Наталья Андреева - Стикс - 2 Страница 24

— Езжай.

— Надо посмотреть, что там. Матери помочь. Участок-то большой. Если что — я на телефоне.

— Да, я слышу.

— Пусть молодой картошки привезет, — сказала теща дочери, хотя он стоял здесь же, в двух шагах. — И молока. Тебе полезно пить деревенское молоко.

— Руслан, слышал?

— Оно же грязное, — не удержался он. — Пейте порошковое.

— Ну что тебе, трудно?

— И пусть пьяный не приезжает.

— Руслан?

— Да слышу я! Все понял: пить деревенское полезно, но на глаза не показываться.

…На следующий день он поехал не в Первомайское, а в психоневрологический диспансер. Заскочил в районную больницу, к Лесе, где сказали: без изменений. По дороге вспомнил имя-отчество главврача. Владимир Степанович. Документальный фильм смотрел, затаив дыхание. Вот когда пригодилось! Несчастный случай в сауне, который вовсе не похож на отравление угарным газом. Есть человек, который тоже знает, что это не миф. Препарат, от которого с человеком приключается амнезия. Вот где надо искать доказательства. В психоневрологическом диспансере.

Но его ждало разочарование:

— Владимир Степанович в очередном отпуске.

— А вы, простите, кто?

— Ирина Федоровна. Я его замещаю.

Он пригляделся к женщине. Молодая еще. Симпатичная. У нее какой-то особенно приятный глазу медовый загар и огромные голубые глаза. Белое ей к лицу. Черт, возьми, приятная женщина! И среди психов? Он так и сказал, не кривя душой:

— Очень приятно, Ирина. Я из милиции. Вот мои документы.

— Опять?

— Что опять?

— Еще один человек, потерявший память?

— Даже двое.

— Вот как?

— На этот раз женщины.

— Женщины? — удивилась она. — И как же это случилось?

— Если бы я знал, я бы к вам не приехал. Мне бы хотелось проконсультироваться у Владимира Степановича.

— Да, он над этим работал. Последние три месяца посвятил только этому. Говорил, что собирается писать большую научную статью.

О шефе Ирина Федоровна говорила с большим уважением. Ее голубые глаза при этом светились, медовая кожа сияла.

— И были успехи? — поинтересовался он.

— Да, — оживилась женщина. — К пациенту, которого выписали последним, память вернулась! Он вспомнил все!

— Это радует. Что, и родные нашлись?

— А как же! Приехала жена, дочери. Они были так счастливы! Его ведь искали не один месяц. А он все никак не мог вспомнить ни фамилии, ни отчества, ни как оказался на дороге. Владимир Степанович сказал, что медикаментозно это не лечится, но помогает психотерапия. Ассоциативная память и… гипноз. Он долго работал с этим пациентом.

— Ассоциативная, значит. А могу я получить адреса этих людей? Кого забрали, куда. Полный список.

— Да, конечно. Раз вы из милиции.

Он споткнулся на фамилии «Мукаев». Перед ним лежала медицинская карта лучшего друга, которого давно уже не было в живых. Ваньку убили, а диагноз остался. Фу ты, черт! Опять путаница! Не следователь Мукаев потерял память. Другой. Это его карта. Спокойнее, парень. К вам с Ванькой это не имеет отношения. Спокойнее. Пытался разобрать каракули врача и не понимал ни черта. Диагноз, результаты анализов…

— Этого я хорошо помню, — оживилась Ирина Федоровна. — Следователь прокуратуры. Красивый мужчина. Высокий брюнет, лицо интересное. На киноартиста похож. Наши медсестры в него прямо-таки влюбились. Но его личность быстро установили и… За ним приехала жена. Но он так ничего и не вспомнил. Если хотите, у меня есть телефон его жены…

— Спасибо, не надо, — вздохнул он.

— Ах, да! Вы же тоже из органов!

— Более того, я из Р-ска.

— Ах, да…

— Ирина, а где обычно отдыхает Владимир Степанович?

— Вы бы спросили у его супруги. У Марии Ивановны. Мне он об этом не докладывает.

— А номер мобильного телефона главврача не дадите? Он у вас наверняка имеется. Мало ли что случится в клинике?

— Но он же в отпуске! Разве я могу дать вам его номер?

— Дело срочное. И серьезное.

— Ну, хорошо. Если он захочет с вами встретиться…

Мобильный телефон Владимира Степановича не отвечал. То есть отвечал металлическим голосом автомата, что абонент, ну и так далее.

— Значит, не хочет встречаться, — улыбнулась Ирина Федоровна. — И общаться. Три года человек не был в отпуске. Трудоголик. Обожает свою работу.

— И вдруг собрался в отпуск?

— Знаете, его корреспонденты замучили.

— Корреспонденты?

— Ну да. Одна съемочная группа, другая. Потом приехал какой-то журналист. Они долго беседовали, запершись в кабинете у Владимира Степановича. А потом он сказал, что берет очередной отпуск.

