Марина Крамер - Роскошная хищница, или Сожженные мосты Страница 25

– Никогда не спрашивай меня об этом... я не скажу. Просто запомни этот день – это ваш второй день рождения...

После этого они с Машей проводили вместе дни напролет, гуляли с маленькой Аленкой в парке, ездили к Стене Плача, просто пили кофе и разговаривали. Коваль с удивлением убедилась, что не ошиблась: эта девушка действительно оказалась очень похожа на нее саму. Их разделяли девять лет, но день рождения был в один день. Многое во взглядах на жизнь тоже совпадало. Им нравилась одна и та же музыка, одни и те же книги...

– Я никогда не верила, что такое бывает, – призналась Маша как– то. – Ведь говорят, что есть люди-двойники – но что это случится со мной...

– И не говори, – вздохнула Коваль.

С тех пор как-то само собой повелось, что Маша, с легкой руки Хохла трансформировавшаяся в Мышку, стала приезжать к ним то одна, то вместе с дочкой, подолгу гостила в доме. Марина тоже несколько раз ездила к ней и удивлялась, насколько эта девочка успокаивает ее, в трудную минуту находит нужные слова. Стоило только случиться чему-то, как Мышка бросала все и мчалась к Марине. Собственно, пару раз Коваль тоже оставляла все дела и летела в Сибирь, чтобы поддержать подругу. А потом у Мышки обнаружился рак. Она не сказала никому – только Коваль... Та пришла сперва в ужас, потом в ярость: Мышка категорически отказалась оперироваться. Тогда Коваль пошла на крайнюю меру – позвонила ее мужу и безапелляционно заявила, что прилетит завтра и заберет Машу к себе вместе с ребенком. После длительных уговоров Маша согласилась и почти три месяца прожила у Марины. Аленку, которой к тому времени уже исполнилось четыре года, баловали все кому не лень, а Мышка, страшно похудевшая, едва живая после химиотерапии, сидела на балконе в кресле и то и дело плакала, глядя на то, как носится по двору ее дочка, а с ней непременно кто-то из Марининой охраны.

Коваль испробовала все – от ласковых уговоров до крика и брани, – но переубедить настырную Мышку так и не смогла. Та панически боялась операции, хотя сама несколько лет работала врачом и понимала, что шансы невелики, что так, что этак.

– Не зуди ты мне, Маринка, – просила она тихим голосом. – Я не буду делать этого – просто потому, что не хочу остаться инвалидом и смотреть, как страдает рядом мой муж.

– Да?! – орала Коваль, уперев в бока руки, чтобы не врезать упертой девке по лицу. – А если ты, не дай бог, умрешь – ему будет легче?

– Зато ему не придется делать вид, что все прекрасно, не придется врать мне и притворяться, что ему не противно, когда я рядом – такая.

– Дурааа! – стонала Марина, хватаясь за голову. – Ну, почему ты такая дура, Мышка?!

– Ну, вот такая я, – совершенно ровным тоном отзывалась Маша, чем бесила Марину еще сильнее.

Время шло, Мышка была жива, правда, выглядела все хуже, но это не убавило в ней жизненной энергии, и Марина на какое-то время отстала от нее с разговорами об операции, а теперь и вовсе хватало своих проблем. И вот Женька в обход нее позвонил и попросил Мышку приехать – знал, что с ней Коваль будет легче. Однако Хохол не подумал о том, что подвергает теперь опасности еще и ни в чем не повинную Мышку...

Женька вошел в комнату в тот момент, когда Маша, уже переодетая в спортивный костюм, сидела в кресле, придвинутом к кровати, и рассказывала Марине какую-то историю из жизни Аленки. Коваль, заметив появление любовника, зло сощурилась, но промолчала, решив, что разберется с ним позже.

– Ой, Жека, я уже не могу смеяться, – жизнерадостно воскликнула Маша, обернув к Хохлу раскрасневшееся лицо. – Мы тут чуть раньше вспоминали, как нас арестовали в клубе, помнишь? Когда я после выхода из СИЗО напилась, помнишь?

– Да уж! – отозвался он, садясь прямо на пол у кресла. – Я ж тебя, поганку, едва до дому дотащил – настолько ты надралась.

– Я просто испугалась! – защищалась Маша со смехом. – Меня, добропорядочную и законопослушную девочку, сунули в камеру к каким-то жутким бабам! Вот ладно, что как раз в этот момент у одной из них приключилось носовое кровотечение и я ей помогла – а то даже не знаю, что было бы.

