Евгений Сартинов - Золото на крови Страница 25

— Да какая разница… — начал я, но потом невольно представил себе желтый застывший говяжий жир очередной банки тушенки, содрогнулся и поспешно добавил: — Нет, давай уж спустимся, а там поедим по-человечески.

— Павло-то спит? — спросил Андрей.

— Ничего я не сплю, — раздался ровный голос белоруса. — Гуркаете тут под ухом, разве уснешь? А пожрать можно и внизу, горяченького хочется.

Солнце еще не поднялось из-за горизонта, а мы уже топали вниз, прыгая с камня на камень подобно местным рогатым аборигенам.

Завтрак пришлось автоматически совместить с обедом, так как до ближайших зарослей стланика мы дошли часам к двенадцати. А до этого нам пришлось преодолеть обширное пространство, где горы плавно переходили в высокогорное плато. По крайней мере километра два мы топали по самым настоящим альпийским лугам, радующим взор пестрым ковром цветущих даже в это время жестких высокогорных трав. Нога отдыхала на этом мягком пружинистом природном паласе.

У зарослей стланика я оглянулся. Весь пройденный нами путь был виден как на ладони. На самом горизонте изломанная гребенка угрюмого хребта, а ниже — крутой спуск зеленых лугов.

Впереди, насколько хватало глаз, виднелась равнина, топорщившаяся щетиной стланиковых зарослей, поблескивающая зеркалами озер и манившая зелеными полянами. После холодного неуюта скал выглядело все это очень соблазнительно. Тогда я еще не представлял, насколько коварными окажутся эти манящие дали.

Дойдя до ближайших зарослей стланика и с облегчением сбросив рюкзаки, мы занялись обустройством стоянки. Пока мужики ломали и рубили высохшие кусты, я направился на поиски воды. Еще сверху я заметил небольшое озеро чуть в стороне от нашего маршрута. К моему удивлению, это оказалось скорее болото, чем озеро. Осторожно балансируя по кочковатой, колышущейся почве, я добрался до открытой воды и наполнил все наши емкости: котелок, чайник и фляжку Андрея. К моему приходу уже вовсю горел костер и Павел пристраивал сбоку рогатину для котелка и чайника.

Живительное пламя костра, горячая пища и чай возродили нас. Не сговариваясь, мы прилегли головами на свои рюкзаки и с полчаса подремали. Будильником нам послужил холод. Костер из тощего, сухого стланника быстро прогорел, а тут еще притих ветер и сразу запищали наши друзья комары. Со вздохами и руганью мы впряглись в нашу поклажу. Я и Павел уже надели рюкзаки, когда Андрей скомандовал:

— Стой! — и морщась, скинул с плеч свою ношу.

— Ты чего это? — удивился Павел.

— Да давит что-то в спину. Весь день собирался посмотреть, что там такое… — ответил Лейтенант, сосредоточенно шаря рукой в собственном рюкзаке. Неожиданно он вытащил на свет Божий две самых обычных гранаты «лимонки». Мы с Павлом дружно вытаращили глаза от удивления.

— Так, сознавайтесь, козлики, кто мне сунул в рюкзак эту гадость?! — свирепым тоном спросил Андрей. — Мало того что я эти железки пер на себе черт знает сколько, так еще и подорваться мог не за хрен собачий! Они же снаряженные, балбесы! Усики бы перегнулись бы от трения, вылетела чека, и все! Кишки на елках, душа на небесах!

— Да ты что, Андрюха! — воскликнул Павел. Его простоватое лицо с утиным носом и поднятыми «домиком» бровями выражало наибольшую степень недоумения. — Это не я. Может, Юрка сунул, у него все еще детство в одном месте играет Пионерскую зорьку!

— При чем тут Юрка-то?! — возмутился я. — Как чуть что, сразу Юрка!

Андрей смотрел на меня столь свирепо, что я быстренько напряг свою уникальную память, перемотал кадры прошедших дней назад и быстро нашел виновника происшедшего.

— А между прочим, Андрюшенька, это ты сам себе гранаты в рюкзак сунул! — с торжеством заявил я. — Помнишь, как еще у вездехода ты решал, брать их с собой или не брать? А потом тебя Павел про пилу спросил… Вот тогда ты их машинально в рюкзак и сунул! И нечего на других пенять!

Я щелкнул его по лбу и быстренько отскочил в сторону. Андрей задумался.

— А черт его знает, может, и я, действительно, их сам себе положил? Ладно, не выбрасывать же их теперь. Может, где-нибудь на реке рыбки с их помощью поглушим.

Вытащив взрыватели и тщательно замотав их тряпками, Лейтенант собрал рюкзак и мы, наконец, отправились в путь.

