Джозефина Тэй - Поющие пески, Дело о похищении Бетти Кейн, Дитя времени Страница 24

По выражению лица Каллена Грант сделал вывод, что у того тоже «странные взгляды» насчет налогообложения Канады, но глаза Зои были закрыты. Гранту было любопытно, отдает ли Каллен себе отчет в том, что Зоя совершенно не осознает его американского происхождения, что ей не пришло в голову заинтересоваться его акцентом, национальностью или чертами характера. Он был просто летчиком, как и ее брат. Он был кем-то, кто появился как раз, чтобы принять участие в их пикнике, кем-то, кто симпатичен и с кем интересно поговорить. Она не пыталась причислить его к какой-то определенной категории. Если бы до ее сознания дошли все его закрытые «а», то она наверняка приняла бы его за сельского жителя с севера.

Грант посмотрел на нее, полуспящую на солнце, и удивлялся, до чего она красива. Он посмотрел в другую сторону, на Каллена, и заметил, что он тоже смотрит на Зою Кенталлен и думает о том, какая она красивая. Их взгляды встретились и убежали друг от друга.

Однако Грант, который в прошлую ночь не мог себе представить большего счастья, чем возможность смотреть на Зою Кенталлен, дал себе отчет в каком-то своем раздражении, связанном с ней, и это так его потрясло, что, по обыкновению, он начал исследовать это явление. Какой же изъян мог появиться в этом божестве? Какое несовершенство в этой сказочной принцессе?

- Ты прекрасно знаешь, что случилось, - сказал в нем этот лишенный почтения голос. - Ты хочешь, чтобы она убиралась отсюда к чертовой матери, чтобы ты мог расследовать дело «Би-семь».

В этот раз он даже не попытался возразить голосу. Это был неумолимый факт. Он хотел, чтобы Зоя «убиралась отсюда к чертовой матери». Та Зоя, присутствие которой создало магию вчерашнего полудня, была теперь помехой. Очаровательная, прямодушная, божественная Зоя, пошевеливайся! Предмет моего восхищения и принцесса моих снов, уходи.

Мысленно он уже искал слова, извещающие о его уходе, когда она по-детски наполовину вздохнула, наполовину зевнула и сказала:

- Ну, в затоне возле Кадди есть семифунтовый лосось, который, наверное, очень без меня скучает.

А потом, как всегда без суматохи и болтовни, взяла свои вещи и ушла в глубину весеннего полудня.

Каллен смотрел ей вслед с одобрением, и Грант ждал его комментариев. Но, как оказалось, Каллен тоже ждал, когда его «разорившаяся графиня» уйдет. Когда она оказалась за гранью слышимости, он тотчас сказал:

- Господин Грант, почему вы спросили, есть ли у меня фотография Билла? Означает ли это, что вы можете быть с ним знакомы?

- Нет, нет. Но это поможет нам исключить тех, кто не может им быть.

- Ах, так. У меня нет фотографии с собой, но она у меня в чемодане в отеле. Она не очень хорошая, но даст вам какое-то общее представление. Могу я ее вам потом принести?

- Нет, я сейчас пойду с вами в Моймор.

- Правда? Это очень любезно с вашей стороны, господин Грант. Вы думаете, что напали на какой-то след? Вы мне не сказали, что это были за слова, это цитата или как это называется. Как раз об этом я и хотел вас спросить. Например, та часть о болтающих зверях? Если это место, которым он интересовался, то знаете что? Он мог поехать туда. Поэтому я мог бы сейчас туда заскочить и таким образом напасть на его след.

- Вы очень любите этого Билла, правда?

- Ну, мы держались вместе уже довольно долго и, хотя у нас разный взгляд на большинство вещей, мы прекрасно друг друга понимаем. Просто прекрасно. Я не хотел бы, чтобы с Биллом что-нибудь случилось.

Грант изменил тему и спровоцировал Каллена на рассказ о своей жизни. Когда они шли по долине в Моймор, он выслушал историю о чистом маленьком городке далеко в Штатах и о том, каким скучным местом он казался мальчишке, который умел летать, и каким замечательным казался Восток издали, и каким малопривлекательным он оказался вблизи.

- Просто главная улица, а все остальное - трущобы, - сказал Каллен.

- Что вы делали в Париже, когда так долго ожидали Билла?

- Да так, ничего. Немного пошлялся. Без Билла это было совершенно неинтересно. Встретил двух приятелей, которых знал по Индии, и мы шлялись вместе, но я все время высматривал Билла. Вскоре я их оставил и начал посещать те места, что указаны в туристических буклетах. Некоторые из этих старых зданий довольно-таки красивы. Один такой замок был построен прямо над водой, на каменных арках, так что под ним протекала река. Это было замечательно. В самый раз для графини. Она живет в чем-то таком?

