Далия Трускиновская - Как вы мне все надоели!.. Страница 25

– Ну вот, выговорился, легче стало, – сказал волку Жилло. – И даже ясно мне, что следует предпринять. Есть еще человек, который знает правду о перстне, – ювелир, черти бы его побрали!

Волк зарычал.

– Ты согласен? – спросил Жилло. – Согласен. Это меня радует. Пусть старый мошенник хоть раз в жизни скажет правду. Это, конечно, потруднее, чем доносы писать. Жаль только, брат волк, что при нужде не смогу я тебя отыскать. Обидно-то как! А, волчара? Завыть мне, что ли? Бедолага ты мой лохматый, и тебе тяжко, и мне не легче...

Волк извернулся и скусил с цепи медальон. Осторожно взяв его зубами, поднес Жилло. Тот взял, открыл. Зеркальце внутри оказалось, крошечное и тусклое.

– И что же ты имел в виду? – озадаченно поинтересовался Жилло. Но волк, понятно, на такой вопрос ответить не смог.

Не хотелось им расставаться, а пришлось.

И отправился Жилло в Кульдиг – искать жулика-ювелира.

С конем морока вышла – нельзя было на нем среди бела дня в городе появляться. Конь видный был, могли признать. Оставлять в рощице, хотя бы той, где попугая хоронили, тоже опасно – непривязанный уйдет, а если привязать – так неизвестно, когда выйдет случай отвязать. И расставаться с мерином Жилло вовсе не хотелось.

Вот уж и высокие городские крыши показались вдали, вот уж и городские стены обозначились – а Жилло все еще не решил, как быть. Опять же, и спать после такой бурной ночки хотелось нестерпимо. А знал он, что бывали случаи, когда человек прямо в седле засыпал и коню под копыта валился. Быть этим человеком ему как-то не улыбалось.

И вспомнил Жилло про гавань, про кабачок моряцкий и вставшие на дыбы половинки баркасов. Вот где могли приютить коня. Моряки – народ вольный, вряд ли они художества Равноправной Думы одобрять и поддерживать станут. Тем более – они же не только местные, но и заморские, на Думу им начхать... Если там кто и признает коня – так промолчит.

Притом же и сочинился неплохой блеф.

Вызвал Жилло хозяина кабачка для тайного разговора. Привет от «Золотой Маргариты» передал. И сказал, что по уговору с капитаном вот он коня привел и оставляет. Что за конь, каково его славное прошлое – пусть хозяин у капитана спрашивает. Возможно, планы изменятся и от капитана поступят иные распоряжения – тогда он, Жилло, заберет коня. А вот и деньги на прокорм. Должно хватить.

Что на «Золотой Маргарите» породистых лошадей часто возили – весь Кульдиг знал. И что капитан какую-то свою личную торговлю затеял – тоже в порядке вещей. Так что тут Жилло не промахнулся – коня привязали у стены дровяного сарая, нашлось для него и сено.

Теперь можно было спросить колбасы жареной, если нет хорошей – хоть кровяной, хоть крестьянской крупяной, вина подогретого и забраться с завтраком в дальний баркас – тот, где справляли поминки по Дублону. Скамья широкая, там и парочка может с удобствами расположиться, не то что одинокий мужичок в расцвете лет и творческих способностей... вписаться в дугу, прижаться спиной изнутри к теплому от солнца борту баркаса... и спать, спать... спать...

Когда проснулся – солнце уже с другой стороны баркаса светило, не снаружи в борт, а вовнутрь, и не поднималось, а опускалось.

– Неплохо... – и Жилло присвистнул. – Отдохнул, называется! Вот балбес бестолковый! Вот олух царя небесного!

Это он сам себя так приветствовал. А что удивительного? Весь день в переживаниях да всю ночь в седле – тут и похлеще вырубиться можно, на целые сутки.

Побрел Жилло к хозяину кабачка. Тот, конечно, видел, что гость спать завалился, но он хозяином состоит, а не петухом – будить людей не его забота, вот разве кто нарочно попросит.

Выяснив разницу между хозяином и петухом, разжился огорченный Жилло моряцкой старой шляпой, проданной ему по дешевке, перекусил и отправился в Кульдиг. Нужно было Маго с Лизой объяснить, куда он подевался и где теперь корзина. Опять же, наверняка они сегодня лекарю с графом передачи не носили. Пусть хоть завтра...

Подошел Жилло к лекарскому дому – а там в окнах свет, к дверям карета подъезжает и из нее почтенный человек выбирается, а его Кабироль встречает и под локоток вводит. Вернулся, стало быть, господин лекарь? Подпрыгнул Жилло, заглянул в окно. Да...

Очень хорошо он понял, что означает это возвращение. Недаром, видно, судья Эрик старался. Пошла лекарю его обработка на пользу...

Решил тогда Жилло с черного хода в дом пробраться и хоть про графа узнать – тихонько, неприметненько, чтобы лекаря не скомпрометировать. Пусть хоть слово, хоть полслова – что там решили?