Хохол только головой покачал: он помнил тот вечер, когда Марина с Мышкой не вернулись домой из клуба, куда поехали послушать шансон. И надо же было именно в этот день ему простыть так, что своим кашлем он запросто мог заглушить рев самолетного двигателя! Пришлось отправить с ними только Гену и Севу, а те, разумеется, ничего разрулить не могли. Их, собственно, и арестовали вместе с Мариной и Мышкой во время плановой «зачистки», которую проводил отдел по борьбе с наркотиками. Да еще и в машине кто-то из сотрудников сунул в карман джинсов Мышки пакетик с коксом... Бедная Мышка потом рассказывала, что никогда в жизни не испытывала такого ужаса – когда ты четко знаешь, что непричастна, а тебе показывают пакет, к которому ты даже не прикасалась. Разумеется, адвокат Марины уже утром забрал их обеих, но Мышку еще несколько раз дергали к следователю, и та страшно переживала, не ела и почти не спала. Коваль проклинала тот час, когда собралась на концерт, проклинала спеца, подставившего Мышку для повышения раскрываемости в отделе, не пожалела никаких денег на то, чтобы его самого обнаружили как-то рано утром в одном из притонов невменяемого и с табельным оружием без обоймы. Но Мышка зареклась гулять по ночным клубам...

Весь день Маша провела в спальне Марины, там же они и пообедали, хоть Женька и ворчал, что ему пришлось бегать туда– сюда по лестнице с подносом, полным посуды. Но они не обратили на его жалобы никакого внимания, все говорили и говорили. Тем нашлось немало – последний раз Мышка приезжала около года назад и новостей накопилось предостаточно, да и вспомнить тоже было что.

Вечер воспоминаний затянулся за полночь, и только к часу Хохол спохватился:

– Так, девки, а ну – по койкам! Ночь на дворе, а они все чирикают!

Он проводил Машу в ее комнату, зашел проведать Егорку и только потом вернулся в спальню. Коваль курила, облокотившись на спинку кровати, и задумчиво смотрела в темное окно. Женька разделся и прилег рядом, потянул на себя одеяло, и Марина вздрогнула:

– Напугал, черт...

– Ну ты здорова, мать, в себя уходить! Так и вынесут из дома – не заметишь! – улыбнулся он, осторожно притягивая ее к себе, но Коваль вывернулась, села и, поддерживая забинтованную руку, зло спросила:

– Ты на хрена это сделал?

– Сделал – что? – не понял Хохол, и она разозлилась еще сильнее:

– Что ты дурака тут мне изображаешь?! Ты зачем Машке позвонил? Не понимаешь, что тут происходит, да?! Не понимаешь, что девка ни за что пострадает?!

– Марин, Марин, погоди! – попытался остановить ее Женька, но тщетно – Коваль орала все громче, распаляясь от собственного крика:

– Ты идиот, Хохол!!! Как ты не можешь понять, что ее вообще нельзя втягивать – зачем ей еще и это, когда своего по горло?! Ты ведь прекрасно знал, что она все бросит и прилетит! Нельзя играть людьми, как шахматами!

– Это сейчас ты сказала – или мне послышалось? – насмешливо протянул Хохол со своей неизменной ухмылочкой. – Ты – про шахматы? Ты – которая в легкую отправляла людей на тот свет одним кивком головы?

Марина уставилась на него, ничего не понимая. Давно уже Женька не позволял себе разговаривать с ней в таком тоне.

– Ты... ты что, а?

– А что – не нравится? Если хочешь знать, так это не я – это она сама мне позвонила. Сказала: чувствую что-то, а что – не могу понять, вот и звоню. И что я, по-твоему, ей должен был сказать? – Хохол сел на кровати и повернулся лицом к Марине. – Ну? Молчишь?

Коваль опустила голову. Да, у Машки бывало такое – она чувствовала, что с Мариной происходит неладное, и могла позвонить сама. И часто оказывалась права, объявлялась именно в тот момент, когда Коваль было плохо. Так что обвинять Хохла сейчас неправильно.

– Прости...

– Да ладно, – опять усмехнулся Женька. – Спи давай, чудовище.

Сам он уснул почти мгновенно, сказались бессонные ночи и наполненные суетой дни, а вот Марина еще долго не могла уснуть, все смотрела широко распахнутыми глазами в потолок и думала. Вот как все повернулось... И теперь еще один источник переживаний – Мышка. Постоянно влипающая вместе с ней за компанию Мышка, недавно вышедшая после очередной «отлежки» в больнице, маскирующая следы от капельниц длинными рукавами, а сильно поредевшие волосы выкрасившая в черный цвет. Как убедить ее уехать, не оставаться здесь, не подвергать себя опасности? Марина не желала нести груз ответственности еще и за нее. Да, добрая девчонка прилетела, едва узнав, что Марина ранена, но она даже не представляла себе, насколько осложнила своим приездом и без того непростую ситуацию.

– Черт, ну почему, почему Женька не мог удержать за зубами свой длинный язык?! – пробормотала Марина, щелкая кнопкой светильника и беря с тумбочки стакан с соком и таблетку снотворного.

– Потому что она все равно вытрясла бы из меня правду. Она такая же, как ты, – невозмутимо и совсем не сонно ответил Хохол, заставив Марину вздрогнуть. – Ты ведь знаешь – от нее точно так же нельзя ничего скрыть.