Татьяна Соломатина - Естественное убийство – 3. Виноватые Страница 25

Сеню уже распирало нести свет мудрости в массы. Отчего бы не откатать на муже хозяйки? Он, Соколов, неплохо за эти годы поднабрался у Северного навыкам художественного свиста и уже практически отполировал их до искусства убедительного аргументированного красноречия. Но Василий Николаевич не ответил. Семён Петрович присмотрелся чуть пристальнее. Ему кажется, или экскурсий грудной клетки… Да нет! Ну просто человек спит глубоко. Устал. Выпил вчера крепко и устал. А Соколову тут чёрт знает что чудится.

Сеня постоял тихонечко и посмотрел ещё внимательней. Вдруг ему стало холодно и страшно. Он вспотел и бросился к телефонному аппарату. Рядом на тумбочке лежал список телефонов по номерам. Соколов нашёл мансарду и уже готов был набрать. Но представив себе насмешливый голос его дружка Северного, положил трубку на место. Усмехнулся и сказал вслух:

– Что я, действительно, как маленькая девочка! Утро! Сентябрь! Солнце! Балаклава!

Сеня подошёл к крепко спящему Василию Николаевичу и потрусил его за плечо.

– Василий Николае… А-а-а!!! Убили! Убили!!!

С этими словами Сеня вылетел на лестницу, скользя мокрыми ногами по ламинату коридора, споткнулся о вислоухого британца, развалившегося на пороге хозяйских апартаментов, и упал прямо в сильные руки Всеволода Алексеевича.

– Что случилось?

Друг поставил Сеню на ноги и крепко встряхнул за плечи.

– Там! Та-ам! – Семён Петрович потыкал пальчиком в сторону двери.

– Что «там»? И почему за тобой тянутся кровавые следы? У тебя что, кровотечение из…

Соколов глянул вниз, узрел свои ноги, вымазанные в тёмно-вишнёвой мутной густеющей жиже, ноздри его расширились, угадывая знакомый специфический запах лабораторных практикумов по нормальной физиологии на тему «Свёртываемость крови», и лишился чувств. Северный вздохнул, переступил через Сенино тело и вошёл в квартиру. Аккуратно, не наступая на размазанную Сеней липкую субстанцию, заглянул в спальню Василия Николаевича, после чего моментально вышел в коридор, подошёл к телефону и позвонил в милицию.

Через полчаса отмытый, одетый, но всё ещё мелко трясущийся Семён Петрович Соколов пил крепкий чай на кухне у Екатерины Фёдоровны. Напротив него сидел севастопольский мент и смотрел на пляшущую в Сениных руках чашку очень подозрительно.

– С какой целью вы, гражданин Соколов, приехали в Балаклаву?

– Я же вам уже сказал! Я к другу приехал! Отдохнуть! Вы же уже спрашивали. Сколько можно?

– Сколько нужно. Почему вы приехали к другу в Балаклаву?

– Господи, ну почему люди приезжают к друзьям?! Потому что дружат! У меня что, с документами непорядок?

– Как давно вы знаете своего друга?

– Больше десяти лет. Какое это имеет значение?! – Сеня шлёпнул чашкой об блюдце.

Блюдце раскололось. Кухарка ахнула в прижатый ко рту передник. Мент сделал в сторону Фёдоровны успокаивающий жест и снова вперился в Семёна Петровича.

– Сейчас всё имеет значение! – веско пропечатал страж порядка. – В каких отношениях состоите с другом?

– В дружеских! В каких ещё отношениях можно состоять с другом?! – Сеня нервно хохотнул.

– В разнообразных, – туманно и где-то даже томно промолвил мент.

– На что вы намекаете? – Соколов слегка побагровел.

– Если приехали к другу, то почему остановились у хозяйки в квартире? – внезапно заорал человек в форме и брякнул кулаком по столу.

– Она сама пригласила! Сколько можно повторять? Да вы у неё сами спросите! – заполошно заголосил Семён Петрович.

– Без вас, гражданин Соколов, знаем, у кого и что спрашивать, – неожиданно совершенно спокойно сказал Сене мент. – Вы мне не указывайте. Я при исполнении. Когда последний раз видели покойного?

В кухню вошёл Всеволод Алексеевич с пожилым мужчиной в штатском. Завидев пожилого мужика, допрашивавший Соколова мент встал и отдал честь.

– Вот, Александр Иванович, допрашиваю гражданина подозреваемого! По горячим следам!

Пожилой мужчина в штатском устало кивнул отдавшему честь милиционеру и жестом попросил его присесть.

– Александр Иванович Шекерханов, начальник севастопольского уголовного розыска, – представился он Соколову. – Старый приятель вашего друга.

Семён Петрович обречённо кивнул. И зачем-то прошептал:

– Спасибо.

