Мэри Кларк - Мелодия все звучит Страница 24

Ее сын, конечно же, принадлежал к совершенно другому типу людей. В двадцать два года он начал карьеру в отделе контроля компании «Морган Стэнли». Благодаря этому молодой человек получил техническое обучение и доступ к компьютерной базе данных по финансовым отчетам фирмы – а потом слил эти данные своему отцу. Впоследствии Паркер мог заменять в отчетах имена и кое-какие цифры и рассылать эти отчеты своим вкладчикам.

Джоэл составил список всех учебных заведений, которые посещал Эрик Беннет. Этот список был именно таким, какой обычно всплывает в биографии любого богатого отпрыска с хорошими мозгами: до восьмого класса включительно – Гринвичская дневная школа, затем Эндоверский подготовительный колледж в Гринвиче, штат Коннектикут, и Магна-Карта-колледж в Монпелье[11].

В середине первого семестра второго курса в Магна-Карта Эрик забрал документы и перевелся в Тринити-колледж в Дублине. Там он и получил диплом.

«Я могу понять, почему он хотел учиться за границей, – размышлял Джоэл, – но зачем так неожиданно менять колледжи? Быть может, в тот момент что-то пошло не так? У него возникли какие-то неприятности? Была ли причина, по которой он хотел уехать из страны? Начну с этого и посмотрю, что мне удастся найти», – решил он.

На следующий день Джоэл отправился в Монтпилиер, штат Вермонт, и явился прямиком в деканат Магна-Карта. Там ему вежливо сообщили, что все записи гласят: Эрик Беннет бросил учебу в колледже по собственной воле, и больше никаких сведений здесь предоставить не могут.

Разочарованный, Джоэл пошел в библиотеку колледжа. Какое-то предчувствие подтолкнуло его просмотреть список благотворителей колледжа.

И здесь он нашел то, что хотел. В тот же месяц, когда Эрик Беннет так неожиданно покинул это учебное заведение, его отец, Паркер Беннет, внес пожертвование в размере десяти миллионов долларов в фонд развития колледжа.

36

Паркер Беннет начал финальную стадию подготовки к тому, чтобы покинуть остров Сент-Томас. Два года назад он оставил позади свою жизнь в качестве Паркера Беннета, имея при себе только то, во что он был одет.

Иногда он гадал, что случилось со сшитыми на заказ костюмами, куртками, галстуками, рубашками и обувью, которыми были забиты шкафы в гринвичском особняке. Их продали или пожертвовали кому-нибудь? Паркер надеялся, что Энн не окажется настолько сентиментальной, чтобы сохранить их и оставить гнить в шкафах. Именно так поступила его мать после смерти его отца. «Боже правый, – думал он. – В нашей мрачной квартире было два гардероба, и один из них превратился в святилище этого человека. Умер на месте от сердечного приступа, завершив ежедневную разноску почты. Всего сорок семь лет, но заядлый курильщик. На всех фотографиях он был снят с сигаретой».

На этот раз Паркер собирался приобрести как можно более неприметную одежду. Зимняя куртка на «молнии», шапка с теплыми наушниками, тяжелые ботинки.

Он все еще не был уверен, следует ли ему встречаться с Сильвией. Он не знал, можно ли ей верить. Он понимал, что сделал ошибку, проявив беспокойство, когда она на прошлой неделе попросила у него два миллиона долларов. Менее всего он хотел, чтобы она решила, будто ему не хватает денег. В следующий раз, когда Сильвия позвонила, он приятным тоном ответил: «Конечно, дорогая, сразу же!»

Было и кое-что еще. В разделе деловых новостей «Уолл-стрит джорнал» Паркер прочел, что ФБР предложило награду в два миллиона долларов за информацию, которая приведет к его поимке.

Это было нечто новое. Подобного рода награды редко предлагаются публично в таких делах. Возможно ли, что Сильвия о чем-нибудь обмолвилась? Быть может, ляпнула что-нибудь одной из своих подружек после нескольких стаканов мартини? В глубине сознания он постоянно размышлял о возможности подобного случая, но теперь, после объявления о награде, возможность стала полномасштабной угрозой.

Паркер уже сказал местным знакомым, что собирается уехать на шесть недель в Англию, поработать над правительственным проектом. Он не хотел создавать у них впечатление, будто куда-то спешит. Если он скажет, что график работ поменялся и ему нужно отбыть до конца месяца, это не должно вызвать подозрений.

Сегодня после обеда он условился сыграть в гольф с Леном Стэйси. Это нужно сделать. Если Лен опять начнет трепаться о его сходстве с Паркером Беннетом, он напомнит ему о человеке, который был так похож на Линдона Джонсона[12], что позировал для рекламы виски и получал деньги за то, что на шоу Джонни Карсона выходил на сцену и стоял за спиной ведущего, не говоря ни слова. Это было в те времена, когда Джонсон сидел в Белом доме.

