Дик Фрэнсис - Смертельная скачка Страница 24

— Вы знаете что-нибудь о нем лично?

— А в нем есть что-то личное?

— Нет?

Эрик засмеялся.

— Вы не находите, что охота за деньгами всегда что-то говорит о душе человека?

— Все, что делает человек, говорит о его душе.

— Но капиталист — это не человек, а капитал, — сказал Эрик.

— Но и о нем кричит каждая вещь, ему принадлежащая.

— Ладно, — улыбаясь, сказал Эрик. — Но я ничего не могу рассказать вам о Рольфе Торпе, во-первых, потому, что я с ним никогда не встречался, и, во-вторых, пока капиталиста не застанут в постели с секретаршей без пижамы, это самая скучная тема для колонки слухов.

Фотографии для шантажа, невольно мелькнула у меня мысль. Почему бы нет?

— Вы знаете человека, которого зовут Ларе Бальтзерсен? — спросил я.

— Конечно. Председателя Скакового комитета? Каждый в этой стране считает его респектабельной опорой общества. Он встречает послов, вручает награды. Постоянно на страницах спортивных газет и всегда рядом с человеком момента. Но можете себе представить, наш Ларе когда-то сам бывал героем дня. Известный мотогонщик, главным образом в Швеции. Естественно, до того, как банкирство окончательно пригладило его.

— Семья?

— Жена-датчанка, много приличных детей. Я заплатил по счету, и мы направились к машине. Один смотрел вперед, прижавшись огромной головой к ветровому стеклу. Несколько человек окружили машину и восторженно сюсюкали: «Посмотри, какой симпатичный мальчик». Дог реагировал на звуки, широко открывая в зевке свою гигантскую пасть.

Эрик потрепал собаку по голове и сказал: «Fanden ta dig». Дог без обиды перекинул объемное тело на заднее сиденье, и путешествие продолжалось.

— Что Ларе делал во время войны?

— Из Лондона читал по радио новости для Норвегии.

— Он не говорил мне, что жил в Лондоне.

— Сейчас он успокоился. Еще один потухший вулкан. Но больше пемзы.

Эрик пересек перекресток три секунды спустя после того, как дали красный свет, и, кажется, искренне не слышал страшного скрипа тормозов, когда шесть других водителей остановили машины у светофора. Один дружески ткнулся мокрым носом Эрику в шею, и тот, бросив руль, обернулся и погладил огромный мокрый нос.

Машина проехала с милю от центра города и остановилась перед современным квадратным строением из стекла и бетона, совсем не напоминавшим архитектурное изящество штаб-квартиры Сэндвика.

— Адрес тот, который вы мне дали. — Эрик с сомнением смотрел на чудовище в стиле модерн.

— Прекрасно, — сказал я. — Не хотите подождать в помещении?

Он покачал головой, хотя день был холодный и быстро темнело.

— Один излучает тепло, будто атомный реактор, и я не люблю сидеть в синтетических вестибюлях, точно экспонат на выставке.

— Ладно.

Я оставил их наслаждаться обществом друг друга, а сам поднялся в офис Рольфа Торпа, где, как и у Сэндвика, меня попросили подождать. На этот раз я сидел не в кабинете Торпа, а в небольшой приемной, завешанной таблицами и рисунками, рассказывающими о «Торп-Норд ассоциации». Здесь тоже были схемы земли в разрезе, диаграммы, свидетельствующие об успехах, карты районов, где ведутся работы. Но карты не Северного моря, а суши к западу от Осло, там, где горы.

Кто-то мне рассказывал, что Рольф Торп добывает серебро, но, судя по диаграммам, теперь он занимался не серебром или, вернее, не только серебром. Он и его ассоциация включились в гонку за титаном.

Рольф Торп был похож на свой товар по прочности, но отнюдь не по легкости. Он не затруднял себя вежливостью и не скрывал, что считает мой визит дурацкой выдумкой. Он ворвался в приемную с криком: «Проходите, проходите, у меня для вас только десять минут». И, не дожидаясь меня, прошел к себе в кабинет. Я последовал за ним.

Формой мебели, рисунком обивки, ковра его кабинет очень походил на офис Сэндвика и отражал скорее принятый стиль, чем характер хозяина. На стенах висели фотографии с изображением разных изделий из титана и карта, усыпанная точками, показывающими, где ведутся работы.

— Как вы добываете титан? — спросил я и, не дожидаясь приглашения, сел в кресло для визитеров. Он раздраженно занял свое место за аккуратным столом размером в пол-акра и закурил.

— Курите? — Он толкнул ближе ко мне коробку с сигаретами.

— Нет. Благодарю вас.