Совершенно русский на вид, Александр Иванович с татарской фамилией Шекерханов немного удивлённо глянул на Соколова и снова обратился к менту:

– Вы, лейтенант, опрашиваете господина свидетеля, а не допрашиваете гражданина подозреваемого. Со Всеволодом Алексеевичем вы уже познакомились?

– Да! Он вызвал, собственно…

– Собственно, он мой старый друг. И кроме того, судебно-медицинский эксперт. Высококлассный судебно-медицинский эксперт. Из Москвы.

– Так он тут…

– Он тут на отдыхе.

Мужчина в штатском оперся на столешницу и закурил.

– Александр Иванович, отпусти моего малыша, – кивнул Северный на Соколова. – К нему вот-вот жена с тремя детьми приедет.

– Идите, господин…

– Соколов! – подобострастно подсказал лейтенант.

– Идите, господин Соколов. Ещё увидимся.

Сеня встал и с тревогой посмотрел на Северного.

– Какая жена с тремя детьми? – прошептал он побелевшими губами.

– Твоя жена с тремя твоими детьми. Или ты предпочтёшь и дальше оставаться подозреваемым в убийстве человека, с которым только вчера познакомился?

Соколова в момент выдуло из помещения.

– Ну, лейтенант, рассказывайте, – сказал Александр Иванович.

– Товарищ полковник, тело Василия Николаевича Фирсанова, проживающего по адресу…

– Уже давно не товарищ, а господин полковник. И переходите сразу к сути. В результате чего, – Александр Иванович грустно усмехнулся и струсил пепел в раковину, – проживающий Фирсанов стал телом?

– Ножевое ранение. Судмедэксперты точнее скажут.

– Орудие убийства?

– Кухонный нож. Тутошний. Местный. Опознан Фёдоровной… Екатериной Фёдоровной Величко, кухаркой гостевого дома, – поправился лейтенант. – Отпечатки пальцев только её и этого… – Мент кивнул в сторону двери, куда вышел Сеня, – господина свидетеля. – Надо бы с него подписку о невыезде взять.

– Видал, товарищ Северный, – с усмешкой кивнул Александр Иванович на лейтенанта, – какие у нас следственно-оперативные группы?

– Нормальные у тебя, Александр Иванович, оперативники.

– Нормальные! – Полковник открыл кран, под струёй воды загасил бычок и выбросил его в мусор. – Подписка о невыезде ему нужна! Он гражданин иностранной державы! – повысил он голос на лейтенанта. – Какую ты подписку о невыезде с него хочешь взять? На каком основании?

– Так это… – подскочил лейтенант, вытянувшись по уставу. – Только его отпечатки на ноже. И по крови его ногами натоптано. Только он пребывал в квартире покойного, когда…

– Судя по свёртыванию крови, Василия Николаевича отправили на тот свет аккурат, когда мой дружок нежился в джакузи.

– И он ничего не слышал? – подозрительно уставился полковник на Северного.

– Что можно слышать, лёжа по уши в пузырящейся пене? Как струи выбрасываются из форсунок? Нож в Фирсанова воткнули, видимо, молча, без предварительного оповещения свидетелей в молчаливого же сонного Фирсанова. И воткнули весьма прицельно.

– Кого-то подозреваешь? – Александр Иванович вытряхнул из пачки, которую всё время вертел в руках, ещё одну сигарету.

– Подозревать – не моё дело. Тут вообще всё не моё дело. Я, Александр Иванович, гражданин иностранной державы. Не оперативник и не следователь.

– Хорош прибедняться.

– Тогда я подозреваю всех.

– Включая твоего друга?

– О нет! У этого ни мотивов, ни смелости.

– Какие же могут быть мотивы у всех остальных?

– Мотивы у преступлений всегда одни и те же, мой дорогой друг. Ты это знаешь лучше меня.

– В порядке убывания значимости: шансы на то, что в мирной Балаклаве завёлся маньяк, охотящийся за старыми алкашами, равны нулю; из ревности Василия Николаевича тоже вряд ли кто-то зарезал; что касается выгоды – принадлежит всё Маргарите, а не Васе.

– Но кто наследник Маргариты Павловны?

– Этого я не знаю. Если она не составляла завещания, получается, что он. Кстати, где сама госпожа Фирсанова? – Полковник бросил тяжёлый взгляд на всё ещё торчащего стоймя лейтенанта.

– Ищем. Мобильный не отвечает.

– А вдруг она сама… – Александр Иванович с интересом посмотрел на Всеволода Алексеевича.

– Исключено! – отрезал тот.

– Почему?

– Психологический портрет, мягко сказать, не тот.

– Вот оно нам тут надо было? Мирный городишко. Мирные замечательные люди.

– Ты бы не риторствовал, господин полковник, а по свежим следам опросил всех.

– Вот я и говорю: оно нам тут надо было?