Еще можно пошутить насчет поэмы, которую большинство людей его возраста читали еще в старших классах: в ней рассказывалось о близнецах, которых все постоянно путали друг с другом. Последняя строчка была такой: «Я умер, а похоронили братца Джона».

«Это должно сработать», – думал Паркер, ощущая, как в нем растет уверенность в том, что он вполне может сбить этого самозваного шутника с толку. И сегодня он с сожалением скажет Лену, что вскоре отбывает обратно в Англию.

37

Агент Джон Пирс, он же Тони Руссо, установил подслушивающую систему так хитро, что даже самый тщательный обыск в таунхаусе Энн Беннет не дал бы возможности ее обнаружить.

Он сделал это во второе воскресенье, когда Энн ушла на мессу – в тот же самый день, когда несколько позже увидел старый черный автомобиль, проехавший мимо дома. Проникнуть в жилье Энн незамеченным было легко. Датчик охранной системы стоял на двери, ведущей из гаража в комнату для отдыха. Конечно, еще один размещался на парадной двери, но Джон не стал бы рисковать тем, что кто-нибудь заметит его входящим в эту дверь.

На то, чтобы понатыкать везде «жучков», у него не ушло много времени. Когда Энн Беннет вернулась домой, она и не знала, что каждое слово, сказанное ею в гостиной, кухне, столовой, спальнях и комнате для отдыха будет записано.

В то воскресенье он не услышал ничего полезного. У Энн Беннет не было привычки разговаривать с самой собой. Она только раз звонила по телефону, и в ее разговоре с подругой не прозвучало ничего важного для следствия.

Задачей Джона было проверить, поддерживает ли Энн или ее сын какие-нибудь контакты с Паркером Беннетом.

Джон знал, что в нью-йоркской квартире Эрика тоже стоят «жучки», но Эрик был слишком умен, чтобы сказать что-либо разоблачающее его вслух или по телефону – ведь его телефоны тоже могли прослушиваться. Однако он навещал мать через день, чтобы поужинать вместе с нею. Он приходил на ужин вечером в прошлое воскресенье.

Тогда Энн упомянула имя Паркера Беннета. Она сказала:

– Эрик, я знаю, ты считаешь меня сумасшедшей, но что-то подсказывает мне, что твой отец еще жив.

На это Эрик ответил ей:

– Мама, постарайся выбросить эту мысль из головы. Если папа действительно жив, ты можешь представить, каково ему будет провести остаток жизни за решеткой? Ведь если его найдут, именно так и случится.

Энн промолвила:

– Эрик, предположим, что твой отец жив, его найдут, и бо́льшая часть этих денег все еще будет у него. Неужели они не отнесутся со снисхождением? Я имею в виду, разве он не может сказать, что у него было временное помрачение рассудка?

– Мама, никто не окажет ему снисхождение и никому не будет дела до каких бы то ни было помрачений рассудка. ФБР предлагает награду в два миллиона долларов любому, кто сможет сказать, где найти папу. Если он жив, то, уверяю тебя, каждый, кто узнает о его местонахождении, бегом помчится за вознаграждением.

Следующий вопрос Энн Беннет шокировал Джонатана Пирса:

– А что насчет его любовницы, той графини? Если твой отец жив, он наверняка поддерживает с ней контакт.

– Мам, папа никогда не думал, что ты знаешь о ней.

Слушая это, Джонатан осознавал, что Энн Беннет совершенно отчетливо воспринимает реальность и что сейчас она ясно демонстрирует это сыну.

– Эрик, я верю, что ты невиновен в преступлении своего отца. Я не знаю, поддерживаешь ли ты с ним контакт или нет – в случае, если он еще жив. Но я уж точно не глухая, не слепая и не глупая. Я всегда осознавала – даже в годы нашего с ним брака, – что Паркер из тех мужчин, которые всегда могут пойти налево.

Последовала пауза, в течение которой Джонатан напряженно вслушивался, стараясь не упустить ни слова из их беседы.

– Эрик, – продолжила Энн Беннет, – я знала обо всех романах твоего отца. Но я смотрела на это так: брак – это когда жена может быть счастлива, зная, за какого мужчину она вышла замуж, и способна жить с этим на свой лад. Твой отец путался с графиней восемь лет, а до нее – со множеством других женщин, за все те годы, что прошли до его исчезновения. Но если он все еще жив и она знает об этом, я боюсь за него. Узнав о вознаграждении, она может выдать его, если ей известно, где он находится.