Преследование праведного грешника - Джордж Элизабет Страница 24

Джереми расположился возле старинного стола с дубовой столешницей, где Саманта любила готовить. Погоняв льдинки по дну стакана, он выпил добытую из растаявших кубиков жидкость и с довольным видом поставил опустевший стакан рядом с большим кухонным ножом, который она взяла со стойки. Пару раз переведя взгляд с ножа на племянницу, он растянул губы в вялой, по-пьяному радостной улыбке.

— Где наш мальчик? — осведомился он любезным тоном, хотя у него получилось скорее «де наш малшик». Его серые глаза настолько выцвели, что радужные оболочки почти не проявлялись, а белки давно пожелтели, причем такой же оттенок постепенно приобретал и цвет его кожи. — Непонятно, с чего это сегодня Джули увиливает от работы. Кстати, по-моему, он даже не ночевал дома, наш милый Джули, и я не помню, чтобы его кружка стояла за завтраком.

За исключением кашеообразного «кружка стьяла за завтркм», Джереми высказался на редкость внятно и умолк, ожидая ответа на свое выступление.

Саманта принялась выкладывать из корзины собранные овощи. Положив возле раковины салат-латук, огурцы, пару зеленых перцев и головку цветной капусты, она начала мыть их под струей воды. Салату она уделила особое внимание, осматривая его, как заботливая мать младенца. Ведь ничто так не раздражает, как песок, оставшийся в салатных листьях.

— Что ж, — вздохнув, произнес Джереми, — полагаю, мы оба знаем, что происходит с Джули, верно, Сэм? «Врно, Шэм?» — Этот щенок видит не дальше собственного носа. Даже и не знаю, что нам с ним делать.

— Надеюсь, вы не принимали никаких таблеток, дядя Джереми? — спросила Саманта. — Если вы смешаете их с алкоголем, то может произойти несчастье.

— Я рожден дня несчастий, — провозгласил Джереми.

Это прозвучало как «нещасий», и Саманта попыталась определить, не заплетается ли его язык больше обычного, чтобы понять, каково его самочувствие. Было уже больше пяти часов вечера, и к этому времени он в любом случае не вязал бы лыка, но Джулиану сейчас только того и не хватало, чтобы привычное пьяное бормотание отца перешло в кому.

Продвинувшись бочком по краю кухонного стола, Джереми остановился рядом с Самантой около раковины.

— Ты симпатичная женщина, Сэмми, — сказал он. В его дыхании смешались все поглощенные им напитки. — Не думай, что из-за своего вечного пьянства я не замечаю, какая ты у нас красавица. В общем, надо лишь заставить нашего малыша Джули увидеть это. Тебе нет смысла выставлять напоказ ножки, если на них пялится только такой старикан, как я. Но имей в виду, я отношусь к этому зрелищу весьма одобрительно. Как приятно видеть, что по дому порхает симпатичное юное создание в обтягивающих шортиках…

— Это обычные летние шорты, — прервала его Саманта. — Я носила их, потому что было очень жарко, дядя Джереми. И вы тоже могли бы это почувствовать, если бы иногда выходили днем из дома. Кстати, эти шорты вовсе не обтягивающие.

— Я лишь хотел отвесить тебе комплимент, девочка, — возразил Джереми. — Пора бы тебе научиться принимать комплименты. И от кого же их лучше всего научиться принимать, как не от кровного дядюшки? Господи, пора бы тебе это знать, девочка. Кажется, я уже говорил это, да? — Он не стал ждать ответа. Наклонившись еще ближе, Джереми перешел на доверительный шепот. — А сейчас давай-ка подумаем, что нам делать с Джули.

«Шо нам делать с Жули».

— А что такое с Джулианом? — спросила Саманта. Ну понятно же, что с ним такое. Он трахается с девчонкой Мейденов, словно похотливый осел, с тех пор как ему стукнуло двадцать…

Саманта почувствовала, как у нее по спине побежали мурашки.

— Перестаньте, дядя Джереми!

— Что «перестаньте, дядя Джереми»? Мы должны трезво взглянуть на факты, чтобы справиться с ними. И факт номер один заключается в том, что Джули готов с утра до ночи спариваться с этой овечкой из ущелья Пэдли. Или, вернее, всякий раз, когда она раздвигает для него ноги.

«Для пьяницы он на редкость наблюдателен», — подумала Саманта.

