Елена Михалкова - Знак Истинного Пути Страница 25

Комната была пустой. Собственно, этого и следовало ожидать. Но какое-то неопределимое внутреннее чувство заставило женщину подойти к окну и внимательно осмотреть сад. Никого. Ни старика, ни даже прохожих за оградой не было. Ольга Степановна глубоко вздохнула и повернулась. В ближнем кресле, повернутом к окну, лежала Илона, подвернув ноги под себя, а на шее у нее вздулась багровая полоса с таким синеватым оттенком, какой бывал много лет назад у советских куриц. Эти куриные тушки с неожиданной четкостью встали перед глазами Ольги Степановны, заслонив на секунду лицо девушки с отвалившейся челюстью и высунутым неправдоподобно далеко сиреневым языком.

Мертвая Илона смотрела куда-то на гардины, и Ольга Степановна чуть не обернулась, чтобы посмотреть туда же. Остановило ее что-то, валявшееся на полу у кресла и приковавшее ее взгляд. Пряди черных обстриженных волос Илоны, а на них – ножницы. Ольга Степановна перевела взгляд на труп, заметила криво искромсанные волосы вокруг лица и дико закричала.

Звонок застал Макара, когда он возвращался к машине. Растерянно захлопав себя по карманам, Илюшин тихонько выругался – он думал, что здесь мобильник уже не будет работать, вот и спрятал его черт знает куда. Неизвестный названивал долго и упорно. Наконец Макар нащупал телефон и прижал его к уху.

– Да, я слушаю.

Пауза.

– Господин Илюшин?

– Да, я. С кем я разговариваю?

– Это Евгения Генриховна. Господин Илюшин, мне нужна ваша помощь.

Вот так. Без предисловия, без «как ваше здоровье?». Впрочем, деловая женщина, что с нее взять.

– Чем я могу помочь? – вежливо поинтересовался Макар.

– В моем доме произошло убийство. Два часа назад.

Макар охнул про себя и тут же собрался с мыслями.

– Кого убили? – быстро спросил он.

– Илону, мою помощницу по дому. Ее задушили и оставили тело в гостиной.

Макар тут же вспомнил высокую черноволосую девушку, при встрече зазывно махнувшую было в его сторону тощеватым бедром, но быстро оценившую, что с ним ей ловить нечего. Он еще тогда подумал, что девушке лучше убирать волосы в прическу – они ей явно мешали. Интересно, что голос у Евгении Генриховны почти не изменился – непохоже, что она волнуется. Сильная женщина.

– Вы вызвали милицию, я надеюсь?

– Разумеется. Она сейчас в доме. Излишне объяснять, что я не рассчитываю на профессионализм ее сотрудников. И не думаю, что они раскроют преступление.

– А вам нужно, чтобы преступление было раскрыто? – не удержался Макар. И пожалел о своем вопросе – телефон вполне может прослушиваться, даже если госпожа Гольц звонит с сотового. Да и вопрос неумный.

Евгения Генриховна помолчала секунду – Макар услышал в трубке тихий скрип открываемой двери – и негромко, но очень резко сказала:

– Мне нужно, чтобы вы нашли убийцу.

– То есть вы хотите, чтобы я вернулся? – ответил Макар вопросом на вопрос. – Вы хотите, чтобы я прервал выполнение своего задания?

В трубке повисло молчание, на сей раз куда более долгое. В конце концов госпожа Гольц приняла решение:

– Нет, не хочу. Но я прошу вас помочь. В любом случае – вы же детектив.

«А вот это очень по-женски, – усмехнулся Макар. – Действительно, я же детектив. Правда, нахожусь за тысячу километров от места преступления, но все-таки…»

– Евгения Генриховна, – проникновенно сказал он. – Помочь вам я сейчас могу только одним: посоветовать другого хорошего детектива. Все остальные варианты требуют моего присутствия. Если вы хотите, я тотчас развернусь и поеду в Питер. Если нет, то запишите телефон Сергея Бабкина. Он в Москве. Вот все, чем я могу вам помочь. Хочу предупредить: если вы выберете Сергея, то больше не обращайтесь ко мне за помощью в данном вопросе – вмешиваться я не буду. Я занимаюсь тем, чем занимаюсь, и ничем другим. Что вы выбираете?

– Диктуйте телефон, – не раздумывая, ответила Евгения Генриховна. – И будьте любезны, позвоните вашему другу, предупредите его.

Через пять минут, поговорив с Бабкиным, Макар уселся в машину и начал, по выражению Сергея, «морщить извилины». Любопытно, любопытно. Может статься, что убийство вообще не имеет отношения к исчезновению девушки – даже скорее всего, что не имеет, но может быть и наоборот. В любом случае, пока известна только личность убитой. В отличие от той несчастной, которая похоронена под простым деревянным крестом около деревенской церкви. Правда, рассказ батюшки кое-что прояснил, но не все. В частности, самого главного – где Элина Гольц. Но Макар уже был уверен, что дорога Элины закончилась не здесь.

