Инна Павлова - Миллионеров украшает скромность Страница 24

О сне речи уже и быть не могло. Я достала банку с растворимым кофе и кипятильник, всунутый почти насильно любимой сестрой. Чай я не пью принципиально, кофе крайне редко. И сама бы не потащила эдакую огнеопасную дрянь ни за что на свете. Агрегат сестрица мне впихнула для того, чтоб я поила Милочку горячим чаем. «А ну как девочка простудится!»

Вообще-то я знаю точно, что любую хворь племянница лечит иначе: она сама мне как-то предлагала «испытанное средство» — водку с перцем. Но не станешь же объяснять и без того переполошенной матери несходство ее и дочкиных взглядов на «традиционную медицину»! Вот и пришлось тащить бандуру. Их, по-моему, в народе зовут «ведерными». И на кого они рассчитаны? На лошадей, что ли?

Однако уже после третьей чашки я поняла, что идея была не так уж плоха, а кипятильник действительно незаменимая вещь при проведении расследования. И мозговую деятельность стимулирует, и сна ни в одном глазу.

В отличие от меня полицейский оказался далеко не так бодр — все-таки третий час ночи, — и, похоже, пробудился не в лучшем расположении духа. Не желая травмировать раздраженного мужчину еще больше, я заговорила предельно вежливо и деликатно. Даже, в соответствии с требованиями этикета, осведомилась о его делах и самочувствии.

— Вы за этим позвонили? — почти любезно отозвался Крысилов.

— Не совсем, — уклончиво ответила я, но перейти к тому, ради чего и была затеяна побудка представителя власти, не успела. Польщенный моим вниманием, слуга закона принялся повествовать о недомоганиях, доставивших ему немало хлопот прошлой осенью.

— Да погодите вы со своим поносом, — я ужаснулась быстроте, с которой с карточки слетали деньги, — и про кашель расскажете потом. Мне надо с вами увидеться!

— Прямо сейчас? — уточнил дотошный полицейский.

— Да, как можно скорее, — подтвердила я. — Жду вас у себя в номере.

— Буду через полчаса, — лаконично заверил Крысилов и отключился.

Надеюсь, он все-таки воздержится от описания симптомов желудочного расстройства, осложненного бронхитом и хроническим недосыпанием. Кстати, а с чего это он меня принялся грузить своими болячками прошлогодней давности?

Неудивительно, что, отперев пунктуально точному Крысилову, я задала вопрос «в лоб».

— А о чем еще я должен был поведать? — пожал плечами визитер. — Раз уж вы среди ночи озадачились моим здоровьем, не мог же я отделаться дежурной фразой, что у меня все в порядке. На заботу и деликатность отзываются даже лягушки! Если что не так, извините. Болею я редко, более свежей информации у меня для вас не имелось!

Опасаясь, как бы благодарность не излилась очередным красочным описанием, я сунула полицейскому ключ и принялась каяться в содеянном. Каялась я долго, убедительно и, кажется, мужика разволновала.

— Вы ничего не преувеличиваете? — осторожно поинтересовался он, но я видела, что полицейский всерьез обеспокоен.

— Нет, конечно. Могу продемонстрировать пострадавшего. Вы его видели до нападения и вполне в состоянии заметить определенные изменения внешнего облика. Если полагаете, что это я его отделала, спросите у него самого. Не уверена, правда, что он горит желанием демонстрировать травмы именно теперь, но к побудкам ему не привыкать. И если до сих пор не придушил соседа, может, и к вам отнесется доброжелательно.

Полицейский сверился с часами и в предполагаемом добросердечии пострадавшего усомнился. Воцарилось молчание, во время которого я пыталась сообразить, требуют ли правила гостеприимства, чтобы я поила визитера кофе, или можно ограничиться пожеланием удачи и, наконец, улечься спать.

Проблему решил Крысилов, потребовавший, чтобы завтра я «забежала» в отделение. Причем с самого утра, то есть никак не позднее половины девятого. Это же надо! За мою доброту, гражданское мужество и сознательность платить такой черной неблагодарностью! Да теперь я если и сварю чудовищу кофе, то только затем, чтобы вылить ему на голову!

— Даже не думайте! — взвилась я. — У меня и так одни сплошные неприятности, а вы хотите лишить меня еще и пляжа!

— Если я правильно понял, — кашлянул мерзавец, — неприятности в основном не у вас, а у тех, кому «посчастливилось» с вами пообщаться. Я уж и сам начинаю опасаться…

А вот это правильно! Месть моя будет страшна. Я подарила грубияну взгляд Медузы Горгоны и самым недвусмысленным способом указала на дверь. Надо же! А ведь я чуть не поверила, что он не так плох, как мне сначала показалось. Ничего подобного! Он просто отвратителен! Самонадеянное, тупое чудовище! И чувство юмора у него такое же заурядное, как он сам.

