Алексей Тарабрин - Паханы Страница 25

На разоблачение кирпичевской версии работало то, что одновременно с арестом Малышева и его окружения в ходе милицейской операции освобождались и другие жертвы. Всего было обнаружено семь заложников.

В итоге собранные доказательства позволили изменить первоначальное обвинение на более тяжкое — на бандитизм. Выводы следствия были поддержаны и утверждены Генеральной прокуратурой России.

Из петербургской криминальной хроники:

12 сентября 1995 года суд вынес в отношении Малышева А.И. приговор, в соответствии с которым тот получил два с половиной года лишения свободы за незаконное хранение оружия (по статье — до 5 лет), и под радостные аплодисменты адвокатов и братвы Александра Ивановича освободили из-под стражи прямо в зале суда, учтя, что назначенный срок он отбыл в ходе предварительного следствия.

Кирпичев В.В., вор в законе и правая рука папы питерских рэкетиров, был и вовсе оправдан вчистую. Все остальные «малышевцы» тоже оказались на свободе. Суд признал вину обвиняемых недоказанной.

Малышев сразу после освобождения уехал поправлять здоровье на курорт за границу. Как признался он сам, пребывание под стражей не прошло бесследно: стали мучить кошмары и боли в спине. Не исключено и то, что он последнее время все чаще ощущал холодное дыхание смерти. Потому судьбу искушать не стал и ушел с арены в тень.

— А где сейчас бывший император? — поинтересовался я, когда очередная кумовска байка подошла к концу.

— Александр Иванович — уважаемый человек, — хитро улыбаясь, процедил сквозь зубы Петрович. — Бизнесом занимается. Но в императоры больше не выдвигается. Зачем ему лишняя головная боль? В его возрасте надо быть умнее, практичнее. Потом, безбедную старость он не только себе уже давно обеспечил. А императорствуют пусть молодые. Кирпич вот — не захотел отойти в тень, так ему помогли.

— Ну, Кирпич другое совсем. Ты сам говорил, что он вор в законе, а такие на пенсию не уходят.

— Сегодня уходят, если ума хватает. Но заболтались мы.

— И то правда. — Я и не заметил, что легкие летние сумерки уже прочно легли на опушку ближнего леса, на дорогу, по которой все так же сновали редкие легковушки.

— Пройдемся давай лучше, — предложил Петрович. — Воздухом подышим…

ТИБЕТСКИЙ ЦЕЛИТЕЛЬ

— Раскручивать это дело мы начали, — Петрович крепко затянулся своей любимой «Примой», выдержал паузу, словно, собирался с мыслями, — после того, как к нам поступила с разных мест почти одинаковая информация. Проанализировав ее, мы в места наиболее вероятного появления мошенника, за которым закрепили оперативный псевдоним «Целитель», отправили ориентировку следующего содержания:

Подразделениями уголовным розыска Санкт-Петербурга, Ленинградской и Кировской областей разыскивается опасный преступник, который, знакомясь с состоятельными людьми (чаще коллекционерами), представлялся им иностранным подданным, знатоком тибетской медицины…

Вот только Целителя мы так и не взяли, хотя все к этому шло. На хвост сели ему плотно. Но не судьба… Хотя, арестуй мы этого прохиндея, он, возможно, бы остался жив. А так… Так по собранной нами информации получилась следующая картина.

— Вольдемарчик, меня тут познакомили с таким удивительным мужчиной, — щебетала в трубку сотового телефона ярко накрашенная блондинка, пытавшаяся обилием дорогой косметики скрыть следы неумолимо приближающейся старости.

— Софи, опять в твоей красивой головке только одни мужики?

— Вольдемарчик, ты меня совершенно не понял. Это — не мужик. Это — целитель.

— Какой еще целитель?

— Самый настоящий, с Тибета.

— Лекарь, что ли?

— Да. Он мне приступ мигрени за пять минут снял. Посадил на стул. Закройте, говорит, глаза, расслабьтесь. Сам встал за спиной и руками над моей головой водит, водит… Тепло, спрашивает, чувствуете? Никакого тепла я не чувствовала, но голове вдруг легче стало, как будто я ее только вымыла, и боль в висках прошла. А так ломило, так ломило…

— Может, тебе голову чаще мыть надо?

— Ой, скажешь тоже…

— И где же ты этого тибетского лекаря нашла?

— Да не я его нашла, а он сам пришел.

— Как? Куда?

— В магазин к нам. Ой, что было…

— Софи, у меня — деловая встреча с партнерами через десять минут. Давай дома поговорим, — Вольдемар Соломонович терял терпение от навязчивого щебета своей супруги, бок о бок с которой уже доживал третий десяток лет.

— Конечно, поговорим. Более того, ты сможешь увидеть этого тибетского целителя.