Он завел машину, посмотрел на карту и тронулся с места. Через пять минут в зеркале перед его глазами отражался только позолоченный крест, но скоро исчез и он.

Сидеть в кресле Сергею было неудобно, но он не показывал виду. Он вообще не любил кресла, особенно такие мягкие, предпочитая устраиваться на полу, но позволить себе расположиться на ковре в чужой гостиной не мог. Интересно было наблюдать за реакцией людей, стоящих в комнате, – никто из них не садился. Тело уже увезли, милиция уехала час назад, никого, разумеется, не задержав, и теперь у Сергея была, как выразилась Евгения Генриховна Гольц, полная свобода действий. Возникал один закономерный вопрос – как ей распоряжаться, этой свободой.

Бабкин еще раз оглядел людей в комнате – ему нравилось почему-то называть их персонажами. Итак, персонажи… Три дамочки разного возраста, из которых одна, самая старшая, потихоньку утирает глаза платочком, вторая нервно теребит рыжий локон, а третья, с бледным взволнованным лицом, к чему-то прислушивается. У мамы Бабкина была своя классификация всех особ женского пола, и сейчас он без труда определил видовую принадлежность каждой из присутствующих. Утирающая глаза платочком – безусловно, «хозяюшка». Рыжая бледная кобылка – «стерва рациональная». Маленькая брюнеточка с лохматой гривкой – «замухрышка».

Теперь с мужиками. Евгения Генриховна успела познакомить Сергея со своим сыном, Эдуардом, но сейчас того не было в комнате. Впрочем, даже если бы и был… По своему опыту Бабкин знал, насколько непредсказуемыми могут оказываться такие бесцветные, неплохо зарабатывающие мужики, воспитанные сильной и успешной мамой. Про Эдуарда Гольца он слышал еще от Макара, но тот о нем собственного мнения составить не успел. «Ну что ж, и мы не будем торопиться», – решил Сергей и перевел взгляд на вальяжного мужчину в замшевом коричневом пиджаке. «Ага, брат Евгении Генриховны, по совместительству муж рациональной стервочки. Пожалуй, самый собранный из всех присутствующих. И стоит в такой позе… ненапряженной, и к супруге со словами утешения не подходит». Только Сергей это подумал, как рыжая дамочка, нервно мотнув головой, подошла к супругу и негромко сказала что-то. Тот не отозвался. Дамочка повторила, наклонившись к мужу поближе, и тогда тот ответил. Что именно, Бабкин, конечно же, не расслышал, но зато увидел, как женщина дернулась и резко отошла от мужа. Постояла секунду, словно в нерешительности, и вышла из гостиной. Бабкин бросил взгляд вокруг себя, но никто не обратил внимания на то, что произошло: все стояли, задумавшись, по разным углам комнаты и со стороны представляли собой довольно занимательную скульптурную группу. А вот еще фигура – темноволосый парень лет тридцати, «смесь Джеймса Бонда и жиголо», как определил его для себя Бабкин. С него он и решил начать.

– Слушай, – Бабкин неуклюже поднялся с кресла и сделал шаг к Бонду, – подсоби, будь другом: надо бы стульев принести. Из кухни, там, или еще откуда.

Прежде чем ответить, парень помолчал пару секунд, изучая непонятного толстяка, глыбой нависшего над ним, но потом решился:

– Пойдемте, из столовой принесем. Действительно, все стоят, как памятники…

Он не договорил, но Бабкина позабавило сходство их ассоциаций. Не торопясь он вышел за парнем из гостиной и свернул в длинный коридор.

– Меня, кстати, Сергеем зовут, – негромко напомнил он о себе, когда они дошли до столовой. Парень встрепенулся:

– А меня Жорой. – И пожал Бабкину руку. – Извините, я со всеми этими делами даже не представился.

Бабкин неопределенно махнул рукой – дело, мол, обычное, убийство на всех так действует. Вместо того чтобы взять стулья и перенести в гостиную, Жора сел и потер лоб рукой.

– Черт, никак в себя не приду. – Он помотал головой, точь-в-точь как недавно рыжая кобылка. – Утром с Илонкой болтали, а через час…

– Ее нашли вы?

– Нет, метрдотель наша закричала как резаная, и я прибежал. А она в кресле лежит… – На лице Жоры явственно отразилось воспоминание о том, что он увидел.

– Не понял, кто это – метрдотель?

– Та бабулька с седыми волосами. Она в доме за всю еду отвечает, вот и зовем ее метрдотелем. По-хорошему, надо бы ее кухаркой называть, только вот ей не понравится.

– Хорошо, когда для тебя еду готовят, – протянул Бабкин, присев наискось от Жоры. – У вас ведь семья большая.