Марина Серова - Пустячок с десятью нулями Страница 24

Можно сказать, он прокричал эту фразу, пытаясь соперничать с колонками музыкального центра. Собравшиеся почти не среагировали на просьбу, и тогда обходительный юноша обратился к человеку с кучерявой головой:

— Стас, посади даму.

— Ах да, конечно, садитесь, пожалуйста, — соскочил со своего места невысокий, лет двадцати с небольшим Стас, разодетый, как герой видеоклипа, в кожу со всевозможными фенечками и заклепочками.

— Спасибо, — я устроилась тихонько на предложенном стуле, стараясь не привлекать к себе излишнего внимания и не отрывать собравшихся от оживленных споров.

Рядом с диваном стояла пара сдвинутых между собой журнальных столов. На них стояли бутылки в обрамлении нехитрой и скромной закуски. Гораздо большее количество опустошенной стеклотары стояло на полу.

Я осмотрелась. Подавляющему большинству собравшихся не было и тридцати лет. Публика оживленно вела интеллектуальные беседы, касавшиеся, как я поняла, каких-то новых веяний в области театра и кино.

— Простите, а вас как зовут? — спросил у меня Димыч, усевшийся неподалеку.

— Татьяна.

Он кивнул в знак того, что понял.

— Вы знакомая Любы?

— Собственно, нет, — несколько смущаясь, ответила я. — Мне просто очень нужно с ней поговорить.

— А чем вы занимаетесь, если не секрет, конечно?

Оценив обстановку, я решила не раскрывать своего действительного занятия и ограничилась бесцветной формулировкой:

— Работаю в юридической фирме.

Молодой человек продолжил расспросы:

— Вы адвокат?

— Нет, юрисконсульт, — ответила я, готовая в случае чего тут же подтвердить свою юридическую квалификацию.

Несколько молодых гуляк со своими подругами, сидевшие поблизости, сразу насторожились, переключая свое внимание на меня. Но тут в комнату вернулась Люба, и разговор о моей персоне закончился. Разодетый в кожу человек по имени Стас принял картинную позу с бокалом в руке и полушутливым тоном воскликнул:

— Ну что ж, выпьем за Любочку, выпьем за Родину!

— За Сталина не забудь! — бросил ему тот, которого называли Димычем.

— Я за эту усатую тварь даже стакан с простоквашей не подниму, — огрызнулся Стас. — И вообще в день рождения Любочки никакой политики!

Наконец все стало ясно — у хозяйки день рождения. И похоже, что Данила Мерзляков не имеет к празднику никакого отношения. Судя по компании, собрались здесь люди, далекие от криминального сообщества. Тем не менее недавно Люба с Данилой общалась. Недавно — это два года назад. Может быть, ошибка молодости?

Было поднято еще несколько тостов, но что касается главной цели моего визита сюда, то я пока никак не решалась приступить к делу. Оторвать хозяйку от дорогих гостей мне как-то все не удавалось, оставалось только наблюдать за происходящим, выжидая подходящего момента.

— Скажите, а вы что, вместе с Любой работаете? — повернулась я к Стасу.

— Нет, мы учимся. В университете, на филфаке. Вот я и Димыч… А Любка работает в «Золоте», — продолжал Стас. — Знаете магазин на Немецкой?

Я прекрасно знала этот магазин, расположенный правее кинотеатра «Пионер», сразу за заведением с вывеской «Чай». Название магазина было выведено тонкими изящными печатными буквами, насаженными на поблескивающую изумрудно-малахитового оттенка доску.

Бросив беглый взгляд на часы, я, однако, решила, что уже воздала достаточную дань хозяйскому гостеприимству. Отыскав глазами Любу и не вставая, я громко обратилась к ней, так, чтобы слова можно было расслышать в общем шуме и гаме:

— Люба, извините, так вы мне не подскажете, где найти Данилу Мерзлякова?

Люба встала со своего места, и я смогла лучше ее рассмотреть. Она была тонкая, изящная, прямо как золотые буквы на вывеске магазина, где она работает. Голову она держала весьма грациозно.

— Ну, я не знаю, где он может быть, если его нет дома, — просто ответила она.

— А какой это Мерзляков? — вмешался Серега.

— Да ты его не знаешь, — ответила хозяйка дома.

— Это которого пару лет назад посадили, — проявил свою осведомленность бородатый детина.

— А за что его посадили? — не унимался Серега.

— Наркотой, что ли, торговал, — ответил бородач. — Я точно не в курсе.

— Да не торговал он, просто у него траву нашли, — поправила Люба. — А он вам что, очень нужен?

— Да, очень.

— Знаете что, давайте выйдем, а то здесь слишком шумно, — предложила хозяйка.