— Дядя Джереми, у меня нет никакого желания обсуждать сексуальную жизнь Джулиана. Это его дела, а не наши, — заявила она несколько более натянутым тоном, чем хотела.

— Ах-ах-ах, — воскликнул ее дядюшка. — Слишком непристойная тема для Сэмми Мак-Каллин? И почему это я тебе не верю, Сэм?

— Я не говорила, что она непристойна, — возразила Саманта. — Я сказала лишь, что это не наши дела. И так оно и есть. Поэтому я не желаю обсуждать их.

Не то чтобы ее смущала или пугала сексуальная тема. Вовсе нет. Она приобщилась к сексу при первой же возможности, еще в подростковом возрасте, когда, преодолев неловкость, лишилась девственности благодаря услужливости одного из приятелей ее брата. Но говорить о… о сексуальной жизни ее кузена… Нет, Саманта не желала обсуждать эту тему. Она просто не могла позволить себе обсуждать ее, чтобы не выдать своих чувств.

— Послушай, милая девочка, — сказал Джереми. — Я же вижу, как ты смотришь на него, и понимаю, чего ты хочешь. Пойми, я на твоей стороне. Черт побери, даже мой родовой девиз призывает меня поддерживать честь семейных связей. Неужели ты думаешь, что я хочу, чтобы он приковал себя цепью к этой проститутке, когда рядом порхает такая прелестница, как ты, ожидая того дня, когда ее возлюбленный прозреет?

— Вы ошибаетесь, — возразила она, хотя вспыхнувшие маковым цветом щеки доказали, что она лжет. — Это верно, я люблю кузена Джулиана. Да разве можно его не любить? Он замечательный человек…

— Правильно. Такой он и есть. И ты действительно, — «дствитно», — думаешь, что девчонка Мейденов понимает, как хорош наш Джули? Да ничего подобного. Приезжая сюда, она лишь развлекается с ним, играет с игру «давай покувыркаемся в вереске, и трахни меня, если сможешь».

— Но, — твердо продолжила Саманта, пропуская мимо ушей его шуточки, — я не влюблена в него и даже представить его не могу в роли моего возлюбленного. Побойтесь бога, дядя Джереми, ведь мы с Джулианом двоюродные брат и сестра. И я люблю его как брата.

Джереми ненадолго замолчал. Воспользовавшись передышкой, Саманта отошла от него, захватив перцы и цветную капусту. Она положила капустную головку в деревянную миску и начала разделять ее на соцветия.

— А-ах. — протяжно вздохнул Джереми, но лукавый тон его голоса впервые навел Саманту на мысль о том, что он не настолько пьян, как изображает. — Он твой брат. Понятно. Еще бы не понять. Поэтому он и не может интересовать тебя ни в каком ином смысле. И с чего только мне пригрезилось… Ну ладно, не важно. Тогда дай твоему дядюшке Джери маленький совет.

— По поводу чего?

Достав с полки дуршлаг, она сложила в него нарезанную капусту и занялась очисткой зеленых перцев. — По поводу того, как исцелить его.

— От чего?

— От нее. От этой кошки. Кобылки. Телки. Выбирай, что пожелаешь.

«Шо пожелаш»,

— Джулиан не нуждается ни в каком исцелении, — резко сказала Саманта, не оставляя надежды сбить дядюшку с выбранного курса. — Он вполне самостоятельный человек, дядя Джереми.

— Вот уж вздор. Он все равно что марионетка, и мы оба знаем, кто дергает за ниточки. Она так охмурила его, что он ничего вокруг не видит.

— С трудом верится.

— Насчет труда это верно. Он так долго трудился над ней, что его мозги переместились в пенис.

— Дядя Джереми…

— Он думает лишь о том, как бы пососать ее тугие розовые соски. А когда он пронзает ее своим копьем и заставляет ее стонать, будто…

— Ну все, довольно! Саманта рубанула ножом по перцу, точно топором. — Вы высказались более чем понятно, дядя Джереми. А теперь я хотела бы спокойно заняться ужином.

Джереми вяло улыбнулся своей полупьяной улыбочкой.

— Ты предназначена для него, Сэмми. И знаешь это не хуже меня. — У него получилось: «Не хуж мя». — Так что же мы сделаем для того, чтобы это случилось?

Он вдруг взглянул на нее в упор, словно вовсе и не был пьян. Как там называлось мифологическое чудище, способное убить человека взглядом? Василиск, вспомнила Саманта. Сейчас ее дядя был похож на василиска.