Взошел Жилло на три ступеньки, к черному ходу ведущие, а дверь как распахнется. Выскочил кто-то и с треском ее за собой захлопнул. Жилло успел соскочить со ступенек и к стенке отлетел. А по лесенке сбежала вниз Лиза с узелком. Обернулась, протянула руку, сжала кулачок и как будто в дверь что-то невидимое бросила.

А потом – быстрым шагом, размахивая узелком, так что шаль на ней парусом вздулась.

И это Жилло понял. Лекарь, видно, предупредил свою прислугу, что перстень королевский был молодым графом привезен, и никак не иначе. Маго, скорее всего, спорить не стала, к старости свое спокойствие дороже, а Лиза высказала, что было на душе, и поступила соответственно.

Улыбнувшись – потому что представилась ошарашенная народным красноречием рожа лекаря, – пошел Жилло следом за Лизой. Но она как завернула за угол, так и сгинула. Куда подевалась? Вроде все двери и калитки заперты, а летать ей не полагается... Хоть и ведьмочка. Встал Жилло на перекрестке – думать. Собирался-то он к ювелиру. Но ведь и так все ясно – предал лекарь графа и грозит ему гибель. Стоит ли идти в гости еще к одному предателю? Опять, как тогда, притворится, что перепуган, а сам даст какой-нибудь условный знак кому-то поблизости...

Жилло прикинул и так и этак. Доноса ювелир не заберет. Поклянется, что вот завтра же с утра за ним, не позавтракав, побежит – и прямиком в полицию. Значит, остается другой выход. Отвратительный, правда. Омерзительный, потому что с одной стороны – крепкий, здоровый, ловкий мужчина, в расцвете сил, вооруженный моряцким ножом, а с другой – старик, одолеваемый хворями и безоружный. Мысль о том, что ювелира неплохо бы того... к праотцам, так сказать... Эту мысль Жилло старательно гнал прочь. Он крови не любил. Он и на охоту-то в Дундаге не ходил.

Но граф, мальчишка близорукий, который, того гляди, над книжками своими вовсе ослепнет, сидел в подземелье и визита палача ожидал. С одной стороны – мерзкий старикашка, навредивший всем, кому только мог, а с другой – мальчик светлоглазый, и столько в этого мальчика вложено... Казалось бы, только круглый дурак может мучиться выбором. А Жилло вот мучился.

И в то же время продумывал, что следует сделать для спасения графа Иво оф Дундаг. Заставить ювелира написать отступное письмо. Мол, погорячился, солгал, будучи в склоке с господином думским лекарем из-за перстенька и иных предметов. Перстенек у него давно, что может подтвердить прислуга. (Тут Жилло подумал, что наверняка перстень видела только Лиза, а она как в воду канула, прочие же слуги могут с перепугу отпереться...) Больше ни к кому претензий не имею и уезжаю из Кульдига доживать свои дни в тихом Пильтене, где куплю дом. Или не в Пильтене, а подальше.

Шагая к ювелирскому дому, сложил в голове Жилло это послание, даже постарался его расцветить на ювелирский лад. И мучился он то оттого, что не решится убить человека, то оттого, что готов на это.

Как убить, он знал. Что делать дальше – тоже знал. Завернуть в одеяло, вынести из дома, привязать булыжник к ногам и отправить в Венту. Течением, правда, его хоть медленно, а потащит прямо к водопаду. Может, застрять в борозде, что вода за столетия выгрызла. Так надо пойти следом и убедиться, что ювелир благополучно поплыл к морю.

Так, страдая раздвоением личности, Жилло добрался до ювелирского домика.

Он знал, что тот держит одну прислугу – ненамного себя моложе. Прислуга, скорее всего, спала поблизости от кухни. А ювелир жил на втором этаже – там он принимал клиентов, и было у Жилло подозрение, что не только клиентов. Человек, знающий толк в камнях и золоте, да еще с характером ювелира, неминуемо должен был давать деньги в долг под залог драгоценностей, причем под зверские проценты.

Одно из окон выходило во двор – это была мастерская ювелира. С ним Жилло уже неплохо познакомился. Другое, задернутое занавеской, глядело на улицу. Там горела свеча. Возможно, ювелир собирался в постель. Жилло бросил в окно камушек.

– Эй! – негромко позвал он. – Хозяин! Привет от капитана «Золотой Маргариты» !

– Кто там шумит? – бурчливо спросил ювелир, выглядывая. – Кому там старый больной человек понадобился?

– Слушай, хозяин! «Золотая Маргарита» пришла с грузом, а сдавать некому – не пришел наш покупатель-то. Мы полагаем, он нас так рано и не ждал. А капитан на рейс конюхов брал, с ними расплатиться надо, команда тоже просит хоть немного – ну, отдохнуть-то полагается, а? Вот капитан прислал золотой кубок, просил под залог хоть немного, послезавтра выкупит! Впусти, хозяин! В горле будто кто об стенки когти точит...