

Он занял свое место в театре: в самом последнем ряду, слева. Зал был оформлен с большим вкусом. Людей пришло много: и молодых и старых, в основном женщины. Чувствовалось, что они предвкушают зрелище.

Погас свет, поднялся занавес, и Дивайн забыл обо всем на свете: на сцену вышли два известных артиста, находящиеся в зените карьеры. Они ждали Годо. Дивайн уже знал, что тот не придет. В этом и заключался смысл пьесы.

Дивайн был потрясен, как и в первый раз пятнадцать лет назад. Тогда, подростком, он только что принял судьбоносное решение, в результате которого и без того плохие отношения с отцом окончательно дали трещину. Дивайн увидел на сцене частичку себя. Ожидание, закрадывающиеся сомнения, внезапная радость и новая неуверенность. Вместе со шквалом эмоций пришел и другой вопрос: есть ли реальный смысл в той жизни, которой мы живем? Неужели все мы просто ждем… чего-то, что никогда не случится?

В тот раз он вышел из театра, твердо решив идти в армию и одновременно сомневаясь в своем выборе, как ни странно это звучало. В сложном человеческом сознании эти чувства легко уживаются – как и принятие того факта, что нужно отнять чужую жизнь. Дивайн знал это лучше многих.

Теперь, повзрослев, он иначе оценил пьесу Сэмюэля Беккета о двух мужчинах, отчаянно ждущих чего-то, чему они не могут дать определение.

Дивайн думал, что отслужит в армии положенный срок, потом, возможно, подастся в наемники. Или – чем черт не шутит – укатит на какой-нибудь отдаленный остров и станет валяться на пляже со стопкой хороших книг. Планам не суждено было сбыться. Он выучился на менеджера и пошел работать финансистом: чтобы хоть чем-то порадовать отца, чтобы стать похожим на брата с сестрой, чтобы добиться успеха в том смысле, как его понимают в Америке.

Но главным образом затем, чтобы наказать себя за убийство сослуживца – а это было именно убийство, как ни крути, и неважно, заслуживал ли тот смерти.

Когда зажегся свет и за актерами, ушедшими со стены после поклона, опустился занавес, Дивайн остался сидеть на месте, оглядывая театр. Стулья, ковры, лепнина на стенах были как новые: судя по всему, здесь недавно завершили ремонт. Хорошо, что старые здания сохраняют, а не сносят. Некоторые люди, дай им такую возможность, уничтожили бы все вокруг. Включая свое окружение.

Однако, что касается причин, по которым он сюда пришел, результаты оказались неутешительны. Дивайн так и не понял, зачем Юс говорила о пьесе. По словам Стамос, Сара приходила к ней в кабинет, рассказывала о спектакле и рекомендовала обязательно его посмотреть. Дивайн так и сделал. Однако он не понял, чем пьеса поразила Сару и какое отношение она имеет к ее смерти и к тому, что происходит в компании.

Чем больше он думал о разговоре со Стамос, тем туманнее казались ее ответы – она явно не хотела вдаваться в подробности и объяснять, зачем Юс рассказала про пьесу.

«Может, она знает, но не хочет говорить правду?»

Стамос упоминала, что Сара была напугана. Вдруг Дженнифер тоже чего-то боится?

Дивайна неожиданно осенило:

«Может, она думает, что я шпионю за ней по приказу Коула? Если тот причастен к смерти Сары, то Стамос, разумеется, будет сидеть тише воды».

Но если она боится Коула, зачем с ним спать?

Чтобы завоевать его расположение? Не закончить, как Сара?

С этими тревожными мыслями Дивайн встал и вышел, прихватив с собой программку: возможно, в ней найдется подсказка. Стоя в фойе, он дважды ее перечитал. Ничего не обнаружил.

Да, это не шпионский детектив, где злодей, мечтающий захватить мир, оставляет за собой цепочку таинственных подсказок, чтобы силы добра могли разгадать их и одержать победу.

Дивайн вышел из прохладного вестибюля в жару.

До встречи с Кэмпбеллом оставался час. Дивайн купил у уличного торговца кока-колу и хот-дог с кетчупом, горчицей и луком, перекусил, сев на бордюр возле стены вместе с другими любителями солнца. Он посмотрел на часы и прикинул, сколько времени уйдет на дорогу. Посидев еще немного, встал и отправился в нужном направлении.

Он больше не ждал Годо. Он сам шел к нему, если так можно выразиться.

По пути предстоял разговор с Эмерсоном Кэмпбеллом.

Глава 23

Дивайн решил срезать путь через центр города и пошел по Шестой авеню. Улица оказалась длинной, узкой, усыпанной ямами, забитой строительной техникой, с кусками содранного асфальта, разрытыми траншеями, фанерными и железными мостиками и развешанными на всех углах предупреждающими знаками. Работы, к счастью, в субботу не велись, зато в наличии были люди, тележки с едой, мусор и прочие прелести большого города во всем своем зловонном великолепии.

Убедившись, что за ним не следят, Трэвис подошел к двери итальянского ресторана с зеленым тентом, расположенного ровно посередине квартала. Для обеда было слишком поздно, для ужина – рано. Самое идеальное время для тайной встречи.

Дивайна, видимо, заметили, потому что дверь распахнулась прежде, чем он успел дотронуться до ручки. Он вошел, и на него хлынул поток прохладного воздуха из кондиционера. Человек, впустивший его, не произнес ни слова. Дивайн не стал на него глядеть. Не было никакой необходимости.

Он прошел по короткому коридору. В зале оказалось пусто. За узкой барной стойкой выстроились бутылки «кьянти» с плетеными донышками. На потертой деревянной столешнице стояло несколько металлических тарелок с пиццей, рядом лежала стопка ламинированных меню. В воздухе витали запахи чеснока, базилика, пармезана и соуса для пасты. Пятнистый дешевый ковер под ногами местами облысел. На стенах висели фотографии давно умерших знаменитостей и скучные гравюры с видами Неаполя, Рима и Амальфитанского побережья. На застеленных скатертью столах стояли бутылки с оливковым маслом и одинокие поникшие цветы в фарфоровых вазах. В общем, типичный итальянский ресторанчик, каких в городе немало.

Дивайн толкнул единственную дверь в конце коридора, сразу за туалетом. На дальнем краю небольшого стола сидел человек. Комната вмиг показалась тесной.