Данил Корецкий - Найти шпиона Страница 24

Патлатый. Ох уж этот патлатый!.. Ох, гад!.. Мало того что Семенов после того случая, с легкой руки полковника Еременко, получил прозвище «Долдон» и раз и навсегда был внесен в список «вечных топтунов», то есть обречен до конца дней своих оставаться прапорщиком… Мало, мало! Патлатый растлил советского человека приманками «красивой» капиталистической жизни, этими своими «Мальборо» и «Винстонами»! При своих мизерных доходах Алексей Федорович до конца восьмидесятых курил только «Золотое руно» по семьдесят копеек за пачку (а столько стоил полный обед в рабочей столовой), пустив таким образом на ветер без малого три тыщи советских рублей, а потом, когда в Москву сверкающей ниагарой хлынули импортные товары, – так только «Винстон» по целому доллару за пачку! Только «Винстон», хоть убейся!.. Семенов ничего не мог с собой поделать. Ничего. Он не мог курить ничего другого. Даже «Космос». Он, как зомби, как фруктовая тля, вынашивающая муравьиную личинку, которая ее позже пожрет, – покупал и покупал эти дорогие, эти гадские сигареты, курил и курил их, подрывая собственные здоровье и бюджет!

Но и это не все. Был еще покалеченный «жигуленок» его бывшего тестя. С хронически разбитым задом и левым крылом. В свое время Семенов спровоцировал шесть ДТП, перестраиваясь в крайний левый ряд без предварительных сигналов «поворотника» и, что обиднее всего, без всякой на то нужды. Ну не нужно ему было налево, сто лет не нужно!.. Он и сам понимал, что не нужно, что патлатого уже не догонишь, но все равно резко выворачивал руль! Вдруг что-то находило, суета какая-то дикая, паника: уйдет, гад, в такси сядет, скорее, скорее… и – раз: он уже там, на левой полосе, визжат тормоза, удар, голова болтается взад-вперед, будто мозги взбалтывает, и жена (теперь уже бывшая) орет:

– Лешка, ты опять! Ну сколько можно!

Семенов сидит в ступоре, молчит, смотрит в зеркало заднего вида и видит, как из «мерса», въехавшего мордой в его багажник, вылезает плечистый гигант… Ну, тут его перекрывает, взболтанные мозги закипают, и он вылетает навстречу:

– Тебя что, козел, держать дистанцию не учили?!

Благо умения вести рукопашный бой у него не отобрали даже вместе с ксивой, да и связей в органах не лишили… А потом, выпустив пар, Семенов лезет в карман за сигаретой. Конечно, это «Винстон» по доллару за пачку…

В общем, патлатый американец повлиял на его жизнь.

«Попался бы ты мне сейчас, гад!»

Но ведь не попадется… Поезд ушел. Вопросы надо решать радикально и без сослагательных наклонений. Как восточные деспоты. Султан не раздумывал, как ведет себя смотритель гарема, не лакомится ли он тайком султанской клубничкой… Потому что оскопленный слуга совершенно безопасен! Ах патлатый, патлатый…

Книжный лоток, Тверская, лапша в пластиковой баночке на обед, подстерегающий впереди простатит, ревматоидный артроз, служебный туалет на станции метро, куда каждый раз надо покупать жетон. В общем, да. Да… Да! Он, Семенов Алексей Федорович, – евнух в женской бане. Он ничего не может сделать с этим тучным стадом вражеских элементов. Ни трахнуть, ни бабахнуть. Только смотреть и фиксировать в уме…

А посмотреть тут есть на что. Вот наглядный пример! Из метро выходят двое. Мама и дочка. Спешат. Мама – типичный топ-менеджер, дочь – десятиклассница, красавица-дурочка. На плече – футляр скрипичный, в руке – нотная папка с золотой лирой на обложке. Фотографии таких красоток мамы и бабушки шлют в газеты, сопровождая трогательными пояснениями: «Ирочка очень веселая и послушная, она хорошо учится и мечтает добиться успеха: стать известным музыкантом…» А читатель задумывается: почему эта замечательная девушка сидит голая с раздвинутыми ногами и прикрывает промежность растопыренной ладошкой? Как это способствует музыкальным успехам? Непонятно… Правда, молодость, хорошая фигура вкупе с веселым и послушным нравом вполне могут способствовать и успехам, и известности в определенных кругах. Но при чем здесь музыка?

