Юлия Алейникова - Труп на английской лужайке Страница 24

– Вообще-то она была подругой Кейт. Из-за нее сюда и переехала. Тантра-йога, вегетарианство, слияние с миром через любовь, чакры, медитация, они все были на этом помешаны. Ник с Кейт даже ездили в Индию к какому-то гуру. Совершенно съехали с катушек. И Ариана была с ними заодно. Но мне кажется, дело было скорее в Нике, чем во всем остальном. Они втроем были почти неразлучны. Ее муж был биржевым брокером, скучнейший тип. Вечно торчал на работе, совершенно был равнодушен к ее увлечениям. Но у Арианы не было своих денег, а жить на что-то надо. Вот, наверное, и выскочила за него. Он неплохо устроился в жизни, и она не прогадала. Но все равно бросила бы его ради Ника. Но тому нужна была только Кейт.

– Бедный Ник! – это прозвучало так искренне и восхищенно, что сэр Патрик сразу окрысился. Его Юля так не пожалела, а он, естественно, считал, что заслуживает этого больше.

– Бедный? А ты знаешь, что он спал с женой собственного сына? – от злости сэр Патрик перешел на «ты».

– С Викторией? – ахнула в ужасе Юля.

– Возможно, и с ней. Но с Николь абсолютно точно! Я сам их застукал за этим делом! – Сэр Патрик сочился желчью. – Наш благородный неотразимый Ник спал с женой собственного сына. Слышала бы ты, какие вопли оттуда неслись! Они устроились в гараже! Наверное, он все еще был в неплохой форме, раз она так заходилась!

– Что это за чушь! – возмутилась Юлия. – Я никогда не поверю, что Ник на такое способен.

– Спроси Адама, он в курсе, – зло усмехнулся сэр Патрик.

Юля вскочила, захлопнув альбом.

– По-моему, вы просто ему завидуете! Вы опустились, потворствуя собственной лени, этакая жертва обстоятельств! Как легко жалеть себя, несчастную жертву рока, судьбы, вместо того чтобы пойти и что-то предпринять. Элементарно устроиться на работу! Уж образование-то у вас наверняка есть!

– Еще бы! – гавкнул в ответ не менее злой сэр Патрик.

– Что, трудиться – ниже вашего достоинства?

– Вот именно! Но сейчас у меня появилась идея, как заработать! Может, сдать вас полиции? Вдруг выплатят вознаграждение?

– Опоздали! Меня уже не ищут! – пошла на открытый блеф Юля, убежденная, что выигрывает всегда наглейший.

– Посмотрим! – не сдался сэр Патрик.

– Рискните! Но вряд ли это понравится Апон-Тайнам, смотрите не лишитесь дармового стола!

Они сверлили друг друга взглядами, пока сэр Патрик не вздохнул и не сдулся. Боевой задор покинул его так же внезапно, как и нахлынул.

– Да уж. Лучше я у тебя еще сотню перехвачу, – проговорил он бесцветным голосом. – Кстати, если в деревне тебя засекут, можешь перебраться сюда. Дорого не возьму, – снова ехидно закончил он.

– Буду иметь в виду, – буркнула Юля, садясь обратно на диван. – А откуда у тебя свет? Вроде бы тебя отключили от электросети?

– Подворовываю у соседей, – невесело усмехнулся он.

– Надо было тебе снова жениться, когда супруга умерла, – доброжелательно проговорила Юля, считая инцидент исчерпанным.

– Я не Ник. Никто не подвернулся, – снова накуксился сэр Патрик.

– Ладно, не грусти. Вот тебе двести фунтов. Считай, что это плата вперед за постой. Может, я к тебе и перееду.

– Давай, будет хоть с кем поругаться.

– Кстати, ты не знаешь, кто убил Шарлотту? – обернулась в дверях Юля.

– Понятия не имею, – буркнул сэр Патрик, снова погрузившийся в свое прошлое.

Глава 20

В когтях страсти

Дело близилось к полудню, когда Юля покинула дом Тома Литтла и направилась по магазинам.

Да, вчера она приняла твердое решение в центре не показываться, из риска встретиться с инспектором. Но чем заняться до пятичасового чая, Юля не знала, к тому же обнаружив на кухонном столе аккуратно сервированный завтрак, прикрытый крахмальной салфеточкой, передумала.

Она уже третий день гостит у Тома. Ест, пьет, дурит ему голову, сидит на его шее, даже не предпринимая попыток хоть как-то разделить с ним хозяйственное бремя.

Юля твердо решила исправиться. Она сейчас же отправляется по магазинам, купит продукты и приготовит обед, а заодно и ужин. И купит себе цветные линзы. На всякий пожарный. Правда, она никогда раньше не носила линз и плохо представляла себе, как это бывает, но слышала от кого-то, что к этому быстро привыкаешь. Да и в любом случае деваться все равно некуда.

Она оделась, прицепила шиньон, на нос водрузила огромные темные очки и вышла из дома.

Рассеянно кивнув миссис Бабкок, Юля сделала вид, что не увидела обращенных к ней призывных жестов, и уж тем более ее не услышала и быстрым шагом двинулась вверх по улице.

