Джон Макдональд - Долгий фиалковый взгляд Страница 24

Итак, старушка знает, что ты разыскивал ее сына. Кинг Стерневан прочел тебе короткую лекцию, как расправиться с Лью, вступив с ним в схватку. Арнстед разбил лицо твоему старому настоящему другу. М-да.

Бетси Капп допросят. Может быть, о ее связи с Лью известно.

«Мистер Макги был со мной. Он никак не мог убить этого гадкого сумасшедшего типа, который меня избивал».

Кто-то пошел на серьезные хлопоты, доставляя мне этот подарок. Кто-то пошел на определенный риск. Логично предположить добавление следующих небольших штрихов, чтобы покрепче упрятать меня в мешок. Например, орудие убийства. Отрезок трубы под передним сиденьем, в отделении для перчаток или в ближайших кустах.

Итак, я не стал звонить Хайзеру. Пришлось смириться с просчитанным риском и не звонить шерифу, что в дальнейшем способно сильно осложнить ситуацию. Может быть, Хайзер уже в пути, а Билли Кейбл сидит за рулем.

Вариант: поднять верх, уехать и выгрузить где-нибудь труп. А полиция уже обо всем знает и стоит на посту, поджидая моего выезда с грузом. Эпизод выйдет в высшей степени неудачным. Плохого актера просто забросают тухлыми яйцами.

Или: вернуться, объявить Бетси, что я передумал — ехать в отель не имеет смысла. Вовлечь ее в игры на целый день и следующую ночь, надеясь, что за мной придут, постучат в дверь и убедятся в нашем полном и жутком ошеломлении.

Или: прямо сейчас привести сюда Бетси. «Взгляни вот на эту мелкую неприятность, милочка». Истерика с икотой, дрожь, рыдания, беготня по кругу.

Факт: ночью, где-то между половиной второго и двумя часами, я выходил переставить машину. Факт: отчасти я остался из-за опасений Бетси, как бы Арнстед не рыскал поблизости. Факт: я искал Бетси, найдя спрятанное в комнате Лью письмо, которое мистер Норм в ходе событий причислит к уликам. Кинг вспомнит, что назвал мне имя Бетси.

Предположение: не будь я подозреваемым в причастности к убийству Бейтера и с явным нежеланием освобожденным мистером Нормом, то мог бы справиться с ситуацией, дав полезные разъяснения. Но сейчас не стоит рассчитывать, что мистер Норм их проглотит.

Шаткое подозрение: на меня свалили этот тюк просто по удачно подвернувшейся случайности, как побочный результат первичной необходимости заткнуть рот Лью, уничтожив память о промежуточном звене между Фрэнком Бейтером и его палачами.

Безнадежный вариант: спрятать посылку прямо здесь, и побыстрее.

Ни один вариант мне не нравился.

— Трев! — окликнула Бетси, направляясь ко мне. — Трев, милый, не слышу, как ты отъезжаешь, и думаю…

— Вернись в дом!

— Милый, ты на меня практически рявкнул! Я только…

Я ринулся остановить ее, но она уже сделала тот единственный шаг, после которого оказалась так близко к машине, что заметила мертвое лицо с погасшими помутившимися глазами.

Пошатнулась, глаза забегали, всхлипнула, задохнулась, я бросился к ней, схватил за плечи. Лицо ее помертвело, зубы застучали, длинные белые руки и ноги покрылись гусиной кожей. Она снова глянула, я развернул ее в сторону, вывел на солнышко. Оглянулась в моих объятиях, и я ее придержал. Бетси икала, вздыхала, потом вырвалась, хмуро уставилась мне в глаза:

— Я уже в полном порядке. Но почему? Господи, как он тут оказался?

— Это Арнстед?

— Конечно! — кивнула она. — Разве ты никогда его раньше не видел?

— Нет.

Она безуспешно попробовала улыбнуться:

— Я на секунду подумала, может, он был здесь ночью, как я и боялась, а ты вышел перегонять машину… Прости меня, дорогой. Ты же не мог после этого вернуться в мой дом, в мою постель, и… у нас все так не было бы. Но какая же гнусность по отношению к нам — оставить здесь тело!

— Кто-то должен был знать о моем здесь присутствии.

Она обогнула меня, вошла в гараж, появилась с порванной простыней, служившей для обтирки, прошагала к машине, встряхнула простыню, накрыла тело.

— Почему ты не поднял верх? Его в любом случае нельзя оставлять опущенным, милый. Внутри все вымокло от росы.

Я дотянулся до рычага, дернул, верх поднялся, поехал вперед и захлопнулся. Сарычи улетели.

Утешительно было не видеть труп.

— Ты очень крепкая женщина, — заметил я.

Она слегка удивилась:

— А я себя чувствую так, будто вопила до умопомрачения. Но ведь это ни к чему хорошему не приведет, правда? Будем сейчас звонить?

