Б. Седов - Король Треф Страница 24

Я вздохнул и повернулся к океану спиной.

И тут же увидел интересную картину. На крыше капитанского мостика, на самой верхней плоскости корабля, стояла голая женщина. Причем, кроме меня, ее не мог видеть никто. Это я сразу же понял. Выше этого места на корабле, кроме мачты, ничего не было, а расположение надстроек было таким, что подсмотреть было неоткуда. Разве что оттуда, где в этот момент стоял я.

Этой женщиной могла быть только Галя. И она точно знала, что я ее вижу. О таких вещах женщины всегда знают точно. Она сделала несколько гибких движений и, присев на корточки, стала расстилать какую-то тряпку. Понятно, подумал я, загорать отправилась. До нее было далековато, но я смог разглядеть, что ее тело было чисто выбрито везде.

Так, значит, капитан тоже соображает, что мохнатость не красит женщину. Молодец. А Галя тем временем расправила свою подстилку и, прежде чем улечься на нее, повернулась в мою сторону и помахала рукой. Я ответил ей тем же, и она улеглась, скрывшись из виду. Вот теперь ее точно никто не мог увидеть. Но она успела показать мне себя и тем самым как бы сказать мне — видишь, какая я гладкая, посмотри на меня, возжелай и знай, что я тебя тоже хочу. Между нами произошла бессловесная договоренность, и теперь оставалось только выбрать подходящее время и место.

Воодушевленный всем этим, я расправил плечи и решил сходить в рубку, посмотреть, как там рулят. А еще, когда я буду торчать у лобового стекла рубки, я буду знать, что в метре надо мной лежит голая женщина, которая думает о том, как бы залезть ко мне в штаны. И, похоже, залезание в штаны к мужикам интересовало ее больше всего в жизни.

Глава 2 НЕ СУЙ В ЧУЖОЕ…

Ближе к вечеру, когда солнце уже опустилось к горизонту и на гладкой воде появилась чешуйчатая сверкающая дорожка, я спустился в свое докторское царство и стал делать перед самим собой вид, что навожу порядок. На самом деле порядок у меня был идеальный, и, кроме двух сексуальных маньяков, которые приходили ко мне дважды в день, чтобы получить укол в жопу, пациентов у меня не было. Амбулатория сверкала чистотой, все было разложено под прямым углом, и мои действия носили чисто символический характер.

Но что-то удерживало меня от того, чтобы запереть эту богадельню и отправиться или к себе в каюту, или, например, на корму, чтобы полюбоваться приближающимся закатом А в открытом океане закат — это нечто особенное. Прямо скажу, производит впечатление.

Что удерживало меня, я понял, когда по коридору прошуршали легкие шаги и раздался тихий стук в мою дверь.

Я сразу понял, кто это мог быть, и, согнав складки на рубашке назад по ремню, равнодушно, но вежливо сказал:

— Войдите.

Дверь распахнулась, и, конечно же, это была она — Галя.

Оглянувшись по сторонам, она скользнула в амбулаторию и, повернувшись ко мне спиной, заперла дверь на ключ, который, как всегда, торчал в замочной скважине.

Снова обратившись ко мне лицом, она застыла на несколько секунд, потом глубоко вздохнула и бросилась на меня, как на горячо любимого мужа, который три года был на станции «Северный полюс — 4».

Ого, подумал я, с удовольствием отвечая на ее жаркие объятия, а Галя-то наша — горячая девчонка! Она подняла одну ногу и обвила ею мою талию. Это было здорово. Мне всегда нравились гибкие женщины, и я почувствовал, что начинаю возбуждаться. Она тоже почувствовала это и, отпустив меня, стала быстро раздеваться. Зараженный ее энтузиазмом, я скинул рубашку, брюки, в общем все, что было на мне. Но она успела раньше, и когда я снимал носки, а я терпеть не могу заниматься своим любимым делом в носках, она уже была вполне готова и стояла прямо передо мной, так что, когда я стал выпрямляться, то уперся носом прямо в ее так понравившийся мне гладко выбритый лобок.

Я не стал подниматься дальше и схватил ее за тугие ягодицы. Она застонала, и ее лобок стал судорожно подергиваться вперед.

Тут я почувствовал, что мое естество уже находится в том самом боевом положении, которое так любят женщины, и решил на этот раз обойтись без прелюдий. Я выпрямился, и мой стоявший в положении «зиг хайль» член с размаху шлепнул ее снизу прямо по пухлому пирожку. Она закатила глаза и схватила меня за плечи. Ее пальцы впились мне в кожу, и, надо сказать, это было вполне приятно.

Я чуть отодвинулся, и теперь член поднялся, как Кировский мост. Она прижалась ко мне, и поскольку я был выше ее примерно на голову, то он красиво торчал между ее чуть сплющенных на моем животе упругих грудей. Картинка была — что надо. Но я хотел продолжения, а она — тем более. Сама ведь пришла, не вытерпела!

