Марина Серова - Чище воды, острее ножа Страница 25

Вспомнив о Данилове, я слегка улыбнулась. Кажется, Венька вчера был слегка разочарован, когда я не пригласила его к себе «на чашечку чая», но, судя по всему, отступать он не собирался. Вот и правильно. Интересно, а чего он ожидал? Что я в первый же день рухну в его объятия? Не на такую напал! Всему свое время.

Сегодня мне нужно к девяти часам быть у Кири, и потом еще неизвестно, сколько беготни предстоит. Вот закончу расследование, тогда можно будет Данилова и домой пригласить… Почему бы и нет?

Кстати, интересно, когда я это расследование закончу? Как правило, на распутывание одного дела у меня уходит не больше трех дней, так что можно надеяться, что к завтрашнему вечеру завершу разбирательство с убийством Саши Лисовского. Собственно говоря, уже сейчас у меня есть очень правдоподобная версия, и если разговор с Заедаевой подтвердит мои подозрения, то закончу расследование, наверное, уже сегодня. При условии, если Лягунов не пустится в бега и мне не придется заниматься его поисками. Хотя, с другой стороны, зачем мне ими заниматься? Если я докажу, что виноват Лягунов, то моя работа на этом закончится, за его поиски мне уже никто не заплатит. Так что можно будет просто передать все доказательства Данилову, пусть он его в розыск объявляет. Ох, что-то я замечталась… Сначала нужно найти виновного и доказать его вину, а уж остальное — это дело техники. А пока лучше подумать о том, как мне строить разговор с Заедаевой.

Я последовала собственному мудрому совету и, пока умывалась, одевалась и пила кофе, старательно думала о том, как я буду разговаривать с Ольгой и что буду делать, если мои подозрения подтвердятся. Правда, ничего нового не придумала. Общий план был готов еще вчера, а все мелочи заранее все равно не предусмотришь.

Единственная светлая мысль, которая пришла мне с утра в голову, — захватить с собой свои новые «жучки», цепляющиеся за одежду. Это было мое последнее приобретение — крохотные передатчики-иголочки, которые с помощью микроскопических зубчиков, таких же как на семенах некоторых растений, легко цеплялись за ткань, но могли передавать сигнал на расстоянии до трехсот метров и обладали очень неплохой чувствительностью. Очень полезная штука. Мне, конечно, пришлось неслабо раскошелиться, но на такие примочки я никогда денег не жалела. Зато теперь я могла подслушать не только разговор в какой-то комнате, где стоит «жучок», но и на улице и вообще где угодно, если только заблаговременно умудрилась прицепить иголочку к одежде интересующего меня человека. «Вот на Ольге я новые „жучки“ и опробую», — решила я, укладывая коробочку с «жучками» и приемником в сумку.

К половине девятого я окончательно собралась и вышла из дома. Дорога до Кириного отдела отняла у меня минут пятнадцать, так что без десяти девять я уже поднималась по лестнице на второй этаж, где был расположен кабинет подполковника Кирьянова.

— Привет, Киря, — сказала я, заходя в кабинет. — Девушка не приходила еще?

— Здравствуй, Таня, — радостно отозвался Киря, вставая из-за стола. — Девушка еще не приходила, так что можешь на пару минут расслабиться. А то ты сейчас похожа на охотничью собаку, идущую по следу. Вся в одну точку устремлена, в глазах азарт, будто больше ничто тебя не волнует. Хоть бы как у меня дела спросила.

— Ох, Киря, извини, — сказала я, опускаясь на стул. — Просто у меня действительно сейчас все мысли о деле.

— Да я понимаю. Что, со мной так, что ли, не бывало? Все-таки молодец ты, Таня. Мало кто нашу собачью работу так любит. Ладно, ты вот что скажи, мне лучше на время допроса уйти или здесь посидеть для солидности?

Этот момент я уже продумала.

— Киря, давай так: ты посидишь здесь, пока девушка не придет. При ней спросишь у меня, как идут дела. Ну, вроде как ты мой начальник или просто тем же делом занимаешься. А потом уйдешь. Понимаешь, мне нужно, чтобы она кого-нибудь в форме увидела.

— Ну, на этот счет можешь не волноваться. Пока она до моего кабинета дойдет, человек десять в форме увидит.

— Все равно.

— Ладно, мне не трудно. А что это вообще за дело такое? Расскажешь?

Не успела я открыть рот, чтобы ответить Кире, как в дверь кабинета кто-то негромко постучал.

— Она! — шепотом сказала я и моментально заняла место за столом Кири, вытащила из сумки папку с бумагами.

— Войдите! — громко сказал Киря.

Дверь приоткрылась, и на пороге появилась невысокая девушка с настороженно-испуганным лицом.

