Марио Пьюзо - Омерта Страница 24

После обеда Рубио повез Николь в свою роскошную квартиру. После страстных объятий в постели он подхватил ее на руки и закружил по комнате, шепча на ухо испанские стихи. Потом он усадил ее в кресло, разлил по бокалам шампанское и искренне, с сияющими глазами, воскликнул: «Я тебя люблю!» До чего же бесстыдные эти мужчины, подумала Николь. Она испытывала чувство глубокого удовлетворения от того, что предстоит сделать с Рубио. Ее отец сейчас гордился бы ею. Она вела себя как истинный мафиозо.

Возглавляя нью-йоркское отделение ФБР, Курт Силк вел дела и поважнее убийства дона Раймонде Априле. Он расследовал деятельность шести гигантских корпораций, которые вошли в сговор, экспортируя запрещенную к вывозу технику и технологию, в том числе и компьютеры, в коммунистический Китай. Занимался он и крупнейшими табачными компаниями, которые дали ложные показания на слушаниях в комиссии Конгресса.

А также эмиграцией не самых знаменитых, но достаточно известных ученых в Бразилию, Перу и Колумбию. Директор хотел узнать, в каком состоянии находятся эти дела.

— С табачными королями мы разобрались, — сказал Бокстон, когда они летели в Вашингтон. — Документальные доказательства поставок оборудования в Китай у нас в кармане: информаторы спасали свою шкуру. Осталось только разобраться с учеными. И я думаю, что после этого ты станешь заместителем директора. Никто не станет отрицать, что ты это заслужил.

— Решать директору, — ответил Силк. Он знал, почему ученые едут в Южную Америку, но не стал поправлять Бокстона.

По прибытии в Гувер-Билдинг Бокстона на совещание в кабинет директора не пригласили.

После убийства дона Раймонде Априле прошло одиннадцать месяцев. Силк хорошо подготовился к встрече с директором. Расследование убийства Априле зависло, но по более важным делам ему было что доложить. И он полагал, что на этот раз у него действительно есть шанс получить пост заместителя. Он многого добился и доказал свое право подняться еще на одну ступеньку служебной лестницы.

Директор — высокий, элегантный мужчина, предки которого прибыли в Америку на «Мэйфлауэре».[6] Огромное состояние обеспечивало ему политическую независимость, поэтому он мог ни на кого не оглядываться и в работе руководствовался самыми жесткими правилами. «Никакого обмана, — с самого начала заявил он своим сотрудникам. — Только закон. Никаких лазеек в Билле о правах „Билль о правах — первые десять поправок к Конституции США, принятые первой сессией Конгресса США 15 декабря 1791 г, и гарантирующие основные права граждан США.“. Агент ФБР всегда вежлив, всегда справедлив. И в частной жизни — пример для подражания. Любой скандал: избиение жены, пьянство, слишком тесные отношения с местной полицией, мелкие правонарушения, и вы получите пинка под задницу, даже если ваш дядя — сенатор». Последние десять лет Бюро жило по этим правилам. Не поощрялось и чрезмерное внимание прессы. А те, кого особенно хвалили газеты или телевидение, отправлялись считать иглу на Аляску.

Директор предложил Силку сесть в кресло, на редкость неудобное, стоявшее по другую сторону его массивного дубового стола.

— Агент Силк, я вызвал вас по нескольким причинам. Первая: своим приказом я вынес вам благодарность за эффективные действия в борьбе с мафией в Нью-Йорке. Благодаря вам мы переломили ей хребет. Я вас поздравляю, — он перегнулся через стол, чтобы пожать Силку руку. — Пресс-служба о приказе не сообщила. Вы знаете, такова наша политика: все индивидуальные достижения агентов Бюро ставит себе в заслугу. Опять же обнародование такого приказа могло навлечь на вас опасность.

— Только со стороны каких-нибудь психов, — ответил Силк. — Организованная преступность понимает, что агент ФБР неприкосновенен.

— Вы намекаете на то, что Бюро не чуждо вендетты?

— О, нет, — Силк покачал головой. — Просто мы уделим этим преступникам больше внимания.

С этим директор спорить не стал. Минимальные вольности он все-таки допускал.

— Держать вас в подвешенном состоянии несправедливо. Я решил не назначать вас своим заместителем и не переводить в Вашингтон. Во всяком случае, сейчас. На то есть причины. Вы накопили огромный опыт работы, можно сказать, в полевых условиях, а там еще есть что делать. Мафия, к сожалению, все еще функционирует. Вторая причина: официально вы отказались назвать руководству имя своего осведомителя. Неофициально вы его назвали. Но это секретная информация. То есть неофициально к вам претензий нет.