— Как выглядел журналист?

— Как журналист, — пожала плечами медово-голубоглазая Ирина Федоровна.

— А как они обычно выглядят? Извините, я не в курсе. Мне не приходилось общаться с журналистами.

Она задумалась. Он и не торопил. Изучал лежащий перед ним список, перебирал медицинские карты. Наконец медовая Ирина Федоровна сказала:

— Затрудняюсь его описать. Обычный. В джинсах и футболке. Спортивный. Волосы темные. Лицо… Обычное. Ничем не примечательное.

— А что было написано в журналистском удостоверении? Имя хотя бы помните?

— Он мне его не показывал.

— Почему же вы решили, что это журналист?

— А кто же еще?

— А вдруг, как и я, из милиции?

— Из милиции? Но…

— Владимир Степанович сказал, что это журналист. Так? — помог он.

— Да.

— И засобирался в отпуск. Адрес его не подскажете?

— Журналиста? Но…

— Главврача. Домашний адрес.

— Но…

— Ирина Федоровна, дело уже не просто серьезное, а очень серьезное. Мне надо убедиться, что с вашим начальством все в порядке. Что Владимир Степанович лежит сейчас в гамаке на даче, читает книгу…

— Он предпочитает рыбалку, — тихо сказала она.

— Сидит с удочкой на берегу речки и таскает одного за другим окуньков. Как только я это увижу, поверю и в журналиста.

— Вы думаете…

— Я пока ничего не думаю, но надеюсь на лучшее. Препаратом-то опять пользуются. Откуда он берется?

— Оттуда же, откуда и раньше.

— Тот источник давно перекрыт. Потерявшие память женщины — это уже не курьеры. К незаконной торговле спиртным отношения не имеют. Кстати, как вы думаете, есть разница?

— Разница в чем?

— Вы ведь врач. Есть разница, мужчина подвергся воздействию препарата или женщина?

— Разумеется. Особенности женского организма таковы… Я не буду сыпать медицинскими терминами и данных клинических испытаний у меня нет. Но я думаю, полагаясь на собственный опыт, что для женщины последствия будут серьезнее.

— То есть память к ней может так и не вернуться?

— Я не знаю, — честно призналась Ирина Федоровна. — Вот если бы Владимир Степанович…

— Ну, понятно. Разница есть. Женщины в таком состоянии к вам еще не поступали, данных нет, но разница есть.

— У вас хорошее чувство юмора, — обиделась она.

— Извините. Это нервное.

— Не хотите у нас полечиться?

— Не хочу.

— Может, вам выписать успокоительное?

— Меня ваше начальство успокоит. А если я его не найду, никакие лекарства не помогут. Потому что я дурак. Я должен был приехать сюда еще три месяца назад. Как только отсюда уехал «следователь» Мукаев. Не голову в песок прятать и на кофейной гуще гадать, а искать источник. Откуда-то он берется, этот газ? Скажите… Ирина, а он мог его изготовить?

— Кто он?

— Ваш шеф! Владимир Степанович!

— Изготовить что?

— Это… этот… Ну, газ.

— Он все может, — почтительно сказала Ирина Федоровна. — Но…

— Ладно, я понял. Спасибо за ценную информацию. Если мне понадобятся ксерокопии, — он кивнул на медицинские карты. — Вернее, суду. Я за ними приеду. Или пришлю кого-нибудь. Нет, лучше сам.

— Суду? — удивилась она.

— А как еще можно доказать его существование? Газа, — пояснил он. — Странно, что «журналист» не изъял документацию. Он смотрел карты?

— Я не знаю.

— Ах, да! Они же заперлись в кабинете! Не исключено, что все это — филькина грамота.

— Как-как?

— Произошла подмена. Это не те медицинские карты. Впрочем, я могу ошибаться. Кроме журналистов до вашего шефа дела никому нет, он действительно захотел в отпуск, пока шумиха не стихнет и СМИ не переключатся на другое. Время такое: то и дело где-то горит. Всего хорошего. Спасибо за ценную информацию…

Вечер

…«Обычный. В джинсах и футболке. Спортивный. Волосы темные. Лицо обычное». Если бы его, капитана Свистунова, попросили описать Петра Зайцева, он так бы и сказал. Такими же словами. И как бы ни напрягал память, не назвал бы ни одной особой приметы, несмотря на свой хваленый профессионализм. Обычный. В том-то и дело! Эх ты, профессионал! Зайцев-то круче! Но кто он? Частное охранное предприятие — миф, прикрытие. Но попробуй докажи это! Чья-то служба безопасности работает. И ищут они то же самое, раз приехали в клинику. И пока они опережают. Это понятно: их много, а он один. А вдруг все-таки журналист? «У тебя, Свисток, паранойя. Надо было у красавицы-медички таблеточку взять. Надо было…»