- Нет, - сказал Грант, думая о разнице между Шенонсо и Кенталленом. - Она живет в мрачном, самом обыкновенном доме с маленькими окошками. Комнаты скверные, лестницы узкие, а парадная дверь столь же привлекательна, как окошко для грязного белья. У этого дома есть еще две маленькие башенки на уровне третьего этажа, и в Шотландии это поднимает его в звании до замка.

- Это похоже на тюрьму! Почему она там живет?

- Тюрьма! Да ни одно управление тюрем не позарилось бы на этот дом. В парламент моментально поступил бы запрос по поводу отсутствия света, отопления, санузла, надлежащего сочетания цветов, эстетики и так далее. Она там живет, потому что любит это место. Однако я сомневаюсь, сможет ли она жить там теперь. Налог на наследство так велик, что ей придется продать дом.

- Разве это кто-нибудь купит?

- Не затем, чтобы там жить. Его может купить какой-нибудь спекулянт. Он вырубит деревья и снимет крышу. Должно быть, чего-то он стоит. Крышу им придется снять так или иначе, чтобы избежать уплаты налогов на дом.

- Ха, все разлетается в прах, - заметил Каллен. - А нет там, случайно, рва?

- Нет. А в чем дело?

- Я должен увидеть ров, прежде чем вернусь в ОКЭЛ. - После недолгого молчания он добавил: - Я на самом деле очень беспокоюсь за Билла, господин Грант.

- Да, я вас понимаю.

- Это было очень любезно с вашей стороны, - неожиданно сказал Каллен.

- Что именно?

- То, что вы не сказали: «Не беспокойся, он найдется, живой и здоровый». У меня просто-таки руки чешутся, когда кто-нибудь говорит: «не беспокойся, он найдется». Такого я мог бы и задушить.

Отель в Мойморе был миниатюрной версией Кенталлена, но без башенок. Однако он был чистый прямо-таки до блеска и веселый, а на деревьях, что росли за ним, появлялись листья. В небольшом, выложенном каменными плитами холле при входе Каллен заколебался.

- Я заметил, что в Великобритании люди не приглашают гостей наверх, в свои номера. Может быть, вы хотели бы подождать в салоне?

- Ах, нет. Я пойду наверх. Этот обычай идет просто от того, что салоны в наших отелях находятся так близко от номеров, что нет необходимости подниматься наверх.

Номер Каллена был с фасада, с видом на поля, реку и холмы позади них. Профессиональным взглядом Грант заметил поленья, сложенные в готовности у камина, и желтые нарциссы на окне. Да, у Моймора был такой уровень. Но, несмотря на это, сознание Гранта было всецело поглощено Калленом. Парень прервал свой отпуск и приехал в глухомань Каледонии, чтобы отыскать друга, который столько для него значил. Дурное предчувствие, от которого Грант не мог избавиться, росло в нем с каждым их шагом по пути в Моймор и теперь переполняло его просто-таки до омерзения.

Каллен вытащил из чемодана шкатулку для писем, поставил ее на туалетный столик и открыл. В ней было все что угодно, за исключением того, что необходимо для писания писем. Среди стопки бумаги, карт и буклетов туристических бюро были два кожаных предмета: записная книжка с адресами и бумажник. Из этого бумажника он вытащил фотографии и стал просматривать портреты улыбающихся женщин, пока не нашел того, что искал.

- Вот, пожалуйста. Я боюсь, что она скверная. Знаете, это просто любительский снимок. Сделанный, когда мы всей толпой были на пляже.

Грант взял фотографию почти что с неприязнью.

- Вот это… - начал Тэд Каллен, показывая рукой.

- Нет, минуточку! - сказал Грант, удержав его. - Разрешите, может быть, я кого-нибудь узнаю.

Он внимательно пригляделся к дюжине молодых мужчин, сфотографированных на веранде какого-то пляжного павильона. Они стояли, сгрудившись вокруг лестницы с поломанными перилами, в разных стадиях обнаженности. Грант быстрым взглядом окинул их смеющиеся лица и ощутил огромное облегчение. Никого из них он никогда…

И тогда он увидел мужчину на самой нижней ступеньке.

Он сидел, с ногами, вытянутыми на песке, с закрытыми глазами, обращенными к солнцу, и с несколько отведенным подбородком, как если бы он как раз оборачивался к товарищу, чтобы что-то ему сказать. Точно так же он выглядел в купе «Би-семь» утром 4 марта.

- Так что?

- Вот это ваш друг? - спросил Грант, показывая на мужчину на нижней ступеньке.

- Да, это Билл. Откуда вы знаете? Так вы его где-то встречали?

- Гм… Я… Мне кажется, что да. Но, конечно, на основании этой фотографии я не мог бы подтвердить это под присягой.