Вот так и эти. Идут на экзамен в консерваторский лицей, или на урок к преподавателю, или даже на сводный концерт особо одаренных выпускников московских музшкол…

Ну да. Они здесь три раза в неделю носятся туда-сюда, с девяти утра до семи вечера. В любую погоду. По пути на сводный концерт они частенько останавливаются рядом с припаркованными у дорогих ресторанов затонированными машинами и о чем-то переговариваются с водителями. Потом дверца открывается, мама с дочкой садятся в салон. Вместе или по отдельности. Проходит десять-пятнадцать минут – выходят и, не оглядываясь, идут дальше… И что это все означает? Ясно, что. Да Семенов готов прозакладывать свою жилплощадь и этот вшивый лоток в придачу, что в нотной папке у дочки – ЛСД на нарезанной квадратиками разлинованной бумаге, а в скрипичном футляре, в тайнике под скрипкой, – пакетики с героином. А мамаша – она и в самом деле менеджер, только работает не на какую-нибудь пиар-компанию, а на драг-дилерскую контору, и, как в песне поется, «у нее под юбкой дробью был заряженный обрез». Хотя, может быть, дело обстоит и не так плохо, а все ограничивается обычным минетом.

Поэтому Алексей Федорович не бежит звонить в «02», не докладывает и не стучит. Он только наблюдает. Фиксирует. Прошла любовь, завяли помидоры. Думаете, легко ему было расстаться с органами, с прекрасной своей юношеской мечтой? Нелегко. Тяжело было. Он преподавал физкультуру, он возил кишиневские сигареты на рынок, он пытался сколотить состояние на торговле промышленной макулатурой… Ну а теперь он торгует книгами. Отпускает товар, рекомендует покупателям последний выпуск «Кулинарного атласа мира» или справочник «Сад и огород», приглядывает за мальчишками, чтоб не сперли закатанный в пластик номер «Плейбоя» или «Пентхауза». Когда-то за такие журналы сажали – считалось, что это порнография. А теперь считается, что нет: художественное фото.

Семенов вздыхает. Работенка, конечно, так себе, паршивая. Но зато он не бегает под дождем, заметьте. Не прячется, не гоняется за кем-то, в любой момент может закурить ароматную сигарету. Быть евнухом – тоже неплохо. Ни тебе сифилиса, ни тебе детей, ни тебе разборок с султаном…

Ага. Или вот вам другой пример. Здоровенный бугай подошел к лотку, глянул на часы и принялся просматривать справочники. Да не «Сад и огород», не «Празничный обед», не «Собака в доме», а совсем другие, специфические: «Стрелковое оружие», «Все пистолеты мира», «Пистолеты и револьверы». Вроде надо ему время убить, да гляди увлекся: листает глянцевые страницы, хмыкает неизвестно чему, потом вдруг спросил:

– А поновей атласа нет?

– Куда еще новей, – Алексей Федорович пожал плечами. – В этом году вышел…

– Ну и что, что в этом? – прищурился бугай. – Половины новых моделей нету. И половины старых тоже…

– Чего там такого нет?! – вскидывается Семенов. Он хоть и не полковник, но лейтенанта перед увольнением получил, на оружие, слава Богу, насмотрелся. Да и справочников начитался. Вполне может поставить на место наглого бугая. – Все там есть!

– А «Казюлл», калибра четыреста пятьдесят четыре где? А «Смит-Вессон», модель шестьсот девяносто шесть, сорок четвертый калибр? Где они есть?

Судя по терминам и уверенному тону, незнакомец знал, о чем говорит.

– Какой такой «Казюлл»? – растерялся отставной лейтенант. Но разъяснения не получил.

Незнакомец посмотрел опять на часы, положил недосмотренную книжку и пошел в сторону Садовой, делая вид, что разглядывает что-то в витринах. Алексей Федорович проводил его внимательным взглядом.

Высокий, накачанный, сложен, как древнегреческий бог, голова посажена, как у голливудской знаменитости, походка носками внутрь, как у ветерана корейской кампании, челюсть англо-саксонская, рожа и кожа холеные просто донельзя – типичный мачо с Оушен-Драйв-авеню! А прикинут почему-то в джинсы «Колинз» за двести рублей, какие даже зацепившийся в столице пэтэушник на себя не напялит… Да маечка с чертановских развалов. Да туфли, стоптанные наружу, явно с чужой ноги – ведь не сваливает он так ноги, не сваливает! Он как тигр ногу ставит, как леопард – мягко и уверенно, чтобы в любой момент прыгнуть… Ну бал-маскарад, одним словом. Он не тот, за кого хочет себя выдать. Маскируется. А зачем, скажите? Одно из двух: вор или… Хотя воры уже и не маскируются, напротив, бравируют перед телекамерами! А вот кто маскируется, так это шпионы… Ага, смеетесь? Думаете, Алексей Федорович фантазирует?

Ладно, ладно. Думайте что хотите.

Алексей Федорович не фантазирует. Он только фиксирует. Для собственного удовольствия и внутреннего, так сказать, употребления. Вот увидите – этот мачо обязательно остановится у газетного киоска. Обязательно. Купит газету, осмотрится: нет ли слежки. И пойдет дальше. А потом обязательно произойдут некие события, о которых Алексей Семенов сказать ничего не может и предовращать которые, увы, не собирается. Хватит с него.