Джеймс Чейз - Ударь по больному месту («Врежь побольнее») Страница 24

Я решил вернуться, совершенно уверенный, что именно здесь окопался и Хула Мински. Пока он сидит внутри этого логова, его не достать.

Остановившись у телефонной будки, я позвонил в отель «Спениш Бей» и попросил соединить меня с мисс Сандрой Тек.

— Минутку, сэр, — ответила телефонистка. Раздался щелчок, и послышался голос Сандры.

— Слушаю вас. Кто это?

— Вам удобно говорить? — спросил я.

— Говорите быстро, он на балконе.

— Мы сможем сегодня увидеться?

— В шесть, там же, — прошептала она и тут же добавила совсем другим тоном: — Извините, вы ошиблись номером.

Я понял, что Валински вошел в комнату. Вернувшись к машине и поразмыслив несколько минут, я отправился в полицейское управление.

Том Лепски был на месте и читал какую-то телеграмму. Два других детектива, сидя за столами, строчили рапорты.

— Привет, Том, — сказал я и, придвинув стул, уселся рядом. — Занят?

Он пристально посмотрел на меня:

— Где ты был вчера в полночь?

— Если тебе так уж хочется знать, — в постели у одной хорошенькой киски.

— Как ее зовут?

— Том, дружище, — сказал я, — почему ты разговариваешь в таком тоне и зачем тебе нужно знать, где я был?

— А вот послушай! — он развернул телеграмму: — Полиция Майами сообщает, что в океане, в районе порта, найдено тело Хэнка Сэнди. Причина смерти — огнестрельное ранение в голову.

Радость мощной волной захлестнула меня: одного не стало, остались Анжела и Мински. Однако я изобразил удивление:

— Интересно, кто бы это мог сделать?

— Любой, кроме тебя, — ехидно сказал Том.

— Это точно. Хотя, надо сказать, потеря небольшая. Я зашел за информацией. Том. Как идет расследование по делу Сюзи?

Он отвел глаза:

— К сожалению, ничего. Мы знаем не больше тебя.

— Вам известно что-нибудь о Соле Хармасе?

— Ты имеешь в виду шкипера с яхты Джо Валински?

— Именно.

— На него ничего нет. А почему он тебя интересует?

— Том, пойми, я не хочу оставлять это дело. Сюзи была моей невестой. Я собираю материал и, когда появится что-то конкретное, приду к тебе.

— Дай нам хоть какие-то факты или доказательства, и мы сразу начнем действовать.

— Так как же насчет Хармаса?

— Он в порядке. Имеет охрану. На него ничего нет, никаких зацепок.

— Еще одно: что ты знаешь о Хуле Мински? Том озабоченно посмотрел на меня:

— А этот сукин сын тебе зачем?

— Я уверен, что он был главным действующим лицом в этом деле с кислотой. Это он плеснул Сюзи в лицо. Судя по твоим словам, свидетели описывают как раз такого человека. А Сэнди пользовался его квартирой. Они оба виновны в гибели Сюзи, только Хэнк был за рулем, а Хула действовал.

— Доказательства, — потребовал Лепски, наклоняясь вперед.

— Пока нет, но будут, и тогда ты их получишь. Том покачал головой:

— Послушай, Дирк, ты не представляешь, чем тебе грозит все это. Я понимаю твои чувства и даже допускаю, что это работа Мински. Это, действительно, его стиль. Но он осторожен и хитер. Ты ничего не сможешь доказать! Хэнка Сэнди нет в живых, ты должен быть более-менее удовлетворен. Брось же это и не ищи себе смерти.

— Том, ты ведь знаешь, что эти парни шантажируют многих жителей города. Может, ты не знаешь, что в карман мафии ежемесячно приплывает полтора миллиона долларов?

— Вообще-то о фактах шантажа и вымогательства нам известно, но такая сумма?! Откуда ты знаешь?

— У меня есть свои информаторы, Том. Мне они скажут то, чего не скажут тебе. Так вот, послушай. Первого числа каждого месяца почти все бизнесмены города раскошеливаются. Большие тузы платили Сэнди прямо в его клубе, сошки помельче отправлялись на яхту Валински в три ночи: там основной пункт сбора дани. В это время все спят, и на побережье нет никого, кроме двух полицейских, но мафия платит им за молчание. Имей в виду, Том, этих двоих надо заменить на нормальных копов, которые последили бы за людьми, посещающими яхту Валински.

— Но ведь клуб Сэнди больше не существует!

— Ну и что? Найдут другое место. Я сообщу тебе, где это будет.

Лепски взъерошил разом взмокшую шевелюру.

— Я рассчитываю на тебя. Том. Нужно в конце концов что-то делать. Следующее первое число — ровно через неделю. — Я отодвинул стул и встал.

