Антон Леонтьев - Зеркальный лабиринт мести Страница 24

А его врагом был Олег Петрович Ирдышин. Монстр из его ночных кошмаров. Убийца его матери…

И все то, что сжимало его сердце, не позволяя вздохнуть полной грудью, то, что сводило с ума, заставляя ночи напролет лежать, скрючившись в постели, то, что не позволяло ему спать с открытой дверью, то, что почти загнало его в могилу, вдруг рассеялось и улетучилось — без малейшего остатка.

Он помнил тот день, когда сумел наконец вздохнуть полной грудью. Когда, поняв, что, едва не лишившись собственной жизни, чуть было своими руками не подписал индульгенцию врагу. Монстру…

Тот, конечно, и не подозревал, что где-то на белом свете живет человек, который желает отомстить ему. Ведь Ирдышин резко пошел в гору, стал не только богатым и знаменитым, а очень богатым и знаменитым. И вновь и вновь прибегал к преступлениям в целях личного обогащения.

Хотя этому монстру требовались не деньги, вернее, не только деньги, а в первую очередь власть, так же, как в истории с мамой. Ибо он убил ее — хладнокровно и жестоко. А ведь мог бы спасти. Мог бы, но не стал этого делать… Ибо тогда бы под ударом оказался он сам. А этого монстр допускать не желал.

И вдруг все стало кристально ясным: в ту роковую ночь умереть должен был именно он, монстр, а не мама. Если бы это произошло, все развивалось бы совершенно по иному сюжету.

Если бы…

Но он прекрасно понимал, что история не терпит сослагательного наклонения — ни мировая, ни история отдельно взятого человека. То есть его самого.

Однако и эта мысль четко отпечаталась в его голове в ту ночь, когда попытка суицида едва не увенчалась успехом, он ведь сейчас может творить историю — как мировую, так и отдельно взятого человека. И не только себя. Но и историю монстра.

Историю его жизни и смерти…

Да, не зря он все же едва не отправился в ту ночь на тот свет, хотя и не верил в существование «того света». Только идиот мог рассчитывать, что после смерти его на бесконечной, залитой приятным светом равнине встретит любимая мать и виляющий хвостом пес из детства.

В ад он, соответственно, тоже не верил. Но верил, что демоны существуют — конечно, не те, мифические, проповедуемые разного толка церквями и религиозными культами.

Ад — это другие, как верно заметил какой-то шибко умный, давно дохлый писатель. А для него самого адом был он — враг и монстр…

И, ликвидировав его, он мог уничтожить какую-то часть зла в этом недобром мире. Да, в ту ночь он много что понял и обдумал.

Но понадобились годы, чтобы прийти к осуществлению плана. На каком-то этапе он уже отчаялся, но потом вдруг повезло. Да, конечно, это ведь было так просто: монстр совершил много преступлений, и покарать его хотели и другие.

Так зачем рассматривать людей, которые мучаются своими страхами, в качестве конкурентов, не проще ли объединить усилия?

Но это была его месть и его план. И его план, как он убеждался с каждым часом, был безупречен.

Прочтя очередную статью о скандале в благородном семействе, он усмехнулся и просмотрел уже заготовленное новое анонимное письмо, лежащее перед ним. Отсылать его еще рано, ведь он дал врагу сорок восемь часов. Но тот предпочел ничего не предпринимать. Нанял, правда, каких-то головорезов, но и они не уберегли его от позора.

И сделка с инвесторами сорвалась. Конечно, после конфуза с мертвой обезьянкой со снятым скальпом они в страхе бежали из Москвы на первом же рейсе, навсегда зарекшись от сделок с «этими сумасшедшими русскими».

Это был удар, да еще какой! Одно дело расстроить открытие центра красоты, а другое — многомиллионный долгоиграющий бизнес-проект. Проект, при помощи которого Ирдышин планировал выйти на международный уровень и завоевать новые рынки.

Не получилось…

И уже больше не получится. Потому что в данный момент, в этом он не сомневался, монстр утешает себя мыслью о том, что привлечет новых инвесторов. О любом скандале рано или поздно забывают, а пиар, даже негативный, в итоге играет только на руку. Хотя интересно посмотреть на тех «звезд», которые пойдут подтягивать свои морды и прочие части своих звездных организмов в клинику, где, вполне вероятно, орудует маньяк.

