Зов пустоты - Максим Шаттам Страница 24

Если только другие случаи не сочли суицидом и по-быстрому не сляпали дело, не заметив следов сексуализированного насилия, и не закрыли его как есть, без расследования…

Людивина отметила себе, что надо копнуть глубже, составить список всех самоубийств на железной дороге, изучить профиль жертв и разузнать подробности.

И все же это не объясняло, почему он убил мужчину, действуя по той же очень личной схеме, но без сексуализированного насилия, важного элемента динамики его преступлений.

Может, Марк Таллек прав? Может, это убийство совершила исламистская сеть?

Нет, этот человек слишком эгоистичен, он убивает в одиночку. Он делает это ради себя, ради собственного удовольствия, ради удовлетворения своих нужд – этим нельзя делиться с другими.

А может, это заказное убийство?

Людивина вздохнула. Маньяк становится киллером? Безумная идея.

Так бывает разве что в кино. Настоящий извращенец откликается только на глубинные сокровенные желания, он раб своей патологии и уж точно не способен использовать ее ради оказания услуг или ради денег!

Полная нелепица. Потому она и не любила сериал «Декстер» и другие фильмы такого рода. Сплошной Голливуд, ни капли достоверности, полное непонимание психологических механизмов, превращающих человека в убийцу.

Но почему же поменялся профиль жертвы? Почему Лоран Брак? Он хотел убить именно его или Брак просто попался под руку?

Людивина решила отвлечься и принялась расхаживать по своей просторной гостиной. Огонь в камине уже догорал, и она пошевелила угли кочергой, чтобы его оживить. Ее лицо осветилось красным светом, в зрачках отразились язычки пламени.

Он помешан на чистоте.

Сам по себе этот элемент мог бы указать на вполне конкретный тип извращенцев, но Людивина не могла не принимать в расчет остальные детали. Особенно ногти и волосы.

Во всех трех случаях преступник вычистил ногти жертв настолько тщательно, что порезал одной из них палец, а затем наклеил поверх разные ногти от разных людей. Точно так же он впутал в волосы жертв аккуратно срезанные пряди чужих волос. Возможно, Сеньон был не так далек от истины, когда пошутил, что убийца Лорана Брака рылся в мусорных баках возле парикмахерских и маникюрных салонов.

В горле первой жертвы обнаружили жевательную резинку с ДНК другого человека. Людивина была готова поспорить, что это ДНК случайного прохожего, по несчастью выбросившего жвачку как раз там, где ее подобрал убийца.

Он любит запутывать следы. Отсюда и железнодорожные пути. Потому что тела будут повреждены еще сильнее, потому что в этом месте полным-полно мусора, потому что полицейские соберут там сотни, если не тысячи образцов и получат столько же результатов анализа ДНК.

Стала проясняться общая картина.

Он не моет их перед тем, как убить. Ему плевать. Он делает это потом, только для того, чтобы стереть все свои следы. Их чистота его не волнует, он не хочет оставить улик, ведущих к нему. Даже наполняет влагалище и прямую кишку дезинфицирующим средством и трет…

Чудовище.

Постепенно, читая подробные отчеты, Людивина начала делать выводы. Чем дальше, тем сильнее бросалось в глаза очевидное. К этому у нее был талант. Великий криминолог Ришар Микелис, взявший ее под крыло, мог ею гордиться. Она много работала и усвоила огромный объем теоретической информации. Она знала схему. Ее сильной стороной была способность методично применять эту схему, а не только чувствовать факты, угадывать смысл или верно интерпретировать каждый жест. Конечно, она умела примерить на себя шкуру безумца, понять его, восстановить внутреннюю, неадекватную логику по следам, которые тот оставлял на своих жертвах, но прежде всего она знала, как заставить говорить эти следы, эти отчеты и фотографии…

Дождь за окном стих, но Людивина этого не заметила; не смутило ее и то, что босые ступни заледенели на холодном паркете.

Дисплей на роутере показывал полночь. А она все еще стояла перед стеной с заметками в полной уверенности, что Рельсовый убийца, как она его теперь называла, совсем рядом, прямо перед глазами, и его имя преспокойно лежит в папке.

И вдруг, так же легко, как при смене угла зрения складывается рисунок-анаморфоза, Людивина посмотрела на данные с другой стороны – и все сложилось.

16

Как удержать равновесие, когда нет ориентиров, а вокруг вездесущая пустота?

Людивина без конца задавала себе этот вопрос, стараясь не утратить ясности мыслей, не поддаться страху, не позволить захватить себя безжалостным щупальцам ужаса, которые отбирают смысл, лишают всякой способности мыслить и действовать.

Ей казалось, что она плывет во тьме, оцепенев от долгих часов неподвижности, в полном одиночестве, в холоде, не чувствуя времени, только жажду и голод, которые начали ее терзать.

Мотылек не случайно сгорает заживо у раскаленной лампочки. Он горит потому, что слишком долго порхал вокруг, зачарованный, летел к ней, несмотря на опасность, – это было сильнее его. Людивина стала такой вот бабочкой. Она слишком приблизилась. Но ее зачаровал не свет, а тьма. И он не смог этого допустить. Больше не было сомнений в том, что ее похитил именно он. Именно он сейчас ждал где-то наверху. Теперь Людивина была в этом уверена.

Все началось вечером в пятницу, у железнодорожных путей, с трупа Лорана Брака.

Где и как все закончится?

Стоп. Это мне не поможет. Только полезные мысли. Все обдумать. Все вспомнить. Проанализировать. Понять. Сделать выводы.

Людивина знала, что Рельсовый убийца недолго держит при себе жертву. Откровенно говоря, она сама не понимала, почему до сих пор жива. Почему он ее еще не изнасиловал.

Она сжала кулаки, и боль из стянутых запястий пронзила током до самых плеч. Хомуты были затянуты настолько туго, что глубоко впились в кожу.

Вот и еще одно доказательство – хомуты.

Людивина тут же постаралась отогнать образы женщин, которых душат пластиковыми полосками.

Только полезные мысли!

Кто он? Что у него за фантазии, потребности, что за жизненный опыт? Что за путь проделала его психика, чтобы дойти до первого преступления? Где он сейчас? Людивина должна была сосредоточиться на чем-то способном подпитать надежду, что таяла с каждой секундой, и не позволить тьме проникнуть в душу. Ей нужно было найти брешь, пусть крошечную, просвет, сквозь который можно пробраться в его голову, чтобы он хоть на миг перестал видеть в ней непослушный инструмент, а увидел человека.

Слишком много преград отделяют его сострадание от людей – это неприступный бункер. Не стоит разыгрывать эту карту. Ничего не выйдет, он никогда не