Шарль Эксбрайя - Ловушка для простака Страница 24

– Нет… И, заметьте, я бы предпочел вариант с подсказкой – это облегчило бы мою совесть.

– Да ладно, речь не о том. Подумайте, может, кого-то ваш план особенно заинтересовал?

– Да вроде бы нет. Вес, кому я рассказывал о шутке, находили ее очень забавной. Простите, если я вас обидел, но вы же сами хотели услышать правду, верно?

Они еще довольно долго обсуждали этот вопрос, но так и не выяснили, кто из служащих банка мог додуматься пустить в оборот шутку Херлеманна.

Вертретера не особенно разочаровало то, что Людовик прогулялся к Ферди Херлеманну напрасно.

– Теперь мы точно знаем две вещи: во-первых, что Херлеманн не причастен к расставленной для вас ловушке, разве что ненароком подал мысль заговорщикам. И во-вторых: виновные, несомненно, принадлежат к числу персонала банка Линденманн. Впрочем, это вполне объясняет точность исполнения всего маневра.

– Это нам мало что даст. В банке больше двух сотен служащих.

– Знаю, но раз нам все равно, с чего и с кого начинать, почему бы не приглядеться повнимательнее к тем, кто так или иначе имел отношение к делу?

– Кого вы имеете в виду?

Франц открыл блокнот.

– Ну, например, Рудольфа Шауба, охранника, который так вовремя заболел, что его пришлось заменять. Или Альдо Эрлангера, шофера, утверждавшего в суде, будто это вы на него напали…

– Оба – очень славные ребята, и в тех редких случаях, когда нам приходилось сталкиваться, относились ко мне на редкость дружелюбно.

– Возможно, но я не люблю совпадений, и, будь я председательствующим на этом суде, непременно поинтересовался бы, почему Шауб, за десять лет ни разу не заболевший, свалился именно в тот день, и почему Эрлангер, не будучи вам ни сватом, ни братом, согласился ради вас нарушить установленный маршрут и сделать опасный объезд, рискуя потерять работу. Ведь он не мог не догадываться, что об опоздании доложат и придется давать отчет?

– Эрлангера тронуло мое отчаяние… он же видел, как я боюсь за Дженни…

– Когда везешь такую сумму, не до чужих печалей.

– Да неужели же этот мир прогнил куда больше, чем мне казалось?

– Проработай вы с мое в полиции, вряд ли бы у вас еще остались иллюзии на сей счет… И что бы вы ни думали, Сенталло, по-моему, мы приближаемся к цели, и, возможно, вознаграждение Линденманнов еще попадет к нам в карман! Таким образом, я сделаю доброе дело и не без выгоды для себя. Чего ж больше желать?

– Плевать мне на деньги! Я хочу только добиться отмены приговора и полной реабилитации!

– Ничего не поделаешь, одно невозможно без другого. А кроме того, подумайте, Людовик, вы смогли бы предложить Эдит не только руку и сердце, но и сделать вполне приличный вклад в семейный бюджет, а тогда мы могли бы хорошенько обсудить вопрос, не сумеет ли папа вроде вас воспитать Курта настоящим мужчиной…

Шауб… Эрлангер… Нет, Сенталло никак не мог смириться с подобным предположением! Мир не так отвратителен, как думает Вертретер! Людовик снова бродил по Люцерну, стараясь избавиться от этих мыслей и от призрака Дженни. Он не хотел думать ни о чем. Довольно хитростей, лжи, смертей и угроз!

Сенталло спустился к озеру и, облокотившись о парапет, посмотрел в воду. Здесь все так чисто, прозрачно… Внушительные массивы Риги и Пилата настраивали на торжественный лад. Над озером поднимался легкий туман, застилая горизонт прозрачной дымкой. Контуры берега расплывались в лиловатой дали. Вес здесь говорило о радости жить на свете, а все мерзости повседневного существования среди людей уходили далеко, бесконечно далеко. Людовик сел на скамью лицом к озеру и, закурив сигарету, стал наблюдать, как сгущаются сумерки. В этот странный час, когда день уже кончился, а вечер еще не настал, Сенталло мечтал, будто до сих пор ему просто снился дурной сон. Расслабившись и разнежившись, он почти уверовал, что Дженни была лишь порождением его собственных фантазий. Потому-то он, в сущности, едва узнал Мину. А лицо Вилли Оттингера и вовсе почти изгладилось из памяти – кошмарное видение вернулось в породивший его мрак, лишь ненадолго мелькнув перед глазами. Сенталло чувствовал страшную усталость: игра, в которой сама смерть как будто превратилась в его преданную спутницу, невыносимо тяготила его.

