Леонид Словин - Хозяин берега Страница 24

Я узнал школу Эдика Агаева.

— За встречу. — Шалаев поднял чашку, предварительно убрав из нее ложку. — За успехи. И служебные, и личные.

Шалаев не опустился до разговоров о квартире для прокурора, как это сделал до него незадачливый зампред Рыбакколхозсоюза, и даже не упомянул о Парфенове.

— Непорядков много. Не все идет, как хотелось бы…

Он оказался хитрее и дипломатичнее прокурора — он понял меня сразу и теперь пытался переориентировать дубоватого, прямолинейного Довиденко.

— Но надо друг другу помогать. Интересы-то у нас одни. Так? Надо всем вместе. Тогда, может, что-то и получится… — Он допил чашку. Мы с Довиденко только пригубили. — Что нам делить?

Мы немного еще поговорили. Шалаев взглянул на наши чашки с коньяком, на часы, поднялся.

— Ну, вы тут сами, мужики. Если что надо, мы всегда поддержим, только чтобы для дела хорошо…

Я проводил Шалаева вниз. Когда я вернулся, Довиденко ждал меня в приемной, глядя на закрытую дверь в кабинет Балы.

Из-под двери моего зама тянулась узкая светлая полоска. Я включил свет в приемной, и она исчезла.

Мы вернулись ко мне в кабинет.

Несмотря на то что Довиденко приехал специально, чтобы со мной поговорить, начало разговора у него не было готово. Слишком долго действовал он и жил только либо как начальник, либо как подчиненный. Обе эти позиции сейчас не годились.

— Какие у тебя силы, чтобы раскрутить это дело с рыбой? — Довиденко, наконец, решился.

— Не густо, — признал я. — Нас всего трое.

— Следователь у тебя один?

— Один.

— Еще у Агаева один, — задумчиво сказал Довиденко. — Да еще двое оперативников.

— Трое. Один в ОБХСС.

— Да-а.

Он вынул расческу, несколько раз тронул макушку, где уже намечался заметный отлив волос, продул зубцы и, не глядя, сунул ее назад, в карман. Несмотря на генеральские отличия, он был похож на начальника станции, принарядившегося к встрече поезда с делегатами.

— А дело большое, серьезное… Тут для целой бригады работы на несколько лет. Согласен? Изымать документацию в отделе снабжения… Экспертизы… Судебно-бухгалтерскую, судебно-экономическую… Эти обязательно! Осетровую оформляли, видимо, какчастиковую, полученную врыбколхозах… Значит, судебно-ихтиологическую…

Довиденко, скорее всего, был выдвинут в прокуроры из следователей, в нем чувствовался конкретно-деловой профессионализм.

— …Поднять накладные, путевые листы — доказать, что в те дни, когда оформлялись накладные, в рыбколхозы машины не направляли. Допросы шоферов, экспедиторов… А тут еще — холодильные установки! Мастера должны были видеть, чем загружены холодильники. Большо-о-е дело!

Все, о чем он говорил, было абсолютно верно.

— …Конечно, взять в производство такое дело лестно и почетно… Но маленькой прокуратуре с этим не справиться. Нет ни сил, ни средств, так? Я молчал. — Значит, все равно придется просить помощь со стороны…

— Есть еще бассейновая прокуратура… — возразил я.

— Дело это только начинается в море, — гнул свое Довиденко. — А ниточки-то все равно тянут сюда, на сушу. В глубь города, в районы. К нам. А кроме того, водникам не пробить противодействие, которое наверняка начнется. Вы не знаете расстановки здешних сил…

Он не обманывал меня. И сам, почувствовав это, успокоился — таково волшебное свойство правды.

Замолчав, он слил остатки "Кероглы" в чашку Шалаева и плеснул себе чая.

— Я уже говорил с прокурором бассейна… — Он отпил чай.

— Не остыл? — спросил я.

— Пить можно… Твой шеф согласен со мной. Кроме того, я связался с транспортной прокуратурой Союза. Ну, и партийные органы, конечно, нас поддержали… Так что вопрос о подследственности уже решен.

Я повторил процедуру с переливанием коньяка, налил себе чая. Заварка была индийская — давно забытая в наших краях. К агаевскому угощению мы не притронулись.

"Этого следовало ожидать, — подумал я. — Бассейновая прокуратура организация новая, межрегиональная. За ней никто не стоит, кроме московского начальства, а оно далеко!"

Я сидел, постукивая костяшками пальцев по столу. Дови-денко не торопил меня — пил чай, потом обнаружил на тумбочке газету "Водный транспорт" — в областной прокуратуре ее не получали, — прошуршал страницей.

