Патрик Квентин - Подозрительные обстоятельства Страница 24

Месье Ренар посмотрел на меня, перевел взгляд на Прелесть и уронил голову на стол. Но тут же поднял ее и заулыбался.

— Бедная Анни… Появился месье Пико, у которого был капитал. Пико — серьезный, солидный человек, с пухленькой любовницей по имени Иветта. Нет, кажется, ее звали Мадлен. Роскошная женщина, да, очень хорошая любовница для солидного человека, но пухленькая. Для кино это плохо, месье.

И он пустился в объяснение, почему в кино плохо снимать пухлых женщин. Надо было заставить его вернуться к интересующей нас теме, хотя порой мне чудилось, что все это бред. Собрав всю волю, я спросил:

— Но что произошло, месье Ренар, когда месье Пико вернулся из Лиона?

— Ага. Месье Пико из Лиона прислал телеграмму, что прибудет на следующий день. Как убедить его, что Анни Руд — звезда? «Я этого сделать не смогу, у нас слишком разные характеры», — заявил мне Дюпон. Поэтому на следующий день я отправился на вокзал встречать месье Пико, хотя был занят съемками другого фильма. Я повез его в отель, где жила Анни. В такси он спросил: «Значит, вы с Дюпоном нашли нашу героиню?» Я ответил, что да, она восхитительна. «Я, конечно, посмотрю, — сказал он, — но в принципе все уже решено. Меня осенило в Лионе: единственная женщина, которая подходит для этой роли, — моя Мадлен».

Месье Ренар поставил на стол пустой бокал и отер губы.

— У меня сердце оборвалось. Можете себе представить. Я знал месье Пико. Он не гений, как месье Дюпон, но осел упрямый. Я попытался спорить, но времени было мало. Мы приехали. В отеле грязь, запустение, можете себе представить. И в этой грязи жила она с маленьким ребенком. Я представил их друг другу. Пико с усмешкой посмотрел на нее и сказал: «Мадемуазель, мне очень жаль, но роль уже занята». Видели бы вы лицо Анни! Я никогда его не забуду. Лицо женщины, которая будет храбро сражаться до конца. А потом, потом…

Неожиданно меня охватил страх. Внутренний голос кричал: «Разве я не предупреждал тебя? Разве не говорил, что это будет неприятно?»

— Продолжайте, — едва выдавил я.

— Мое сердце обливалось кровью, но что я мог сделать? У кого взять деньги, если не у Пико? У меня у самого кончился контракт со студией. Поэтому я ушел, но перед уходом заявил: «Ах, месье Пико, у Мадлен много шарма, но таких, как Анни Руд на свете единицы». Уходя, я слышал, как он сказал Анни: «Знаю, месье Дюпон восхищен вами, мадемуазель, однако, к несчастью, Дюпон — только половина фирмы, а другая половина уже отдала роль».

Ренар достал огромный носовой платок, вытер лицо.

— Но, — заметил я, — дело не кончилось, мать все-таки получила эту роль.

— Да, — молвил он, убирая платок. — Успех непредсказуем. Кажется, я уже говорил об этом… Перила в отеле Анни были старые и прогнившие. Что случилось? Не знаю. Я ушел. Вскоре после меня ушел и месье Пико, но уходя — он был грузным человеком — оперся о перила и… и…

— И?! — задохнулся я.

— Бах! Конец месье Пико, пять этажей… Бедный месье Пико. Впрочем, говорят, он не мучился. Умер сразу.

Ренар поднял пустой бокал и задумчиво покрутил его в руке.

— Какая роковая случайность, не правда ли? Но судьба ' снисходительна к своим любимцам. Конечно, была полиция. Она доставила Анни массу неприятностей. Наши полицейские очень циничны, но что они могли доказать? Только то, что месье Пико упал. Все закончилось благополучно. Фильм сняли. К Анни Руд пришли успех и слава.

Он снова поставил бокал на стол и уставился на Прелесть.

Теперь мы знали все. Знали, что было в том письме. Но как я должен это расценить? И как к этому отнесутся другие?.. Мне стало страшно.

— Мать вряд ли могла жить одна… — сказал я. — Пэм, конечно же, Пэм.

— Пэм, — эхом откликнулся Ренар.

— Вы, быть может, помните. Номер «Женщина с собакой» — она участвовала в водевиле.

— Ах, в водевиле…

Роже Ренар осторожно взял руку Прелести.

— Пока Анни ждала возвращения месье Пико из Лондона, труппа отправилась в Милан. Так что Анни бросила работу и осталась в Париже одна. С ребенком и, по-моему, с мужем.

— С мужем? — воскликнул я.

— А что тут такого? Это был фиктивный брак, только для удобства. Она нам все объяснила — месье Дюпону и мне. Анни была вдовой одного чеха. В те времена чехи в Париже не имели никаких прав, поэтому она вышла замуж снова, чтобы получить вид на жительство.