Он спрятал зажигалку и глубоко затянулся.

— Титан не лежит прямо под носом, как уголь. Вы хотите использовать ваши десять минут на такие вопросы?

— И на такие тоже.

Он озадаченно взглянул на меня, и его большие черные усы еще больше ощетинились. Но вроде бы он нашел, что эта тема не такая вздорная, как мои предполагаемые вопросы.

— Титан занимает девятое место среди наиболее распространенных на земле элементов. В горных породах содержится девяносто девять процентов титана, также он есть в нефти, угле, воде, растениях, в животных и человеке.

— Но едва ли вам удается получать титан из людей?

— Нет. В основном его добывают из минерала, который называется ильменит, он на одну треть состоит из титана.

— Ваша фирма занимается непосредственно добычей минерала в шахтах?

— Нет. Мы проводим изыскания, пробную добычу, консультируем и закладываем шахты.

Я рассеянно окинул взглядом фотографии на стене.

— Кроме скоростных самолетов, на что еще используется титан?

Он без запинки перечислил, где применяется титан, будто уже много раз отвечал на такой вопрос. И только в конце назвал краски, губную помаду и дымовые завесы. Казалось, не оставалось предметов, которые можно было бы сделать, не используя силу титана.

— Боб Шерман привозил вам какие-нибудь фотографии? — небрежно спросил я, не глядя на него прямо, но так, чтобы от меня не ускользнуло любое невольное движение, быстрый жест или тень в глазах.

— Нет.

— Он просил у вас совета по какому-нибудь вопросу?

— С чего бы вдруг?

— Люди иногда нуждаются в совете.

Он засмеялся, и в смехе чувствовался сарказм.

— Он не просил, но я дал ему совет — лучше работать с лошадью на скачках или оставаться в Лондоне.

— Он не нравился вам?

— Он должен был выиграть на моей лучшей лошади. А он проспал. Уже на полпути отказался от борьбы за победу и занял второе место. И все потому, что он не работал с лошадью так, как я говорил ему. Он никогда не прислушивался к советам.

— Вы думаете, что кто-то подкупил его, чтобы он проиграл?

Торп ошеломленно вытаращил глаза. При всем скверном характере такая мысль не приходила ему в голову. И надо отдать справедливость, он не клюнул на эту приманку.

— Нет, — твердо ответил он. — Боб Шерман хотел работать с этой лошадью на Больших национальных скачках. Лошадь — фаворит, и она их выиграла.

— Я видел этот заезд, — кивнул я.

— Правильно. Боб Шерман хотел работать с ней. Но я бы все равно нанял кого-то другого. Он очень плохо прошел в тот последний день.

Я понимал, что всякий раз, когда лошадь Рольфа Торпа не выигрывает, жокей в его глазах автоматически становится плохим. Я встал, чем снова озадачил его, и пожал ему руку.

— Приехав сюда, вы впустую потратили время, — сказал он.

— Ну что вы! Конечно же, не впустую. Я проверяю версии.

Он не провожал меня, я закрыл дверь и провел небольшую разведку. Больше кабинетов. Больше суеты, чем у Сэндвика. Впечатление, что делается работа, но никаких самородков.

Эрика не оказалось там, где я оставил его. Я вышел в большие стеклянные двери и тут же очутился в кромешной тьме. Потом позорно отступил в освещенный вестибюль. Случилось то, чего я не планировал: ночная прогулка в одиночестве, чтобы облегчить убийце его задачу.

Прождав минут десять, я решил, что Эрик просто забыл обо мне и уехал домой. Но он не забыл. Маленький кремовый «Вольво» примчался на огромной скорости и остановился на своем месте. Его владелец выскочил из машины и устремился к стеклянному входу.

— Привет, — сказал он, увидев меня. — Надеюсь, вам не пришлось ждать. Мне надо было покормить бдина обедом. Я совсем забыл вам сказать.

В машине Один облизал мне голову. Хорошо, что его уже покормили, подумал я.

Эрик на сверхзвуковой скорости вернулся в «Гранд-отель» и казался разочарованным, что больше мы никуда не поедем.

Глава 12

Безусловно, администрация «Гранд-отеля» принимала меня за сумасшедшего, потому что каждый день я требовал новый номер. Но они вообще отправили бы меня в клинику, если бы узнали, почему я каждый день меняю комнаты. Утром я просил зарезервировать последний освободившийся номер, если же их освобождалось несколько, то просил разрешить мне выбрать, в каком буду ночевать вечером. Они вежливо выполняли мое требование, опустив глаза, чтобы не выдать свое изумление, а я благодарно переносил свои вещи в номер, который сам выбрал минуту назад.