Пока Людовик Сенталло таким образом изучал глубины своего подсознания, комиссар Готфрид Лютхольд слушал доклад инспектора Вертретера о ходе расследования. Когда Франц умолк, комиссар потребовал уточнений.

– Значит, по-вашему, смерть Оттингера – прямое следствие убийства Мины Меттлер?

– Я в этом убежден. Впрочем, в обоих случаях почерк один и тот же.

– Да… И вы по-прежнему уверены, что Сенталло не виновен?

– Он не мог убить Мину, поскольку я за ним следил, правда, издалека, но все же заметил бы, подойди кто-нибудь близко. Уверяю вас, Людовик стоял совершенно один, пока я к нему не присоединился.

– Ладно, но, по вашему же собственному признанию, вы пропустили парня вперед. Кто вам сказал, что он сразу не встретил уже ожидавшую его девушку?

– Да, конечно, господин комиссар, но посудите сами: Людовик думал, что я иду по пятам. Кто ж будет так чудовищно рисковать? Да только сумасшедший мог бы решиться на подобный поступок!

– А кто знает, нормальный ли он? Допуская реальность этой Дженни Йост, мы основываемся исключительно на утверждениях самого Сенталло.

– Я живу бок о бок с Людовиком уже много дней, господин комиссар, и могу вас уверить: он вовсе не сумасшедший. Если Сенталло когда-нибудь совершит преступление, то вполне сознательно.

– В случае чего, Вертретер, я вам напомню эти слова.

– Я не стану брать их обратно, господин комиссар.

– Ладно, допустим, ваш Сенталло не виновен в обоих преступлениях. Но чья же это тогда работа?

– Это я и пытаюсь выяснить…

– Каким образом?

– Все получилось так, как я предвидел. Неожиданное появление Сенталло в Люцерне всполошило настоящих виновников налета, за который он получил срок. Убить парня они не решаются, понимая, что его отпустили раньше времени не без вмешательства полиции. Кроме того, к несчастью для них, Сенталло встретил мнимую Дженни и та то ли от страха, то ли из-за угрызений совести, а может, и из любви переметнулась на его сторону. Однако и девушке тоже не посчастливилось. Очевидно, она решила рассказать о встрече своему любовнику Вилли Оттингеру, а тому пришлось предупредить обо всем шефа. Отсюда – убийство Мины, а потом и Оттингера, поскольку тот, вопреки тому, чего следовало бы ожидать от подобного типа, любил свою подружку и не пожелал просто так смириться с ее гибелью.

– И что теперь?

– Я продолжаю теребить Сенталло и использовать его как подсадную утку. По-моему, решение нашей проблемы надо искать у бывших или нынешних работников банка Линденманн.

– Да, но если перебьют всех, к кому заглянет Сенталло?

– Значит, все они замешаны в этом деле, господин комиссар, и, таким образом, с одной стороны, мы сбережем деньги на судопроизводство, а с другой – каждая смерть будет приближать нас к разгадке.

– Если я вас правильно понял, последний оставшийся в живых тем самым выдаст себя как организатора ограбления?

– Да, примерно так.

– Не очень-то я уверен, что это законно…

– С подобными бандитами наша единственная забота – не нарушать закон слишком откровенно, а в остальном…

– Вы меня немного пугаете, Вертретер!

– Почему, господин комиссар? Сколько лет я тут работаю, и всякий раз негодяи, с которыми мы обязаны бороться, по сути дела, оставляют нас с носом. Им предоставлены все права, они могут наносить любые удары, короче, полная вседозволенность. А мы практически бессильны. В крайнем случае нам предоставляется лишь одна привилегия – быть убитыми. И уж коли нам хоть раз удалось найти верный подход…

– Но Сенталло? Вы ведь уверены в его полной невиновности, не так ли?

– Да, господин комиссар.

– А вы думали, что, навязывая парню подобную игру, вы заставляете его постоянно рисковать собственной шкурой?

– А господина судью Арнольда Оскара хоть сколько-нибудь заботило, что он приговаривает невиновного к семи годам тюрьмы с одобрения присяжных и к полному удовольствию господина прокурора? Сенталло знает, чем рискует, и идет на это сознательно: для него лучше смерть, чем полная невозможность восстановить свое доброе имя.

– Ладно… в таком случае мне почти нечего возразить. Действуйте, как считаете нужным, и да будет угодно Небу, чтобы это приключение поскорее окончилось!

Выйдя из своего магазина, Эдит не без удивления обнаружила у входа Людовика.

– Это случайность или что-то другое? – откровенно спросила молодая женщина.

– Нет, я хотел вас видеть.

– Но мы бы все равно увиделись дома, Людовик…

– Я хотел побыть с вами вдвоем, Эдит…