Табор уходит в землю - Алов Константин Страница 24

Папа усмехнулся.

— А кроме Петрова других кандидатов разве нет?

— Другие так, мелочь, — брезгливо сморщил губу Горкин. — А Петрова я всерьез опасаюсь.

— Петров в мэры, не потянет, — подобострастно улыбнулся полковник Афиногенов. — Слабоват Петров.

— Слабоват ты, ротный Петров, — констатировал Крюков. — Слишком железками увлекаешься.

Он обвел взглядом тренажерный зал с выставленными вдоль стен штангами и штабелями гантелей.

— Я слабоват? — возмутился Олег. — Может проверим?

— Давай разомнемся, — согласился Крюков. Я уже три дня не тренировался, это никуда не годится. Сам знаешь — неделя без тренировки — потеря формы. За две теряешь уже капитально, а месяц не позанимаешься — начинай все по новой. У тебя есть во что переодеться?

— Найдем, — заверил его Олег.

Они облачились в новенькие спортивные костюмы. Для начала решили побегать. Крюков отобрал среди спортивного инвентаря два рюкзака покрепче и загрузил в каждый по паре десятикилограммовых блинов от штанги. С таким грузом за плечами они бегали по берегу пруда около часа, меняя темп от равномерного до резких спуртов.

— Еще разок освежимся? — предложил Олег. — Вон до того мыска как раз полста метров, я вымерял. Плывем под водой. Я плыву, ты проверяешь. Потом наоборот.

— Согласен.

Оба по очереди одним махом пронырнули под водой пятидесятиметровый отрезок.

Затем они пробежались по площадке для отдыха, перепрыгивая высокие спинки скамеек. После этого перешли к отжиманиям. И тут Олег уступил. Он отжался всего сто двадцать семь раз, тогда как Крюков догнал до ста пятидесяти и бросил, хотя мог продолжать еще.

— А ты еще ничего, — бросил он Ротному, прыжком принимая вертикальное положение. — Для твоих лет и комплекции вполне терпимо. Во всяком случае надежда не потеряна.

— Да я и сам не ожидал от себя такой прыти, — признался Олег.

— Как насчет спарринга? — предложил Крюков. — Подеремся немножко?

Ротный нахмурился.

— Нельзя мне со своими драться, даже в шутку. Крышу переклинивает, совсем зверею. Последствия той контузии. Ладно, пошли до куреня, смоем пот и за стол. Шашлык доедать надо. Холодный — совсем не то.

И, заглянув в душ, оба направились к столу.

Юлька ловила машину уже полчаса. Ехать на "Чертов Табор" водители не соглашались ни за какие деньги. А узнав, что денег-то у клиентки и нет, отказывались и подавно. Правда, один решил было, что Юлька предлагает расплатиться натурой и согласился справить с ней "малую нужду", имея в виду минет. Но тут уж она сама, поняв, что он имеет в виду, решительно отказалась ехать.

Она уже отчаялась, когда рядом мягко затормозил серебристый джип "чероки". За приспущенным стеклом виднелась толстая физиономия.

— Тебе куда? — спросил толстяк.

— На "Чертов Табор". Только у меня сейчас денег нет. Но я могу мобильник в залог оставить, — предложила Юлька.

— Садись, — скомандовал толстяк.

Когда Юлька забралась на заднее сиденье машины, оказалось, что там уже сидит парень цыганского вида.

— Жорик, подвинься, — полуобернувшись, распорядился толстяк. — У нас гостья.

Цыганистый Жорик повел себя настоящим джентльменом. Он очень подробно принялся расспрашивать Юльку, что она забыла в логове Папы. Она очень подробно рассказала ему свою историю, начиная с последнего визита к Скутеру и встречи с цыганками.

Жорик и толстый водитель, которого товарищ называл Артуром, очень внимательно выслушали Юлькину историю, потом многозначительно переглянулись. Машина вдруг свернула с шоссе на боковую дорогу и затряслась на ухабах.

— Куда это мы свернули? — удивилась Юлька.

— Так ближе, — отрезал толстый Артур.

Он проехал еще немного и затормозил.

— Все, — сказал он. — Приехали. Чуть не опоздали.

— Куда? — не поняла Юлька.