Но ведь Ирдышин тоже не дурак, вместо западноевропейцев попытается привлечь китайцев или индусов, в этих странах, в конце концов, отношение к освежеванным обезьянам не такое щепетильное. Конечно, старый прожженный циник рассуждает именно так. И не исключено, что он даже прав…

Однако вся ирония заключается в том, что у Ирдышина нет времени. Ведь он пока не понял сути игры. Сначала он получил сорок восемь часов и возможность покаяться. Покайся монстр, он бы, так и быть, покарал его самого, но отказался бы от всего остального плана.

Но Ирдышин и не думал каяться. Что неудивительно — собственная шкура и выгода всегда были ему важнее, чем чья-то жизнь.

Жаль, что он не понимает, что на этот раз речь идет о его собственной жизни и о жизни его близких. А когда поймет, будет поздно…

Так вот, сначала он получил сорок восемь часов. Время ультиматума истекло, враг и не думал сдаваться. Что же, был выдвинут новый ультиматум — и на этот раз срок был уменьшен вдвое. У него оставалось всего двадцать четыре часа. И — в этом он был уверен — враг снова ничего не предпримет. Точнее, конечно, предпримет очень многое, чтобы найти отправителя анонимок и того, кто сорвал ему выгоднейшую сделку, но каяться в грехе, в своем самом главном грехе, он не станет.

И двадцать четыре часа истекают… Он взглянул на цифровой циферблат на рабочем столе ноутбука, перед которым сидел. Что ж, оставалось меньше десяти часов… Сегодня вечером новый срок истечет.

И враг понесет очередную потерю. А вместе с этим получит новый ультиматум…

Да, план был, вне всяких сомнений, гениален. И, с другой стороны, очень даже честен, возможно даже, чересчур. Потому что он протягивал руку врагу, давал тому возможность в последний момент вывернуться и уйти от наказания.

Впрочем, враг свое получит — при любом раскладе. Вопрос лишь в том, готов ли он принести в жертву своих близких. Тех, кого любит. Тех, чья смерть ввергнет его в бездну отчаяния. Тех, на кого он может положиться…

Он снова взглянул на фотографию девушки. Да, ей тоже придется умереть, но что поделать… Ее лично он не ненавидел, она была мила и симпатична, но ее проблема заключалась в том, что ее отец — монстр.

В этом-то и суть…

Она умрет. Если, конечно, монстр не покается в своем самом главном грехе. Впрочем, чего гадать, ждать осталось недолго, считаные часы…

Он снова взглянул на циферблат, а потом открыл электронный документ, один из тех, в которых содержался текст нового ультиматума, и нажал кнопку «Печать».

— Олухи, тупицы, бездельники! — срывалось с губ Олега Петровича Ирдышина. Подойдя к бару, он налил себе немного коньяку и опрокинул его в себя. Конечно, не стоило принимать спиртное, но ведь запланированные операции пришлось отменить. Как, впрочем, и начало работы его уникального центра красоты. Ибо кто захочет после такого посещать оскверненный храм пластической хирургии!

Он был в гневе, да еще каком! И, несмотря на раннее утро, был облачен в костюм с галстуком. Впрочем, после инцидента на открытии центра красоты он так и не ложился.

Было, конечно, не до этого.

Напрасно он старался задержать этих иностранных идиотов. Они, несмотря на то, что он заказал и оплатил шикарнейшие номера в одном из лучших столичных отелей сразу на неделю, тотчас отправились в аэропорт.

Он попытался их переубедить, но эти европейские неженки тряслись, постоянно закатывая глаза и бормоча что-то о диких варварских нравах и несчастной обезьяне. Олег Петрович сам был готов прибить эту чертову обезьяну, если бы она не была уже мертва — кто-то свернул ей шею, для пущего ужаса снял скальп и подвесил за занавесом с этой идиотской записулькой.

Паника, конечно, возникла небывалая. Еще бы, прямо фильм ужасов в реальности. Хотя ведь не человека же подвесили, а всего лишь эту чертову обезьяну. А если бы она сама свалилась сверху и грохнулась своей башкой о мраморный пол на глазах всех приглашенных? Они что, тоже бы орали как оглашенные, стараясь покинуть прием и не слушая глупых слов ведущего, старавшегося изо всех сил как-то замять страшную ситуацию?

Но было понятно, что открытие центра красоты, в который он вбухал столько сил и еще больше миллионов, пошло коту под хвост, точнее, под хвост чертовой мертвой обезьяне.

И что за манера заводить этих идиотских экзотических животных? Была бы у старой стервы Беллы не обезьяна, а, скажем, черепаха или попугай, вряд ли удалось бы снять с них скальп и подвесить их в атриуме центра красоты. А ведь мерзавка Белла и до того пыталась испортить его праздник своим выступлением и демонстрацией уродливого лица. Неужели это она решилась на крайние меры?