Я охотно согласилась, ибо уже подустала от происходящего. К тому же в динамиках зазвучали шедевральные творения каких-то исповедников экстремального металла, представляющие собой нечленораздельные хрипы, сопровождаемые молотьбой барабанов и нудным жужжанием гитар.

— Знаете, я ведь с ним давно уже не общаюсь. Заходил он ко мне как-то недавно, — продолжила чуть погодя Люба, пристроившись на кухне у подоконника. — Но это так, по старой памяти. Вяло пообщались, выпили пивка, да и ушел он. Я ему дала понять, что между нами все кончено. Вот и все.

— И вы совсем не знаете, где его искать?

— Есть у него один друг, — наморщив лоб, ответила Люба. — Мишка его зовут. Вы у него порасспросите.

— А как мне его найти?

Люба вышла из кухни, потом вернулась с записной книжкой и продиктовала адрес Мишки. Заодно я попросила уточнить и адрес самого Данилы. Люба охотно выполнила мою просьбу. Кроме того, она дала мне адрес и некоего Леонида, который тоже мог помочь в поисках Данилы.

Получив таким образом, пожалуй, все, что можно было получить, я решила здесь больше не задерживаться. Лавируя в прихожей мимо многочисленных туфель и кроссовок, я добралась до входной двери.

— Русский рок — самый русский рок в мире! — прогремел, перекрывая своим жизнеутверждающим голосом остальных, бородатый детина неизвестно с какой стати.

— Вы уже уходите? — выглянул из комнаты Стас. — Может быть, вас проводить?

Я хотела было отказаться, но потом рассудила, что провожатый мне, пожалуй, не помешает. Мало ли что еще может случиться — слишком свежи были воспоминания о двух парнях в лифте.

— Ну, разве что до машины, — согласилась я.

Стас с готовностью вышел вместе со мной.

— Кстати, если есть желание продолжить общение, я могу вам дать свой телефон, — неожиданно предложил он.

— Давайте, — вежливо согласилась я.

— Звоните в любое время, — сказал он и продиктовал цифры. — Лучше запишите, а то забудете.

— Не забуду, у меня хорошая память, — пообещала я, тут же забыв как об этих цифрах, так и о существовании молодого человека по имени Стас. — Ну что ж, спасибо вам, Стас, большое, возвращайтесь праздновать, — улыбнулась я.

Вскоре машина понесла меня прочь от полосатого дома. А мысли мои вернулись к Любе. Я отметила, что она какая-то странная девушка: даже не спросила, кто я такая и зачем мне нужен Мерзляков. Видно, и в самом деле он вдруг ей стал глубоко безразличен. «Есть в ней вообще какая-то слегка чрезмерная легкость, — завершила я свои размышления. — И не в смысле воздушность, а в отношении к повседневной жизни».

Я еще раз взглянула на часы. Кажется, и недолго я просидела в компании молодых людей, а пролетело ни много ни мало полтора часа.

Уже находясь дома, я вдруг вспомнила о своем ненаглядном горе-сыщике, капитане Папазяне. И решилась позвонить.

Я подумала, что он не откажет мне в получении кое-какой информации. Ведь он мне так многим обязан. Должен, в конце концов, хоть чем-то отплатить.

— Привет, Гарик, — поздоровалась я, как только услышала его голос в трубке. — Как служба? Все ли хорошо в личной жизни?

— Спасибо на добром слове, — после некоторой паузы ответил капитан.

Видимо, он был очень удивлен моим звонком.

— Как там дела с убийством Герасименко? Есть что-нибудь новенькое? — не теряя ехидной интонации, спросила я.

— Ну ты и вопросы задаешь, — хмыкнул Папазян. — Я же с тобой говорил на эту тему. Подобные проблемы — не твоя забота.

— Ой-ой-ой, какие мы серьезные! — прочмокала я в трубку. — Не хочешь — не отвечай.

— Ну, вообще-то есть одна мыслишка, — не удержался от хвастовства Гарик. — Думаю, что скоро все прояснится. Как закончим, тогда я тебе все расскажу.

— Что ж, буду ждать с нетерпением, — пообещала я. — Надеюсь, прирожденный талант сыщика поможет тебе раскрыть это дело.

— Ох, Таня, Таня, — вздохнул Папазян. — Обижаешься, наверное, на меня? Поэтому и ехидничаешь почем зря.

— Нисколько, — соврала я. — Абсолютно никакой иронии. Ты же у нас бесценный кадр, золотой запас. Крепкий, выдержанный. Прямо не человек, а какой-то коньяк — четыре звездочки.

— А почему четыре? — не понял юмора Папазян.

— А ты на свои погоны давно смотрел? — как могла пояснила я.

— А-а, — протянул он. — Таня, ты наверняка звонишь по делу, — решил прервать вдруг треп ни о чем Папазян, и в голосе его зазвучали серьезные нотки.