Лепски посмотрел на меня чуть ли не умоляюще:

— А Мински пока оставь в покое. Тебе одному не заглотить этот кусок — застрянет. Даже нам он пока не по зубам, — и, понизив голос, продолжал: — В этом городе немало акул, которые скорее готовы платить мафии, чем быть разоблаченными в своих грязных делишках. Они считают это даже благом для себя, так что не стоит о них слишком беспокоиться. За каждым из них что-то есть, запомни это, Дирк.

— Думаешь, я не знаю? Значит, вы не собираетесь ничего делать?

— У них хорошо отлаженный механизм, работают они без срывов, и подкопаться под это сооружение очень нелегко. Мы, конечно, знаем, чем занимается Валински, но это ничего не дает. Нужно, чтобы несколько жертв шантажа сделали заявление в полицию. Тогда, и только тогда мы могли бы начать действовать, но таких заявлений нет и никогда не будет. Все понимают, чем это грозит. Допустим, нам повезет, и мы найдем несколько человек, которые признаются, что их шантажируют. Что дальше? Пока дело дойдет до суда, всех пострадавших найдут в океане, так же как Сэнди.

— И поэтому вы бездействуете?

— Ты прав. В общем бездействуем.

— Замените хотя бы портовых копов. Попробуйте разрушить это осиное гнездо, куда стекаются такие деньги!

— Обещаю тебе поговорить с шефом.

— Пока, Том, — сказал я и ушел.

Билла не было дома, и я понял, что он наблюдает за Анжелой Торенс. Отдохнув немного, я принял душ, переоделся и без пяти шесть был уже в «Трех крабах».

Метрдотель приветствовал меня как старого знакомого.

— Мисс Тек ждет вас, мистер Уоллес, — предупредительно сообщил он. — Вы уже знаете, куда идти. , В этот сравнительно ранний час официанты сновали, раскладывая на столы приборы и салфетки. Я кивнул, поднялся по лестнице, постучал в дверь и, войдя, увидел Сандру, сидящую за столиком.

— Привет, Дирк, — первой поздоровалась она. — Сегодня я спешу. Его не будет только до семи.

Я сел напротив и снова почувствовал, что попал в гипнотическое состояние, в которое впадал всегда в присутствии этой странной девушки. На этот раз Сандра была в голубом платье, и я не мог решить, какой же цвет ей больше к лицу, и наконец понял, что моей собеседнице идет решительно все.

— Я видел Мински и теперь знаю, где он окопался. Реакция ее была мгновенной: ноздри раздулись, изумрудные глаза блеснули.

— Вы видели его? Когда? Где? Я коротко рассказал ей обо всем.

— Ага! — воскликнула Сандра. — Так вот он где! Это местечко я знаю. Это мой отец предложил построить там ранчо. К сожалению, эта крепость абсолютно неприступна. Пробраться туда нам не удастся.

— Хорошо, будем ждать. Когда-нибудь он выползет оттуда.

— Конечно, выползет, — с удовольствием подхватила Сандра, — уж в последний день месяца — точно! Тогда-то мы с ним и встретимся.

Такой дьявольской улыбки я еще никогда не видел на женском лице.

— И что же вы предлагаете сделать с ним? — спросил я.

— Мы схватим его. Он мне нужен живым. Я заставлю его мучиться! — ее лицо превратилось в каменную маску.

— Схватить Мински… Вам не кажется что это, как если бы мы попытались поймать тигра сачком для ловли бабочек?

— Я буду думать над этим. Шеф на три дня уезжает в Нью-Йорк. Встретимся здесь в четверг. Это будет последний день месяца.

Я послушно кивнул:

— Хорошо, встретимся здесь. Она улыбнулась и вышла, похлопав меня по плечу. Несколько минут я сидел, размышляя, а потом спустился вниз, сел в машину и поехал домой.

Глава 8

Было 20.30, когда я услышал, как Билл открывает входную дверь. Все это время я сидел, обуреваемый тяжелыми мыслями, и время от времени взбадривал себя порциями виски. На улице шел дождь, и я слышал, как тяжелые капли ударялись о стекло.

Я встал Биллу навстречу, собираясь приготовить выпивку, но, встретившись с его взглядом, замер на месте.

— Ни о чем не спрашивай, — устало сказал он. — Только есть! Большой кусок мяса величиной с твой письменный стол. Все остальное — потом.

— Билл, нам нужно очень серьезно поговорить.

— Повторяю, я голоден как волк. Восемь часов я отсидел под дождем с одной-единственной горячей сосиской во рту. Никаких разговоров — только еда.

Прошло минут сорок, пока Билл расправлялся с огромным куском мяса. Наконец лицо его стало приобретать человеческое выражение. До этого он был похож на беженца, у которого во рту не было ни крошки, по крайней мере, дней десять.

Зная Билла, я надел плащ и вышел к машине, которую он взял напрокат.

Вернувшись из гаража, я увидел, что мой друг пришел в себя, и сказал: