Антон Леонтьев - Девять с половиной идей Страница 25

Инна расхохоталась.

– А ты что думаешь, я вечно буду кувыркаться с такой извращенкой, как ты? – крикнула она. – Я тебя не подставляла, а то, что изменила, так это закономерно, тебе необходимо лечиться – и от твоих склонностей, и от высокомерия, и от алкоголизма, Виктория Сергеевна, сладкая ты моя!

– Что ты сказала? – Глаза Виктории по-змеиному сузились. – Ты смеешь угрожать мне, ты смеешься надо мной? Ты издеваешься? Так послушай!

Вика встала, пошатнулась и произнесла:

– Стоит мне захотеть, и ты загремишь лет на пять в тюрьму. Министр Щелоков играет с моим отцом в преферанс, он его лучший друг. Тебя посадят, Инна! Учти, в тюрьме будет очень плохо, там нет красивой и доброй Вики, там грязные, мужеподобные и жестокие бабы, которые в первую же ночь изнасилуют тебя и будут затем насиловать каждый день на протяжении всего срока. А я постараюсь, чтобы ты получила максимум, я уж постараюсь! Эти лесбы встретят тебя с распростертыми объятиями, и ты станешь их законной женой!

Виктория рассмеялась, и это прозвучало противно и мерзко. «Словно паук пробежал рядом со мной», – подумала Инна. Она поняла, что попала в ловушку. Теперь она просто обязана убить Вику. Ради собственной безопасности.

– Но это еще не все, – продолжала Виктория. – Смотри! – Она рывком сдернула со своей тонкой и белой шеи роскошное ожерелье. – Это колумбийские изумруды, цена этой безделушке тысяч двести пятьдесят. Разумеется, долларов. Я сегодня же заявлю, что ты украла у меня это, и при обыске ожерелье найдут у тебя. За подобную кражу в особо крупных размерах тебе светит еще лет десять. Когда ты выползешь из тюрьмы, если это вообще произойдет, ты будешь морщинистой, страшной, больной дурой, какой ты и была всегда, Инна! Ты дура, раз упустила свой шанс! А теперь можешь катиться к своей мамуле, при посадке в самолет тебя задержат за кражу и из твоего бюстгальтера выудят это колье, уж я позабочусь!

Виктория опять залилась смехом, закинув голову и наслаждаясь своим полным триумфом и французским коньяком. Инна, не глядя на нее, повернулась и пошла прочь.

Она была уже в холле, когда до нее долетел пьяный крик Виктории:

– Куда же ты, милашка, а твои вещички? В заключении они тебе пригодятся.

Инна вернулась. Виктория, растрепанная, довольная собой, со сверкающими зелеными квадратами в одной руке и бокалом с коньяком в другой, качаясь, стояла на ковре.

– Ну, милашка, падай на колени, целуй мне ноги, вытирай своей шевелюрой мои лодыжки, орошай слезами ковер. Может быть, я и прощу тебя, хотя, скорее всего, нет, такую наглую и глупую суку, как ты, надо обязательно проучить, в тюрьму я пришлю тебе свадебный торт, такой, с шоколадной глазурью, на первую брачную ночь, и фату, чтобы ты могла идти под венец с этими потными заскорузлыми бабами…

– Увы, дорогая, – произнесла Инна. – Скорее всего, я пришлю на твою могилу свежие розы. Две штучки, по количеству извилин в твоей пьяной головке!

– Что ты сказала? – завизжала Виктория, швыряя в нее бокал. Тот, не долетев, разбился о торшер с японской шелковой росписью. – Ты сдохнешь там…

– Но сначала ты, Виктория Сергеевна Никонова. Я тоже не прощаю оскорблений, – сказала Инна, вынимая из-за спины старинный пистолет, который она взяла со стены в холле. Она знала, что все оружие заряжено, так говорила сама Вика.

Выстрел был громким, все затянуло пороховым дымом. Вика, так и не успев понять, что происходит, пошатнулась и осела на ковер. В ее груди зияла огромная дыра, тонкое белье и халат быстро окрашивались струящейся кровью. Голова была откинута назад, ноги подвернуты. Подойдя к ней, Инна убедилась, что ее бывшая любовница мертва. А она совершила еще одно убийство.

Инна не знала, что теперь делать. Схватив какой-то тонкий шарф с пола, она стала судорожно протирать оружие. Не нужно оставлять отпечатки, это главное… Еще надо собрать как можно больше ценностей, как можно больше…

– Лучше протирать более плотной тканью, – раздался позади нее голос.

Инна быстро обернулась, держа наготове пистолет. Она не знала, сколько там патронов, но она больше никому не позволит шантажировать себя. В дверном проеме, полуосвещенный каминным огнем, стоял молодой мужчина. Высокий, темноволосый, красивый. Жесткие черты лица и пронзительные темные глаза придавали ему неумолимый вид. В руке он держал небольшой пистолет с глушителем. Направленный прямо на Инну.

– Не двигайтесь, – произнесла она, направляя на него старинное оружие. – Еще один шаг, и вы отправитесь вслед за ней. Я готова на все. Или вы думаете, что я не сделаю это?

– Почему же, – ответил он. По его виду нельзя было сказать, что этот человек рискует получить пулю в живот.

– Вы… точнее ты, я думаю, самое время отбросить этот официоз, ты совершила за свою короткую жизнь много убийств. Я уверен, что это так, хотя вижу тебя впервые. Но твой взгляд…

– Что такое? – спросила Инна, отступая. Ей не нравился его уверенный тон, беспечный вид, словно он знал, что она не выстрелит.

Инна спустила курок, но вместо громкого выстрела раздался только сухой треск. Незнакомец в плаще удивленно посмотрел на нее и сказал:

– Вот это да! Запомни, ты чуть было не застрелила одного из самых удачливых киллеров в мире. Надеюсь, впоследствии ты осознаешь это и раскаешься. Плохо, что ты не разбираешься в оружии, у старинных пистолетов только один заряд, и ты его использовала.

– Вы убьете меня? – тихо проговорила Инна, опускаясь на ковер. Может быть, думала она, попробовать соблазнить этого незнакомца, а потом, в самый разгар страсти, впиться зубами ему в шею или нанести удар бутылкой?

– Прикидываешь, как бы избавиться от меня? Не советую устраивать сейчас сцены обольщения, у нас мало времени. Наш самолет улетает через два часа. Так что поторопись.

– Да, но… – начала Инна, ничего не понимая. Похоже, этот тип не собирался убивать ее, но что же он хочет от нее?

– Я – твоя последняя возможность спастись. Или ты без промедления говоришь «да», или я бросаю тебя здесь, а уже через два месяца ты получишь срок на всю катушку. Я же помогу развернуть твои способности по полной программе, ты сможешь получать огромные деньги…

– За что? – спросила Инна, поднимаясь.

– За убийства, Инна, за убийства, – ответил тот. – Откуда я знаю твое имя? Я слышал вашу разборку с Викторией. Ты сделала то, что должен был сделать я. Я бы так или иначе убил ее. Мне нужны кое-какие документы из сейфа ее мужа, а я не люблю оставлять свидетелей. Она должна была находиться в Рейкьявике, но неожиданно вернулась, из-за тебя, Инна. Разреши представиться… Меня зовут Эрик Эриксен, впрочем, на самом деле я русский, но теперь это мое официальное имя. Для советских властей я мертв уже девять лет…

Эрик подошел к Инне, взял из ее рук измазанный в крови шарф, швырнул его в огонь. Затем протер пистолет концом скатерти и бросил около трупа. Инна обратила внимание на то, что его руки обтянуты коричневыми перчатками.

– По-моему, ты читала много детективов, пора бы знать, что еще Уильям Хершелл во второй трети девятнадцатого века, живя в Бенгалии, заметил, что у каждого человека свой узор папиллярных линий. Так что перчатки – это так же естественно, как и платок при насморке. Итак, вроде бы все как надо. Пусть милиция ищет, ничего не найдет. Поехали…

Выйдя в темный двор, Инна увидела машину. Эрик помог ей сесть на переднее сиденье, и они рванули с места.

– Отсюда до «Шереметьево-2» добрый час езды, так что времени впритык.

– И куда мы полетим? – спросила она, видя, как он умело управляется с автомобилем.

– В Швецию, Инна, на мою вторую родину. В страну Бенилюкса и истинной социальной экономики. Кроме того, там не задают много вопросов и каждый живет в свое удовольствие. Ага, стой.

Машина затормозила, он, схватив ее чемодан с одеждой, выбежал, и Инна услышала всплеск в какой-то речушке.

– Все в порядке, – сказал Эрик, возвращаясь. – Можем продолжать путь. Скоро речка затянется льдом, а к весне твои вещи станут илом. Они тебе больше не понадобятся.

– Но все же… – начала Инна.

– Итак, мое объяснение. Мы летим в Швецию. Документы для тебя – не проблема, надо только заехать к одному старинному другу, и ты получишь паспорт гражданки Шведского королевства, подданной Его Величества Карла Шестнадцатого Густава Бернадотта. Потом, под моим руководством, ты станешь самой лучшей и высокооплачиваемой женщиной – наемным убийцей в Европе, возможно, даже в мире. Как тебе такая перспектива? – Эрик улыбнулся, и Инна отметила, что улыбка у него обаятельная и беспечная.

– Но почему я?

– Потому что ты мне нравишься, чертовски нравишься. Может быть, я даже люблю тебя. Я всегда знал, что мне нужна такая женщина, как ты. Та, которая будет знать, что я убиваю, и не будет иметь ничего против.

– Но если я не захочу? – спросила Инна, уже внутренне согласная на все, что предложил ей Эрик.

– Тогда – смерть. Немедленная и безболезненная, – ответил тот, продолжая весело и по-мальчишески улыбаться. – Или ты все же предпочтешь жить? Не упускай свой шанс.