Я взял ее за ягодицы, оторвал от пола и стал поднимать вверх, не прекращая прижимать к себе. Ее горячее тело скользило по моему все выше и выше. Она, опершись о мои плечи, облегчала мне эту приятную задачу. Наконец член оказался на уровне ее пупка, затем скользнул ниже, и я почувствовал, что он приблизился к ее горячей и влажной печечке, в которую я сейчас буду подбрасывать свои дровишки.

Она тоже почувствовала это и глубоко и прерывисто дышала. Ее голова была откинута назад, а глаза — закрыты. Она развела ноги в стороны и обняла меня ими на уровне поясницы. А потом я начал медленно опускать ее. Она закусила губу, и я почувствовал, как мой член, сам найдя дорогу, начал медленно входить туда, куда нужно.

Она, постанывая, быстро дышала носом, и я замедлил ее движение вниз. Тогда она, все так же держась за мою шею, нетерпеливо задвигала бедрами, пытаясь поскорее надеться на мой твердый и горячий сук, но я не спешил. Я знал, что чем медленнее войду в нее, тем скорее она увидит радугу и тем послушнее и податливее будет потом.

Наконец, когда казавшееся бесконечным медленное движение вниз закончилось, и ее уютная норка оказалась заполненной мною до самого конца, до того состояния, когда все уперлось в горячую и упругую преграду, она начала плавно вращать тазом. А я все держал ее на весу, вонзив пальцы в ее гладкий зад, и мне было очень приятно ощущать руками эти развратные движения, которые становились все быстрее и быстрее. Наконец она вся затряслась, как ведьма, увидевшая крест, и, завизжав сквозь сжатые зубы, кончила, часто ударяя меня лобком. Замерев на несколько секунд, она опять начала рисовать своим подвижным тазом страстную спираль, все быстрее и быстрее, и снова кончила. А когда она начала это в третий раз, я не выдержал и, опрокинув Галю на свой докторский стол, закинул ее ноги себе на плечи и начал часто и резко входить в нее размашистыми и глубокими качками.

Теперь она замерла, мягко распластавшись подо мной и полностью отдавшись моим уверенным и властным движениям, и только каждый раз со стоном выдыхала, когда я снова и снова пронзал ее своим тупым и горячим копьем. Я почувствовал, что момент водружения моего флага на воротах ее побежденной крепости близок, и ускорил движения. Она стала отвечать мне встречными толчками, я ускорился еще и наконец почувствовал, как по всему моему телу зарождаются огненные точки и жгучими пунктирами устремляются в поясницу. Их потоки становились все многочисленнее и резвее, потом они начали опоясывать меня, приближаясь туда, где бушевало горячее, тесное и мокрое движение, и наконец я почувствовал, как пульсирующий жидкий огонь устремился вперед по стволу моей перегревшейся пушки и выплеснулся в жадную сосущую темноту.

Я замер, пронзив тело раскинувшейся передо мной женщины, и только чувствовал, как неподвластная мне сила раз за разом выталкивает из меня горячие фонтаны. Галя жадно принимала их, они становились все реже и слабее, и вот, наконец, я был опустошен полностью. Закрыв глаза, я стоял, откинув голову, и хрипло дышал. Мой успокоившийся инструмент стал уменьшаться, худеть, становиться все более мягким и наконец выскользнул из нее, как мокрое мыло из кулака.

Мы молчали, постепенно успокаиваясь и дыша все реже и тише, и тут я услышал какой-то странный звук.

Это были тихие шаги, удалявшиеся от моей двери.

Я сидел за своим столом и, глядя на дверь, пил кофе.

Галя ушла уже полчаса назад, но беспокойство, которое тогда вызвали во мне тихие шаги за дверью, не ослабевало. Наоборот, оно становилось все сильнее, и я, нахмурившись, думал о том, кто бы это мог тайком шастать по кораблю и подслушивать под дверями. А в том, что этот кто-то именно подслушивал, сомнений не было. Во всяком случае ничего другого мне в голову не приходило.

А дальше, если следовать логике, выходило, что мои азартные кувыркания с похотливой Галей уже не являлись тайной. Баба на борту была всего одна, доктор — тоже, так что, сложив два и два, неизвестный шпион легко получал надежную четверку. И получалась отличная картинка — корабельный врач, не теряя зря времени, ловко напялил капитанскую пассию.

Это, по сути дела, было вопиющим нарушением корабельной этики. Галя была собственностью капитана, и мои действия можно было сравнить с наглым проникновением в гарем падишаха. Понятное дело, здесь не средневековая Персия, и отрубать мне голову или сажать на кол никто не будет. Но все равно ситуация получалась неприятная.