Фиктивный брак ради вида на жительство? Но как говорила сама мать о своем втором браке? «У себя в стране, дорогие мои, он видная фигура». Ложь! Очередная выдумка.

— Кто был ее мужем?

— Мужем? — Ренар опустил голову. — Ах, месье, кто помнит такие вещи? Какой-то неприметный человек. Немного акробат, немного жонглер…

Он опустил голову на руки. Раздался храп.

— Ники!

Только тут я вспомнил о Прелести.

— Ники, разбуди его.

— Зачем?

— Но, Ники, что он сказал? Я с ума схожу!

Я встал и, пошатываясь, заплатил официанту с условием, что месье Ренара не тронут, пока он не очнется. В такси я все ей рассказал.

— Это еще могло считаться несчастным случаем, — процедил я сквозь зубы. — А Норма? А Сильвия? Но, с другой стороны, мать не могла убить Сильвию. Мы же знаем это. Она была с тобой.

Вдруг я почувствовал, что Прелесть, которая все время сидела прижавшись ко мне, задрожала…

— Насчет Сильвии… теперь я признаюсь. Я солгала, Ники.

— Солгала?!

— В тот вечер в Лас-Вегасе меня направила к тебе твоя мать.

— Мать!

— Когда ты исчез, она позвала меня в свою комнату и сказала, что у тебя навязчивая идея, будто бы она убила Сильвию. Объяснила, что боится за тебя, умоляла помочь. И уговаривала солгать, что она была в то время со мной. Я не могла вынести ее отчаяния и согласилась.

Прелесть схватила меня за руку.

— Но это неправда! Я понятия не имею, что она делала, когда умерла Сильвия.

Глава 19

Когда мы доехали до отеля, я был так пьян, потрясен услышанным и охвачен ужасом и гневом, что ни о чем не мог думать.

Помню только, что мы прошли в гостиную: я впереди, Прелесть за мной. Тут щелкнул замок, и на пороге появилась мать.

— Какие вы гадкие, дети мои! Так поздно, а завтра нас ждет Лондон.

— Завтра?

Наверное, это сказала Прелесть. Я с трудом вспомнил, что мы собирались ехать двумя днями позже.

— Да, дорогие, причем едем пока только мы втроем. Остальным нет смысла торопиться. Бедному дяде Гансу нужно полежать в постели, он совсем простужен. Но я поеду. Необходимо заказать новый туалет, чтобы не стыдно было предстать перед королевской семьей. Так что быстренько в постельки, милые. Вещи упакованы, все готово. Отъезжаем в половине одиннадцатого.

Я стоял к матери спиной и слышал ее слова будто в полусне. Завтра… Лондон… Только втроем. Но почему? Разумеется, она хочет держать нас под присмотром. Хочет быть уверена, что мы не улизнем и не поженимся. Интриганка… Лгунья… Убийца!

Я круто повернулся.

— Послушай! — вырвалось у меня вопреки моей воле. — Ты и Моника хотите помешать нам. Выходит, Прелесть недостаточно хороша, чтобы стать твоей невесткой? Ну, конечно, у нее никогда не было мужа, который занимает видное положение в своей стране. Но извини: она никогда не выходила замуж за дешевого актеришку только для того, чтобы получить вид на жительство!

— Ники! — Прелесть закрыла мне рот рукой. — Не обращайте внимания на его слова, Анни. Он пьян. Мы встретили одного человека…

— Одного человека! — Я взорвался. — Не просто одного человека, а Роже Ренара!

— Ники, замолчи, я же сказала! Анни, пожалуйста, не принимайте это близко к сердцу. Я знаю, вы против нашего брака, и не порицаю вас за это. Вы вправе считать меня обманщицей, но, Анни, я могу переубедить вас. Уверена, что могу…

Я вдруг почувствовал дурноту и пулей выскочил из гостиной. Мать пыталась меня остановить, но я успел проскочить мимо.

Утро не принесло облегчения. Я чувствовал себя отвратительно. Приходится ехать. К черту все! Мы простились с дядей Гансом, Джино и Пэм, которая теперь, когда мои подозрения отпали, стала самым близким человеком, и отправились в аэропорт.

В самолете я сидел рядом с матерью и отчаянно пытался избежать разговора, но тщетно. Прелесть сидела в другом ряду, впереди. Мать говорила со мной, как со строптивым ребенком.

— Ники, дорогой, я рада, что представился удобный случай поговорить. Да, мне не следовало вызывать Монику. Но пойми, я ужасно ревнивая мать и ничего не могу с собой поделать. С другой стороны, я должна быть уверена, что ты не совершаешь ошибки. Я имею в виду твой возраст — девятнадцать лет… Но если ты действительно хочешь жениться на Прелести, я мешать не стану. Только дайте мне слово, дорогие: не обращайтесь в простое бюро. Дождитесь приема после нашего выступления, а потом мы устроим роскошную церемонию в церкви. Обещай мне, дорогой. Не разбивай мое сердце. Свадьба в церкви — это божественно!