Интересно, с кем мог вчера разговаривать Арчибальд Кук? Она продолжила размышлять над вчерашней загадкой. Дворецкий никак не мог позволить себе подобного тона с гостем Гарта. Прислуга – тем более. Кто-то из Апон-Тайнов?

Нет. Таким тоном мог разговаривать скорее уж Василий, чем семейство Джона. Но, во-первых, он не настолько владеет английским, а во-вторых, что ему могло бы понадобиться от бедного Кука?

Может, Арчибальд испортил какой-то невероятно ценный документ и хотел под покровом ночи замести следы? А Ник застал его на месте преступления и в состоянии аффекта позволил себе разговор в подобном тоне? Адама в этой ситуации представить себе не получалось, но вот Ника – пожалуй.

А с другой стороны, что могло ему понадобиться в архиве в четыре утра? Бессонница замучила? Решил перелистать бухгалтерию поместья за 1768 год? Или записки десятого герцога о путешествии на Восток?

Нет. Это явно был не Ник, и потом он бы ни в жизнь себе не позволил подобный неуважительный тон с человеком, стоящим ниже и к тому же своим гостем. Для этого он был слишком благороден и добр, слишком уважал людей, да и вообще не мог он, и все, сердито решила Юля, вспомнив, как сэр Патрик язвительно отзывался о своем соседе. Тьфу! Наслушаешься всякой гадости, а потом вот разные глупости в голову лезут.

Юля решила выбросить из головы весь этот вздор, тем более что к убийству он не имел никакого отношения. Арчибальда Кука в момент убийства в парке и близко не было. Он сидел в архиве, выходящем окнами на противоположную сторону дворца, и выслушивал тягомотные воспоминания мистера Беррингтона о том, при каких обстоятельствах были найдены хроники семейства Апон-Тайнов, пропавшие во времена первой гражданской войны в 1642 году.

Никаких сомнений в его непричастности к происшедшему не было. Так что гадать о том, с кем он там выяснял отношения, незачем.

А вот кто убил Шарлотту, поразмышлять стоит. И как ни крути, но самой очевидной кандидатурой остается Адам.

Он самая уязвимая личность в семействе. Если допустить, что Стив все же является незаконнорожденным сыном Ника, а по времени это не исключается, то он может претендовать на наследство. А у Апон-Тайнов есть что делить. Если Стив Янг и сам Ник не в курсе своего родства, то Шарлотта могла узнать об истинном происхождении Стива и грозилась раскрыть ему правду. Адам узнал об этом и решил остановить ее любой ценой. А что! Вполне правдоподобно.

Сэм и Викторию тоже со счетов сбрасывать пока не будем. А вот Ник, похоже, совершенно ни при чем. Ни поводов, ни психологической расположенности. Главным подозреваемым, разумеется, остается Адам, подвела Юля итог своих недолгих размышлений.

Юля дошла до центральной площади с небольшим круглым сквериком посередине, старой башней с часами и кучей маленьких магазинчиков. Вправо уходила главная широкая улица, застроенная белыми двух-трехэтажными домами, с низкими, почти касающимися земли эркерами, выкрашенными в красный, синий или зеленый цвета.

Народу, как всегда, было немного. В основном домохозяйки спешили за покупками. Прежде чем перейти улицу, она внимательно дважды осмотрелась по сторонам, не покажется ли из-за угла синий «Форд», и только потом рискнула пересечь площадь. С другой стороны к главной улице не спеша двигалась семейная пара с детской коляской. Юля прищурилась против солнца и с восторженным удивлением узнала Василия с Маруськой и Эбби.

Она замедлила шаг, пропуская их вперед, и не спеша пошла следом, стараясь не сокращать расстояние. От волнения она едва дышала. Так, наверное, чувствовал себя Штирлиц на встрече с женой, когда сидел с ней за разными столиками в ресторане, не имея возможности приблизиться.

Маруська выглядела вполне счастливой. Весело болтала ногами, пела про голубой вагон, почти точно попадая в мотив, и размахивала в такт сиреневой обезьянкой, которую держала за хвост. Василий катил коляску, Эбби шла рядом, придерживая его за локоть, чтобы не отстать.

Время от времени они перебрасывались короткими фразами, с улыбкой глядя на ребенка, это и создавало полную иллюзию счастливого семейства. Юля шла за ними, все больше мрачнея. Она буквально сверлила спину няньки недобрым взглядом.

Эбби в летнем платье сине-голубого цвета смотрелась очень юной и нежной. Ее слегка вьющиеся волосы до плеч распушились от легкого ветерка. Россыпь конопушек вокруг вздернутого носика придавала лицу трогательность. Платье удачно скрывало некоторые изъяны фигуры, почему-то припомнившиеся Юле. Низковатый зад и слишком длинная талия. Толстенькие щиколотки не выглядели такими тяжеловесными благодаря босоножкам на гейше. Василий с коляской и Эбби ступил на тротуар, Эбби споткнулась, и он покрепче прижал к себе ее руку, не давая упасть. Юля услышала, как скрипнули ее собственные зубы. Все трое выглядели совершенно счастливыми. Как видно, потеря жены и матери их несильно огорчила. Ползунова, во всяком случае.