Фридрих Незнанский - Провинциальный детектив Страница 24

Он ничего не ответил, только махнул рукой.

Отделение токсикологии находилось на пятом этаже шестнадцатиэтажного здания. Лифт шел вниз мучительно долго и точно так же поднимался наверх. Можно было, конечно, пойти пешком, но больница была большая, и совершенно не хотелось заплутать в лабиринте лестниц и коридоров.

Оставив их на скамеечке, Кира подошла на пост. Они остались вдвоем, издалека наблюдая за слегка нелепой фигурой девочки, опиравшейся на стойку.

– Дочка Анны на нее не похожа, – прошептала Алевтина. – Я ее один раз видела, но запомнила хорошо. Совсем не похожа.

– О чем ты? А вообще-то, я надеюсь, что она ни в чем на нее не похожа. Так для нее было бы лучше.

– Если учесть, что я за вчерашний вечер узнала про ее папашу, на него ей тоже лучше не походить.

Кира вернулась и вжалась в кресло.

– Говорят, что врач вроде как занят. Придет позже. Я буду ждать.

Он попытался уговорить ее пойти домой. Все аргументы были разумными и здравыми, но не действовало ничего. Она будет сидеть здесь в кресле и ждать, когда мама откроет глаза.

– Кира, это бессмысленно. Выспишься дома и придешь завтра. – В этот раз Алевтина постаралась изобразить жесткость.

– Ничего себе «бессмысленно»! Она проснется часа через три, и никого близкого рядом не будет! Не тратьте время! Но все равно, спасибо, что пришли.

Турецкий взял Алевтину за руку и двинулся якобы к посту медсестры. Это был обманный маневр.

– Аля, выйди, – шепнул он ей на ухо. Она недоуменно вскинула голову. – На пять минут. Куда-нибудь: в туалет, покурить. Ну, не знаю. Придумай что-нибудь. Ненадолго.

Может, Алевтина и обиделась, но исчезла мгновенно.

– Теперь рассказывай! – Он тронул за плечо девочку, уже почти впавшую в забытье. Не открывая глаз, она начала бормотать: «А чего рассказывать… Я устала очень. Уже пятый раз».

– Пятый раз после смерти отца? – Произнес и понял, что это просто невозможно. Иначе Смородская просто не вылезала бы из больницы.

– Нет. Пятый раз за последние… да, за последние шесть лет. Мне было девять, когда первый…

– Почему?

– По разным поводам, а вообще-то – все по одному и тому же. Лучше бы они давно развелись. Сейчас ее то «клинит» на почве того, что он умер и ей уже не отомстить, либо она начинает скучать ужасно, вспоминать всякие моменты трогательные. А на самом деле их как будто и не было, этих моментов. Я все видела, все помню. Он всегда был чужой. Так что, чего она вспоминает? – Кира взбодрилась и уже почти затараторила: – Я не знаю, почему они не разводились. И пусть не говорит, что из-за меня. Мне было все равно. Это мне сейчас не все равно, что она делать будет. Скажите, а вы действительно узнаете, кто его убил?

Сыщик вздрогнул. Ничего себе вопросик! И как на него ответить? Честно. Да, пожалуй, только честно.

– Не знаю. Не уверен. Совсем не уверен.

– Я тоже думаю, что не докопаетесь. Если хотите мое мнение – бесполезное это дело. Но вы пока не уезжайте в Москву, ладно? Надо, чтобы она сама приняла решение свернуть это дело. А то она просто ненавидит, когда что-нибудь решают без нее. Разозлится ужасно. А куда, кстати, эта ваша помощница делась? В гостиницу уже ушла, да?

Алевтина давно уже покурила, да и до туалета дошла. Умылась холодной водой. Спать совершенно расхотелось. Обострилось обоняние – в нос ударили больничные запахи. Больницы разные бывают. В некоторых атмосфера какая-то тревожная, пахнет бедой и безнадегой. Эта, несмотря на монструозное советское здание и обшарпанные коридоры, почему-то не действовала подавляюще. Сильно пахло хлоркой, и только. Аля и не думала обижаться на Турецкого, уже свыкшись с мыслью, что здесь все на нее реагируют как на чужеродный, нежелательный элемент. Такая судьба, видать. А девочку жалко. С ней действительно надо поделикатнее.

Она остановилась в дневном проеме и наблюдала за ними на расстоянии. Наверное, он ее ехать домой уговаривает. Алевтина была недалека от истины.

– Кира, сейчас не время разговаривать. Три часа уже. Я к тебе завтра заеду. Хочешь, помогу маму забрать?

Она молча помотала головой.

– Давай домой спать, а?