— Посмотрим, не осталось ли двух чашек кофе, немножко поговорим и решим, надо ли нам звонить.

Она слушала, бросив девичьи игры. Пришлось начать с самого начала, описать все события. Не совсем все. Я смолчал про ее письмо и снимки. Перечислил свои варианты.

Когда все было сказано, Бетси хмуро проговорила:

— Допустим, шериф Хайзер поспешно придет к неправильному заключению и опять посадит тебя в тюрьму. Может, это гораздо безопасней, чем пробовать… что-нибудь сделать и плохо кончить? Я хочу сказать, тебя ведь наверняка оправдают. В конце концов, ты не какой-то преступник, у тебя есть друзья, бизнес…

— Добавь еще одно убийство, Бетси, и «Сайприс-Сити колл энд джорнэл» прекратит относиться к делу в целом как к местному происшествию. Сюда из Майами нагрянут газетчики и телевидение. Мое последующее оправдание и освобождение не будет стоить ни черта. Я не могу допустить подобной огласки, подобной известности.

— Почему? Ты… тебя еще за что-то разыскивают?

— Нет. Я занимаюсь спасательными операциями, но не такими, о каких ты думаешь. Это частные операции. Представь, будто какой-нибудь умник существенно обобрал невинного голубка, и голубок испробовал все возможные законные способы вернуть обратно свое достояние. Кто-нибудь направляет его ко мне, и если я вижу шанс, то ставлю на кон мое личное время и деньги, условившись о получении половины спасенного. Я — последнее прибежище, специалист по спасению. С негромкой ценной репутацией. Мои методы не совсем законны. Если Хайзер тщательно мною займется, то обнаружит, что я веду образ жизни, который он назовет отвратительным. Я намного заметнее и подозрительнее, чем хотелось бы. Это мешает моей работе. Как только обо мне напишут на первых страницах, поместят фотографии и дадут красочное описание моего способа зарабатывать себе на жизнь, это положит конец моему образу жизни, милая. Я больше никогда не получу шанса подобраться поближе и что-то спасти, а закон с той минуты не спустит с меня сверлящих глаз. Нет, спасибо.

— Но ты можешь найти какой-то другой способ зарабатывать деньги, правда?

— Не обернется ли это другим типом тюрьмы?

Она уставилась в пустоту, потом кивнула:

— По-моему, необходимый тебе образ жизни стоит крупного риска.

— Только ты теперь тоже частично берешь на себя риск. Нечестно просить тебя об этом. Тебе разумно позвонить.

— Фу! Если бы я умела делать разумные вещи, то давно начала бы. Милый, а корабль, где ты живешь… У него есть моторы и все такое или он просто стоит в порту?

— Он курсирует, очень-очень медленно, но очень-очень приятно.

— Пансион в июне закрывают, хотят переделывать всю центральную часть, кухню, обеденный зал и бар. Если кто-то берет на себя риск, он должен получить прибыль, как ты считаешь?

— Ладно, детка. Июнь проведешь на борту «Лопнувшего флеша».

— Буду готовить, стирать, все такое…

И никаких телефонных звонков. Вдобавок, обсудив разнообразные аспекты неизвестного риска, она высказала наилучшую мысль. Поэтому переоделась в блузку и юбку и слегка дрожащей походкой, с застывшей улыбкой направилась к своему «фольксвагену». Я же использовал время для тщательных поисков дополнительных премиальных, которые могли быть оставлены вместе с особым подарком. Наихудшее приберег напоследок. Труп окоченел, трудно было рыться в карманах. Солнце двигалось, раскалив изнутри машину. Мертвый помощник шерифа начинал попахивать.

Бумажник из бычьей шкуры, еще с шерстью, на нем выжжены буквы «Л.А.». Тридцать восемь долларов. Грязные удостоверения личности и кредитки. Потрескавшаяся фотография черного коня. Два моментальных коммерческих снимка и живописная клиническая порнография.

Пластиковый тюбик с восемью двухцветными капсулами. Тупой карманный нож, весь в нитках и табачных крошках. Смятая пачка с тремя сигаретами «Вайсрой». Зажигалка «Зиппо». Несколько ключей на потертой цепочке. Тридцать шесть центов мелочью.

Приз лежал в верхнем правом нагрудном кармане поношенного пиджака. Пол-листка голубой канцелярской бумаги, небрежно надорванной. Поспешно нацарапанные слова: «Лью, если ты снова когда-нибудь подойдешь к моему дому, клянусь Богом Всевышним, возьму пистолет и убью тебя насмерть, как только увижу». Подписано большой буквой «Б». На шариковую ручку нажали так сильно, что точка проделала крошечную дырку в бумаге.

Я уже видел почерк Бетси на такой же голубой бумаге, но в гораздо более длинном письме, с более тщательно подобранным словами.