— Я по повестке. Написано, восемнадцатый кабинет, — голос ее звучал очень неуверенно и робко.

— Вы — Ольга Заедаева? — спросила я.

— Да.

— Проходите и садитесь.

— Татьяна Александровна, я сейчас пойду на совещание, вы тут уж как-нибудь сами разберитесь, потом доложите, — сказал Киря. Нет, уже не Киря, а подполковник Кирьянов, подходя к двери.

— Хорошо, Владимир Сергеевич, — кивнула я, пряча неуместную улыбку. Каким, оказывается, Киря умеет быть официальным, если надо. Никогда бы не подумала!

Киря вышел, прикрыл за собой дверь, и мы с Ольгой Заедаевой остались в кабинете вдвоем. Несколько секунд я просто наблюдала за девушкой, стараясь нарисовать примерный психологический ее портрет. Вчера я с ней не разговаривала и потому пока не составила о ней никакого мнения, нужно было исправить это упущение.

Девушка сидела в очень напряженной позе, сжав колени и сложив на них руки. Нижняя губа ее была слегка прикушена, а глаза опущены. Да, она явно пребывала не в своей тарелке. Что ж, не зря же я ее вызвала и именно сюда. Дома-то и стены помогают, а в отделении милиции, в официальном кабинете, человек чувствует себя уязвимым и беззащитным, на него значительно проще надавить. Особенно если это не какой-нибудь матерый уголовник, а обычный законопослушный гражданин.

— Меня зовут Татьяна Александровна Иванова, — официальным голосом представилась я. — Я веду дело об убийстве Александра Лисовского. Впрочем, это вы уже, наверное, знаете, вы меня вчера видели на месте происшествия.

Девушка кивнула.

Поняв, что более распространенной реакции на свои слова мне не дождаться, я продолжила:

— У меня возникло к вам несколько вопросов, касающихся событий, происходивших той ночью.

— Но я же уже все рассказала. Со мной разговаривал… — Девушка запнулась, она явно не запомнила ни фамилии, ни звания Данилова.

— Да-да, я знаю. Капитан Данилов, — подсказала я. — Вот как раз по поводу ваших показаний, данных капитану Данилову, у меня и возникли некоторые вопросы.

Я нарочно старалась говорить как можно более официально. Как правило, это производит очень сильное впечатление. Иногда даже более сильное, чем прямые угрозы. Официальный тон — признак того, что с тобой говорит не просто человек, которого можно обмануть, упросить, разжалобить, подкупить, наконец, а представитель государственной машины, равнодушной и безразличной.

— Но прежде, чем задавать вам эти вопросы, я обязана ознакомить вас с ответственностью, предусмотренной Уголовным кодексом Российской Федерации за дачу ложных показаний. Пожалуйста, — я протянула Заедаевой заранее приготовленный лист с ксерокопией соответствующей страницы УК.

Девушка взяла бумагу, как-то растерянно заглянула в нее, подняла глаза на меня.

— Вы прочитали? — холодно спросила я. — Имейте в виду, в протоколе допроса, который вам предстоит подписать, будет указано, что вы предупреждены об ответственности за правдивость своих показаний.

— Да. А зачем это? — тихим испуганным голосом спросила Заедаева. — Я же правду говорила.

На секунду мне стало немного стыдно за то, что я так пугаю девчонку, но усилием воли я загнала неожиданно возникшее чувство поглубже. Иначе нельзя! Никак нельзя. Скорее всего, она покрывает убийцу, а это не шуточки. Если на нее не надавить, она преспокойно повторит, что Лягунов за всю ночь никуда не выходил, и будет ее слово и слово самого Лягунова против слов Сони. И ничего я тогда не докажу.

— Вот это мы сейчас и выясним. — Я придвинула к себе чистый бланк и начала молча заполнять его.

Заедаева тем временем «дозревала», я чувствовала это.

— Расскажите, пожалуйста, как вы провели вечер и ночь перед убийством, — попросила я, закончив заполнять «шапку» протокола. Самым забавным было то, что поскольку я на самом деле не являлась официальным лицом, то и юридической силы этот протокол не имел никакой. Хорошо, что Ольге о том ничего не известно.

— Я же уже рассказывала… — тихо произнесла девушка.

— Расскажите еще раз, пожалуйста, — холодно сказала я.

— Хорошо. Сначала мы сидели за столом…

— Об этом можете не рассказывать, — перебила ее я. — Начните с того момента, как все стали расходиться спать.

— Ну, мы с Димой ушли первыми. Там три комнаты, две смежные, а одна отдельная, ну вы там были, видели. Вот. Мы с Димой пошли в отдельную и легли спать. А остальные в зале остались. Что они дальше делали, я не знаю.