И третья: ваши отношения с главным детективом Нью-Йорка стали уж очень близкими.

Этой темой повестка дня совещания не исчерпалась.

— Как проходит операция «Омерта»? — спросил директор. — Мы должны очень тщательно следить за тем, чтобы все наши действия имели под собой законную основу.

— Разумеется, — с каменным лицом ответил Силк. Он чертовски хорошо знал, что иной раз приходится срезать углы. — У нас возникли препятствия. Раймонде Априле отказался сотрудничать с нами. Но, разумеется, это препятствие более не существует.

— Смерть мистера Априле пришлась как нельзя кстати, — в голосе директора слышались нотки сарказма. — Я не оскорблю вас, спросив, а не получали ли вы на этот счет какой-нибудь важной информации? Скажем, от вашего друга Портеллы?

— Мы ничего не знали. Итальянцы никогда не обращаются к властям. Нам лишь остается искать покойников. Как мы и намечали, я встречался с Асторре Виолой. Он подписал необходимые бумаги, но сотрудничать отказался. Он не будет вести дела с Портеллой и не продаст банки.

— Так что же нам теперь делать? — спросил директор. — Вы знаете, какой это важный момент.

Если мы сможем осудить этого банкира по закону РИКО, банки отойдут государству. И эти десять миллиардов пойдут на борьбу с преступностью.

Для Бюро это будет блестящим достижением. Тогда мы сможем прекратить ваше сотрудничество с Портеллой. Особой пользы от него уже не будет.

Курт, мы в очень щекотливом положении. Только мои заместители и я знают о ваших отношениях с Портеллой. О том, что вы получаете от него деньги, о его уверенности в том, что вы работаете на него. Вашей жизни может грозить опасность.

— Он не посмеет поднять руку на федерального агента, — гнул свое Силк. — Он, конечно, псих, но не до такой степени.

— Ладно, — кивнул директор, — по ходу этой операции мы упечем Портеллу за решетку. Каковы ваши планы?

— Этот Асторре Виола не такой уж наивный, каким хочет казаться. Я расследую его прошлое.

А пока хочу попросить детей Априле надавить на него. Но я сомневаюсь, что сейчас мы сможем воспользоваться законом РИКО с той же эффективностью, как десять лет тому назад.

— Это уже задача генерального прокурора, — ответил директор. — Наше дело — приоткрыть дверь, а уж потом тысяча адвокатов распахнут ее настежь. Мы обязаны предоставить улики, с которыми согласится суд.

— Насчет моего тайного счета на Каймановых островах, куда Портелла посылает деньги. Я думаю, какую-то часть надо снять, чтобы он думал, что я их трачу.

— Я это устрою, — пообещал директор. — Должен отметить, ваш Тиммона Портелла бережливостью не страдает.

— Он действительно верит, что я работаю на него, — улыбнулся Силк.

— Будьте осторожны, — предупредил его директор. — Не давайте ему повода зачислить вас в соучастники преступления.

— Я понимаю, — ответил Силк, думая о том, что сказать куда как проще, чем сделать.

— И избегайте неразумного риска. Помните, что с Портеллой связаны наркодельцы из Южной Америки и Сицилии, а они — люди непредсказуемые.

— Я должен докладывать вам ежедневно, устно или письменно? — спросил Силк.

— В этом нет необходимости, — покачал головой директор. — Я полностью вам доверяю. И потом, мне не хотелось бы лгать какой-нибудь комиссии Конгресса. Чтобы стать моим помощником, вы должны со всем этим разобраться. — И он замолчал, словно ожидая ответной реакции.

В присутствии директора Силк даже мысли держал под спудом, словно опасаясь, что тот может их прочитать. Но мятежный дух рвался наружу. За кого директор себя принимает? За председателя Американского союза защиты гражданских свобод «Американский союз защиты гражданских свобод — организация социалистов-пацифистов, созданная в 1920 г. Впоследствии расширила сферу своей деятельности защитой конституционных и гражданских прав.»? Со всеми его служебными записками, в которых раз за разом повторялось, что нельзя ставить знак равенства между мафией и итальянцами, мусульманами и террористами, черными и преступниками. А кто, по его разумению, совершал львиную долю преступлений?

— Сэр, если вам нужно мое заявление об отставке, я готов написать его сегодня же. Я достаточно проработал в Бюро, чтобы выйти на пенсию.

— Не нужно, — ответил директор. — Ответьте на мой вопрос. Можете вы оборвать ваши отношения?