— На еблю. Куда же еще? Выгружайся.

Жорик толкнул Юльку и она вывалилась в раскрытую толстяком дверь. Жорик тем временем выволок из багажника большое грубое одеяло и швырнул его прямо на траву.

— Сексодром готов, — доложил он. — Падай, кукла!

Юлька пнула его ногой и бросилась бежать в сторону дороги. Но толстяк упал ей под ноги и сбил на землю.

— Куда, сучка? А ну быстро в койку!

Юлька вывернулась и попыталась его оттолкнуть, но безуспешно.

— Козлы! Я отцу скажу, он вас убьет! — в ярости рычала она.

— Ха! Это даже интересно, — расхохотался толстый Артур. — А в ментовку заявить не хочешь? А то попробуй. Ну-ка, Жорик, придержи эту кошку! Ноги! Ноги ей раздвинь!

Юлька ударила наклонившегося Жорика пяткой в лоб, а зубами вцепилась в руку толстяку. В тот же момент она получила сильнейший удар по голове и отключилась.

В течение следующего часа она несколько раз приходила в себя и снова теряла сознание. Она ощущала себя сломанной куклой с вывернутыми ногами, которую вертят и так, и этак. Сначала в низу живота она почувствовала взрыв, который перерос затем в огнедышащий пожар. Где-то рядом с ее лицом сопели и пускали слюни омерзительные хари, от которых остро несло едким потом. Она почувствовала. что снова теряет сознание и на этот раз окончательно.

Юлька очнулась от ночного холода. Было темно и сыро. Она постепенно приходила в себя. Вокруг шумели деревья. Где-то вдалеке прошумела машина. Юлька поняла. что ее изнасиловали и вышвырнули в канаву. Она почувствовала себя покрытой грязью, как снаружи, так и изнутри. Жить не хотелось и она твердо решила, что после такого унижения жить не будет.

После шашлыка Олег торопливо засобирался в дорогу.

— У меня сегодня еще в городе дела, — пояснил он.

— За Юльку беспокоишься? — прямо спросил Крюков.

— Да, но не только, — неохотно признался Олег. — Есть и другие дела.

Крюков пожал плечами.

— Я к тому, что мог бы с тобой прокатиться. Может помощь понадобится?

— Нет, не нужно. Оставайся здесь, отдыхай. Утром я вернусь.

И Олег направился к своей машине. Крюков долго смотрел ему вслед, пока не улеглась поднятая "БМВухой" дорожная пыль. Олег гнал машину, словно опаздывал куда-то.

Неожиданно на подъезде к городу он притормозил, а потом и вовсе остановился. Вдоль дороги брела Юлька. Одежда ее была грязная и местами разорвана. Олег посигналил. Она вздрогнула и обернулась.

Он увидел, что глаза у нее ненормальные. Было удивительно, что в таком состоянии ее не прихватили менты или лихие попутчики и не сбило проходящей машиной.

Узнав машину отца, Юлька бросилась к ней, распахнула заднюю дверь, упала на сиденье и зарыдала. Ревела она минут пятнадцать. Олег не мешал ей, сидел и молча курил. Он понимал, что сейчас лучше не вмешиваться.

По виду дочери он догадался о том, что с ней произошло. Как человек действия, он не впал в отчаяние, только немного побледнел и стиснул зубы. План действий у него наметился сразу. Но и суетиться он не собирался, так как был профессионалом.

Дождавшись, пока рыдания Юльки перешли в тихие всхлипы, Олег наконец спросил.

— Ты цела?

Дочь тут же прекратила реветь и поджала губы.

— А что ты имеешь в виду?

— Ну, сама жива, руки-ноги целы?

— Сама-то жива. А вот… вот… Короче, меня изнасиловали, — с вызовом и обидой бросила она отцу и снова собралась разрыдаться.

Но Олег изобразил лицом небрежное недоумение и опередил ее излияние.

— А чего ты еще ждала от дружбы с наркоманом? Разве что только ребенка-идиота от него родить осталось или СПИД подхватить.

— Зачем ты так? — обиженно надулась Юлька.

— Чтобы тебя немного разозлить, — признался Олег. — И не реви. Сейчас в больницу поедем. По дороге все расскажешь.