— Чего? Ты хочешь сказать, что пригласила совершенно незнакомого человека к нам домой? — взорвался Вольдемар Соломонович. — Сколько раз можно тебе говорить, что чужих людей у нас быть не должно. Одна коллекция икон стоит столько, сколько твой магазин за год… да какой за год, за пятилетку не наторгует! Софи, это большая беспечность с твоей стороны. Позвони этому лекарю с Тибета, чтобы не приходил.

— Ой, Вольдемарчик, ты просто не представляешь, что это за целитель. Он и тебе поясницу полечит. Это такой славный и необычный человек. Представляешь, перед обедом Лиза вбегает ко мне в подсобку и выдает скороговоркой: «Софья Львовна, там иностранец товар осматривает. Похоже, китайскую вазу купить хочет, из императорской коллекции, это которая пять тысяч долларов стоит».

Выхожу в торговый зал, а там и в самом деле какой-то араб или турок важно так прохаживается около вазы…

— Все, Софочка, у меня нет времени, — Вольдемар Соломонович оборвал трескотню жены, тоном, не терпящим возражений. — Дома поговорим…

В антикварном магазине супругов Либерман странный посетитель оказался очень даже не случайно. На «Наше наследие», так называлось семейное заведение еврейской четы, уже не один десяток лет занимавшейся собирательством различных старинных вещей, его вывели местные друзья. В тех кругах этого человека больше знали под кличками «Целитель» и «Молдаван». Их он заработал в одной из вятских зон, где отбывал срок за мошенничество — при покупке престижной легковушки вместо денег всучил продавцу «куклу». Уже тогда Молдаван умел снимать головную, зубную боль. Именно в этом помог вору в законе Кольке Вятскому, потом другим его корешам. За это был приближен именитыми урками к своему кругу и обласкан. Потому весь свой срок катался как сыр в масле. Братва присылала законникам грев с воли (легальные и нелегальные передачи продуктов, алкоголя, наркотиков, денег, которые шли, в том числе, и на подкуп охраны). Всеми этими благами Молдаван пользовался как вор в законе, хотя таковым и не являлся. Отсутствие престижного в криминальном мире воровского сана, он с лихвой компенсировал хитростью и изворотливостью.

Конечно, в уголовном деле, которое пришло вместе с Молдаваном в колонию общего режима, он значился иначе. У него были имя и фамилия, другие метрические данные обыкновенного человека. По ним Молдаван проходил как Мирча Иванович Кодряну, 1960 года рождения, уроженец города Бендеры Молдавской ССР, женатый, имеющий четырех несовершеннолетних детей. Их он бросил и потому разыскивался как злостный неплательщик алиментов. Чтобы не кормить своих наследников и законную супругу, Кодряну нигде постоянно не работал и бесконечно путешествовал по еще единому и неделимому Советскому Союзу. Потому в пору социализма неоднократно задерживался сотрудниками органов внутренних дел за бродяжничество и тунеядство с последующим направлением на принудительные работы на пятнадцать суток.

В начале 90-х годов Мирча Кодряну вышел из колонии. Тут он воочию увидел, что за время его отсидки в стране многое изменилось. Одно только осталось прежним: не меньше стало всевозможных лохов и доверчивых людей, простор для применения его таланта не уменьшился — скорее, увеличился. Этому отчасти поспособствовал и законодатель, который отменил, упразднил и забыл о некоторых просто драконовских правовых нормах, существовавших в прошлом.

Например, торговля валютой, золотом и другими ценностями при социализме строго каралась, расценивалась едва ли не как попытка подрыва устоев государства. Теперь же любой желающий мог наваривать бабки и в этой, прежде закрытой для простого смертного сфере сверхвыгодного оборота средств.

Главное преступление, опять же при социализме, — спекуляция, за которую в места не столь отдаленные отправляли чуть не каждого второго, канула в Лету. Более того, подобные деяния теперь определялись заграничным словом «бизнес». Но так же, как и раньше, каждый второй пытался на перепродаже уже готовой продукции сделать деньги. Разбогатевших стало больше, или они просто перестали прятаться, а вот поумневших не прибавилось.

Оценив все изменения, Кодряну наметил для себя новое поле деятельности. Какое? Конечно — только самое прибыльное. А что тут он имел и умел? Обманывать людей… Так не попробовать ли себя в… целительстве? Тут было с кого брать пример. Новоявленные медиумы, психотерапевты, психокорректоры, экстрасенсы, маги, колдуны и им подобные развернулись так, что пытались оздоравливать сразу чуть ли не все население страны одномоментно, используя для этого любые возможности, телевидения в том числе. Но конкурирующие коллеги, у которых бескорыстные на первый взгляд телецелители пытались таким образом отбить клиентуру, отреагировали мгновенно. С использованием тех же средств массовой информации и потусторонних методов они так облили грязью своих соперников, что те вынуждены были быстренько ретироваться с телеэкрана.