Она опять помотала головой. Упрямая девица. Внезапно на него накатила неконтролируемая усталость. Вот что делать с пятнадцатилетней упертой ослицей, которая втемяшила себе в голову несусветную глупость и даже слушать никого не желает? Он растерянно оглянулся и заметил прикорнувшую на посту медсестру и стоящую в дверном проеме Алевтину. Она двинулась к ним, осторожно взяла Киру за локоть и, не говоря ни слова, заставила подняться. Та, как ни странно, подчинилась. В машине девочка все так же молчала, постепенно впадая в полный ступор то ли от усталости, то ли от ноющей внутренней боли. Подъехали к дому и еще немного постояли, дождавшись, пока она откроет тяжелые ворота, ведущие на внутреннюю территорию.

– Там с ними кто-то еще живет? – спросила Алевтина.

– Я никого не видел.

– Плохо. Она, получается, совсем одна осталась.

– Не волнуйся, она сейчас спать будет сном младенца. Так устала, что уже не до глупостей.

– Хорошо, что ты так уверен. Все-таки безумная тетка эта Анна Федоровна. Пятый раз травится, и все безуспешно.

– Откуда ты знаешь, может, она раньше другие варианты пробовала.

– А ты циничный стал, Александр Борисович. Для кого спектакль-то устраиваешь? Для ребенка, что ли? Не понимаю…

– Очень хорошо, что не понимаешь. Такое лучше не понимать.

По дороге в гостиницу он думал о том, что Кира на самом деле очень благодарный зритель. Хорошо бы Анне Федоровне понять, что этим злоупотреблять не стоит. Бедная Анна… Завтра наверняка от стыда сгорать будет… Впрочем, завтра – это уже сегодня. Когда он вошел в свой номер, на часах была половина пятого. Сегодня. Сегодня он, может быть, уже уедет из этого сумасшедшего дома, и пусть они сами разбираются. Пусть разбираются сами…

Он заснул беспокойным неглубоким сном, полным беспорядочных цветных картинок.

Глава 25

– Здравствуйте! Я – Настя. Не помните?

Где он видел эту девицу? Страшна, как смертный грех. Бедняжка, зачем она себе челку в розовый цвет покрасила? Хорошее начало рабочего дня!

Настя поджидала «в засаде» у отделения, и выросла перед ним внезапно, будто из пустоты. Настя? Откуда она взялась вообще? Лицо знакомое.

– Не помните меня? Я Кати Гороховой одноклассница. Вы к нам недавно в школу приходили.

Ах, вот оно что! Как же она его нашла? Да легко и просто. У «классной» спросила. Ладно, это было не так уж просто, потому что грымза принялась выпытывать, зачем ей, что она ему такое сказать собирается. Насилу удалось отбрехаться. Стояла тут, ждала с самого утра…

Она с утра ждала, а Панюшкин еще со вчерашнего вечера злился. Даже не злился, а, скорее, сетовал. Ну, почему, почему все это происходит именно с ним? Лучше бы десять «бытовух», лучше что-нибудь… Ограбление, например! Да что угодно! Все было бы лучше, чем этот сумасшедший дом с сатанистами и «золотыми» мальчиками! Почему все это свалилось именно на него, Сережу Панюшкина?!

Настя неловко переминалась с ноги на ногу.

– Ты вспомнила что-то еще? Давай, выкладывай!

Ерунду какую-нибудь сейчас скажет. Сплетню, наверное, новую в курилке поймала и решила, что это хороший повод школу прогулять. Надо выслушать, набрать воздуха в легкие и пойти прямо к старику. Нельзя откладывать «казнь» надолго. Сразу, сразу к Подгурскому. Ему, наверное, из мэрии уже позвонили. Все уже высказали, как пить дать. Да, нелегко сейчас будет. А в чем он, собственно, виноват? Нет, ну в чем? Версию с отправителем подозрительного сообщения на форум нужно было отработать в любом случае. А если бы этого оказался компьютер дяди Феди – сторожа с автостоянки, то что? Ладно, у дяди Феди нет компьютера, но возьмем кого угодно, только не Кравцова. Ведь не было бы никаких проблем! Нормальная рабочая ситуация. И почему на него, старшего лейтенанта Панюшкина, должны действовать такие мелочи, как должность подозреваемого? Нет, ни в коем случае не должны! И если рассматривать эту ситуацию чисто теоретически, Подгурский сам бы ему именно так и сказал. Надо проникнуться этим благородным негодованием и с гордостью за проделанную работу явиться пред светлые очи начальника. Не виноват он ни в чем, и точка!

– Извините, может, это и не важно совсем, но я, кажется, вспомнила, как звали мальчика.

Какого еще мальчика! Она вроде как бредит, чучело с розовой челкой!

– Как, какого? Я же вам рассказывала, вы что, забыли уже? Мальчик у Кати новый появился незадолго до этого… этого убийства. Но это, наверное, действительно не важно. – Девочка нервно теребила свои засаленные розовые пряди и тем самым раздражала его еще больше.

– Ладно, говори, как его зовут, и дуй отсюда. У меня времени мало.

– Игорь, по-моему. А может, Илья. Ну, что-то такое, на «и»…

Панюшкин взвился. Тупица! Чертова двоечница! Ничего в голове не держится!

– Ты можешь точно вспомнить – Игорь или Илья? Это важно, действительно важно!