Все, конечно, замечательно, но недальновидный болгарский мент, унеся с собой ключ, лишил полицию возможности поймать преступников. Или он собирается вместо меня податься в «Романию» и облагодетельствовать бандитов утерянным сокровищем? Не сомневаюсь, ему будут рады. Особенно если он представится.

В общем, мне просто ничего не оставалось, кроме как взять и это на себя. У меня нет улики? Ничего, зато у меня есть голова. В отличие от одного широкоплечего кретина, только с виду напоминающего гомо сапиенс.

Взбодрив себя очередной бадейкой кофе, я оделась как можно неприметней и выскользнула из отеля. Если у дамы на ресепшене, сменившей херувима, зародились сомнения в незапятнанности моего морального облика, она благоразумно их оставила при себе. Туристов здесь не только любят и уважают, но еще и ухитряются при каждом удобном случае подчеркнуть свое расположение.

Никаких ограничений для дорогих гостей. Покидать отели и возвращаться можно в любое время суток, а рестораны, даже если и написано, что закрываются, например, в два часа ночи, работают до тех пор, пока последний гость не соблаговолит по собственной воле покинуть заведение. Как бы персонал ни валился с ног от усталости, никому и в голову не придет поторопить припозднившегося клиента.

А теперь догадайтесь, возникли ли у меня проблемы с поисками тачки? И вызвал ли маршрут хоть одно возражение таксиста? Правильно, и в том и в другом случае ответ отрицательный. Другое дело, что и деньги шофер запросил немалые. Хотя это тоже как посмотреть. Ездить нам с ним предстояло часа три-четыре, и я не думаю, что в Москве такое удовольствие обошлось бы мне в двадцать долларов. Даже если бы дело происходило светлым днем, а не глубокой ночью!

К отелю я подъезжала где-то около восьми. Разумеется, утра. И эффект от выпитого кофе, ясное дело, остался в далеком прошлом.

Расслабляться я не собиралась и поминала самым добрым словом заботливую сестру. Вот вскипячу себе еще пару литров кофе и буду как новенькая.

Расплатившись с шофером, я направилась к лифту. Слава богу, в такую рань есть шанс его дождаться и не придется ковылять пешком на пятый этаж.

Благодушествовала я очень недолго. До тех пор, пока не вышла из автоматических дверей и не увидела под своей дверью посетителя. В отличие от Паши полицейский пачкать брюки не рискнул и сидел не на полу, а на стуле. Где он его раздобыл — неведомо, и я, конечно, огорчилась, что маялся он в относительном комфорте. Но все равно порадовал тот факт, что я отучила мужика вламываться без приглашения в номер.

— Давно сидите? — с надеждой осведомилась я.

Крысилов глянул на часы:

— Восемь с половиной минут.

Я обиженно поджала губы, но затевать перебранку в коридоре не рискнула.

— Ладно, заходите. — Я отперла дверь и впустила визитера.

— Где вы были? — Нахальный полицейский даже не потрудился придать тону официальность.

— На свидании, — холодно ответствовала я. — Надеюсь, ничего не имеете против?

— На свидании, говорите? — Мерзавец нарочито задержался взглядом на моей измученной физиономии без малейших признаков косметики, затем перешел к созерцанию поочередно поношенных джинсов, темной бесформенной водолазки и куртки от спортивного костюма.

— Ну-ну, то-то же вы смотритесь так… сексуально.

— Вы, между прочим, выглядите не лучше, — разозлилась я.

В действительности, к моему большому сожалению, несмотря на явные следы усталости — тени под глазами и заострившиеся скулы, — выглядел грубиян не так уж плохо. А если бы я, подобно глупышке Галочке, польстилась на его мифическую любезность и обходительность, возможно, мне пришло бы в голову, что в безукоризненно отглаженном светлом костюме мерзавец напоминает героя-одиночку из какого-нибудь голливудского боевика. Разумеется, до того, как он сведет счеты с «плохими ребятами» из мафии и его лицо и тело покроются синяками и кровоподтеками, еще больше подчеркивающими мужественность супермена.

— Не будем ссориться, — пошел на попятный Крысилов. — В конце концов, чем вы занимаетесь по ночам — не мое дело. Хочу только еще раз обратить ваше внимание на то, что кассирша мертва, а одного из ваших воздыхателей побили. Если не будете вести себя разумно, не исключено, что неприятности перекинутся и на вас.