"Областная прокуратура, конечно, потянула бы это дело, оно ей под силу… Но Довиденко нужен мой материал не для того, чтобы его расследовать! А чтобы его похоронить! Спасти репутацию коррумпированных местных властей…"

У меня не было выбора.

"Дело они все равно отберут…"

— Прокурор бассейна сказал, что у тебя все еще висит убийство Пухова… — Довиденко только делал вид, что читает. — С ним много работы.

— Вы его так и не раскрыли? — спросил я.

— Нет. Мазут молчит. Оружие мог подложить любой…

— Между прочим, из-за того, что меня не допускают к Касумову, я не могу расследовать убийство Пухова! — зло сказал я.

— Он тебе действительно нужен? Я распоряжусь, чтобы завтра Касумова перечислили за тобой. А впрочем… — Довиденко решил ковать железо, пока горячо. — Я прямо сейчас позвоню начальнику следственного отдела. Он все подготовит с Мазутом…

Довиденко подвинул себе телефонный аппарат.

— Пышматов! Завтра перечислишь Касумова за водной прокуратурой… Что? Ну, хорошо… — Он положил трубку. — Послезавтра. Как всегда — в последнюю минуту что-то или упущено, или забыто. Сам знаешь… Кстати, как ты думаешь поступить с Вахидовым? — спросил он вдруг.

— А как ты посоветуешь?

Довиденко сделал вид, что пока не решил.

— Он хоть и негодяй, но целая куча детей. К тому же коммунист. Характеризовался положительно. Фотография — на городской Доске почета…

— Отпустить?

— Пусть идет. Мы сами изберем ему меру пресечения… — Довиденко отпил чай. Я подвел итог.

— Хорошо. Поскольку я уже послал на обыск, дело все-таки возбудим мы. А Вахидова потом отпустим.

— Слово?

— Дикси, как говорили римляне. "Я сказал".

Я проводил Довиденко к лестнице, вернулся, вышел на балкон. Со света в первую секунду внизу нельзя было ничего разобрать. Когда глаза привыкли к темноте, я увидел, что Довиденко, стоя у машины, разговаривает с двумя молодыми людьми в длинных черных пальто или плащах.

На том берегу молодые следователи прокуратуры давно уже пристрастились к дорогим черным кожаным пальто с погончиками. Теперь эта мода, видимо, шагнула через Каспий.

"Это — следователи, — безошибочно определил я. — Они оставлены, чтобы задержать Вахидова, как только он покинет прокуратуру".

Я подождал. Вокруг была тишина густонаселенного общежития, изредка нарушаемая чьим-то вырвавшимся громче других стоном, скрипом матраса или звяканьем кружки о ведро.

Еще через минуту огоньки красных стоп-сигналов плавно закачались над рытвинами нашего неухоженного жилого двора.

Собрался и я. Моей лампе, как и светильнику в кабинете Балы, предстояло гореть до рассвета.

Я подождал, пока оба следователя прокуратуры войдут в дежурку, прошел к "Ниве" и, стараясь не особенно шуметь, выехал со двора.

— …Часть рыбы шла в шашлычные и рестораны, — рассказывал Вахидов. Разница покрывала накладные расходы. Остальную рыбу отправляли в разные города. В Москву, в Тольятти. В Среднюю Азию. Мне давали адреса, я отправлял.

— Письменные распоряжения были? — спросил я.

— Все устно. "Надо послать в Москву, в Главснаб… Утверждают лимиты…" Я отсылаю.

— А квитанции?

— На комбинате. В сейфе… Часть рыбы закупали через ОРС как частиковую… — Довиденко как в воду глядел.

Вахидову и в голову не приходило, что он совершает тяжкие преступления:

— Все знали! Благодаря икре да осетрине мы выбили для области импортной мебели, дополнительно к лимиту — машин, запчастей…

Отчасти было жаль его. Он мотался по побережью в ночь-заполночь, договаривался с браконьерами, рисковал, организовывал. Большие люди пользовались его услугами, не скупились на благодарности, смотрели сквозь пальцы на то, что он не забывает и себя, и никогда не оставляли улик.

"Довиденко легко отрубит концы, как оговоры уважаемых в городе лиц…"

Мне оставался круг вопросов, связанных непосредственно с браконьерским промыслом, и я не собирался и его тоже отдавать "территории".

— У кого вы брали рыбу? У разных рыбаков или у одного?

— У меня был свой постоянный шеф лодок…

— Как его зовут?

— Я называл его просто Шеф.

— Опознаете, если показать фотографию?

— Конечно! Небольшого роста. С усиками…

— Работает где-нибудь?

— Вряд ли! Обычно он на берегу. С ездоками… Лодки ведь могут прийти в любое время!

— Ездоков его знаете?

— Сейчас все больше новые. Часто меняются… Прежних я знал — по многу лет ходили.