Но уйти далеко нам не удалось. Пройдя метров тридцать в левее того озера, где я брал воду, мы вышли на радующую глаз зеленую поляну, поросшую не травой, а бархатным мхом. Впереди шел Павел, замыкал колонну, как всегда, я. Как часто бывало, мыслями я в тот момент находился дома: видел Ленку, Валерию. Задумавшись, я не сразу понял, что происходит что-то неладное. Лишь когда Андрей закричал: — Назад, Пашка, назад! — я вернулся душой на грешную землю.

Первым моим желанием было рвануться на помощь, хотя я и не понимал, что происходит, Андрей спиной загораживал мне белоруса. Я уже дернулся было вперед, но меня остановил оглянувшийся Лейтенант.

— Стой, Юрка, не дергайся!

И тут я заметил, что Андрей как бы стал ниже ростом. Я перевел взгляд на его ноги и увидел, что они по щиколотку погрузились в таившуюся под зыбким покровом мха коричневую жижу.

— Протяни посох! — снова крикнул мне Андрей, как-то неестественно выгнувшись. И лишь когда он наклонился и протянул руку к поданному мной посоху, я разглядел за его спиной Павла и просто похолодел от ужаса. Тот уже по пояс погрузился в темную пасть болота, и единственное, что ему мешало уйти глубже, это протянутый посох Андрея. Лейтенант изо всех сил тянул его на себя, сам неумолимо погружаясь в трясину. Уцепившись двумя руками, я рванул березовую палку на себя. Ноги тут же прорвали зыбкий ковер мха, но погрузившись сантиметров на десять в холодную жижу, я почувствовал под ногами что-то твердое, но не смог устоять и, поскользнувшись, упал на спину. Но и даже в этом крайне неудобном положении, лежа в ледяной вонючей болотной жиже, я изо всех сил продолжал тянуть на себя погрузившегося уже по колена Андрея. Тщетно пытаясь найти хоть какую-то опору, я только скользил по проклятому льду вечной мерзлоты. Тогда я вытянул вперед левую руку, нащупал какой-то более или менее устойчивый бугорок и начал подтягиваться к нему всем телом. От невероятного усилия у меня потемнело в глазах, сухожилия трещали от напряжения, но по сантиметру Андрей, легший уже плашмя, начал выбираться, таща за собой ушедшего по грудь в болото белоруса.

Минут через десять мы, шатаясь от усталости и напряжения, вышли на ту же самую поляну, откуда совсем недавно начали свой поход. Вид у нас был веселенький, просто три свиньи, справившие новоселье в свежей луже. Отдышавшись и напившись воды из фляги, мы опять развели огонь, разделись и начали сушить одежду. Здесь обнаружилась потрясающая новость. Оказывается, Павел оставил на память трясине свои любимые резиновые сапоги. Присвистнув, Андрей молча расшнуровал свой рюкзак и вытащил откуда-то снизу большие кирзачи.

— Примерь, — попросил он Павла. — Ну что?

— Жмут чуть-чуть, а так ничего, — неуверенно заметил белорус.

Андрей, потрогав носок сапога, покачал головой.

— Это ты называешь чуть-чуть? У тебя толстые носки?

Павел отрицательно покачал головой.

— Ну, прийдется идти в них, — развел руками лейтенант. — Магазинов тут нет, на другие не обменяешь.

А сапоги были хороши, новенькие, высокие, с ремешком, затягивающим горловину голенищ.

— Затяни, а то и эти оставишь кикиморам болотным, — посоветовал Лейтенант.

Сменив белье, мы оттерли подсохшую грязь с одежды. Рюкзаки были уже собраны, когда я отошел в сторонку по самой естественной из причин. Лишь здесь до меня дошло, насколько я был глуп и наивен, беспечно расхаживая по болоту в поисках воды перед обедом. Пятьдесят метров левее, и я вышел бы как раз на зыбун, и неизвестно, успели бы друзья прибежать на мои крики.

«Только пузыри бы и увидели», — решил я, сразу явственно представил себе эту картину и невольно передернулся от отвращения.

Уже застегивая штаны, я поднял глаза на привычный силуэт пройденных нами гор и замер. Вниз по пологому склону по направлению к нашему лагерю шли люди… Несколько секунд я стоял как завороженный. Очнувшись, я подбежал к Андрею и почему-то шепотом сказал:

— Там… На склоне люди…

— Какие еще люди? — не поверил мне Лейтенант.

— Там, на перевале, спускаются вниз.

Андрей подбежал к самой окраине стланниковой рощи, лихорадочным движением открыл заляпанный грязью футляр бинокля и приник к окулярам.

— Да, — подтвердил он, рассмотрев все внимательно. — Шесть человек и собака. Идут налегке, у двоих почти пустые рюкзаки, армейская рация, шесть автоматов. Не хило!

— По нашу душу? — спросил я.

— Да, и по наше золото… Интересно, это бандиты или менты? — задумчиво произнес Лейтенант и передал бинокль Павлу.