Варвара Клюева - Злые происки врагов Страница 25

- Для того чтобы знать голос человека, не обязательно учиться с ним в одном классе, - высказался Леша.

- Но предположение весьма вероятное, - поддержала я Марка. - Во всяком случае, сведения о моих школьных друзьях-недругах злодей определенно получил от моих же одноклассников, больше не от кого.

- Ладно, в любом случае попытка - не пытка, - все еще с сомнением согласился Леша.

* * *

Собирать сведения о бывших соученицах я решила самым простым и приятным способом - снова наведаться в гости к Надежде. Леша мой план решительно одобрил.

Мы выбрали удачное время для вечера воспоминаний. Беспокойное Надькино семейство пребывало на даче, Павлушка, погуляв во дворе, посмотрел телевизор и лег спать. Нас никто не дергал, не отвлекал, и посидели мы славно. В результате посиделок выяснилось следущее.

Из шестнадцати девиц, учившихся в классе, пятеро уехали за рубеж на ПМЖ, одна вышла замуж за военного и махнула куда-то к Китайской границе. Еще одна умерла от прободения язвы, и, за вычетом Надежды с Геленой, оставалось семь. С тремя из них Надежда общалась более или менее регулярно и снабдила нас не только адресами и телефонами, но и некоторыми подробностями их биографий.

- Ленка Митина и Татка Козельская работают в Парагвайском посольстве... или в Уругвайском, черт их разберет. Помнишь Митину, Варька? Такая плавная, медлительная девица с коровьими глазами...

- С белыми бровями? - припомнила я. - Колода?

Надька, не одобрявшая школьного обычая награждать сотоварищей кличками, поморщилась.

- Сама ты - Сушка! Ну да, она. Только теперь у нее брови не белые, красит, должно быть. Кстати, Колода она, может, и Колода, а страсти вокруг нее кипят африканские. Точнее, латиноамериканские. Мне Татка рассказывала: года два назад у них в посольстве разразился скандал. За Ленкой начал ухлестывать некий Энрико. По рассказам, красавчик - глаз не отвесть. Ленка его не то чтобы поощряла, это было бы для нее чересчур трудоемким делом, но и не возражала против его ухаживаний.

- Все ясно! Возражения истощили бы последние ее жизненные силы, вставила я.

- Наверное, - согласилась Надька. - Так вот, на посольском приеме в честь какого-то национального праздника Ленкин муж - он у нее хоть и не латиноамериканец, а темпераментом с кем хочешь поспорит, - схватился за нож. Красавчик Энрико - ну, ему сам бог велел - за другой. Самое смешное, что ножи были столовые, с тупыми концами. И тем не менее переполох поднялся страшный. Ленка, по словам Татки, осталась единственной, кто в этом бедламе сохранил полное спокойствие. Она даже бокал из рук не выпустила. Стояла над копошащейся кучей-малой, потягивала вино и меланхолично бубнила: "Фи, мальчики, какие глупости..." Энрико после инцидента выперли на родину, Ленкин муж запил, а сама Ленка по-прежнему восседает за секретарским столом во всем блеске своего величия, точно сфинкс среди песчанных бурь.

- А Татка как поживает? - поинтересовалась я.

- Татка все такая же смешливая и легкомысленная. Побывала замужем, родила дочь. Через три года развелась с мужем. Зануда, говорит. Подбросила ребенка родителям и живет в свое удовольствие. Семейное счастье ее больше не привлекает. А вот Венька... ты помнишь Веньку?

Я напрягла мозги и выудила из дальнего угла памяти образ хрупкой темноглазой девчонки с толстенной косой до пояса. Венера Алавердиева. Обидчивая, нервозная особа с претенциозным до нелепости именем. Разумеется, в классе ее дразнили Спирохетой. Прозвище страшно травмировало Веньку. Кстати, оно ей вовсе не подходило. Венька была совсем не бледной и очень красивой: влажные темные глаза-маслины, пушистый нимб вокруг удлиненного смуглого лица - это вьющиеся волосы упрямо выбивались из косы и клубились над головой темным облачком.

- Помню, - сказала я. - И что Венька?

- Она тоже первый раз вышла замуж неудачно. За правоверного мусульманина, который потребовал, чтобы она бросила работу. Венька преподает испанскую литературу в ин-язе. Естественно, ей очень не хотелось уходить, но она согласилась. Только выпросила у мужа разрешение подождать с увольнением до тех пор, пока у них не наметится ребенок. А ребенок все не намечался и не намечался. Муж обвинил Веньку в бесплодии и начал распускать руки. Она потратила прорву времени на врачей и в конце концов принесла ему справку, что у нее все нормально - детей она иметь может. Тут ее правоверный вообще потерял рассудок. Избил до полусмерти - так ему не понравился намек на его неспособность завести потомство. Венька выписалась из больницы и развелась. Родители не одобрили развод, и пришлось ей некоторое время пожить у меня. А потом она снова вышла замуж, и теперь счастлива. Ждет уже второго ребенка, и муж не требует, чтобы она бросила работу. Наоборот, сидит с первым малышом, когда Венька ходит в институт. Знаешь, Варварка, делай со мной, что хочешь, но я не поверю, будто кто-то из этих троих девиц пытался подвести тебя под монастырь.

- Ладно, учту твое мнение, - пообещала я. - Но все равно мне придется с ними повидаться, хотя бы, чтобы раздобыть координаты остальных.

- Я могу им позвонить, - предложила Надежда.

- Спасибо, Надюш, но лучше я сама. И не позвоню, а явлюсь пред их ясные очи. Мне нужно увидеть первую непосредственную реакцию на себя. Если, вопреки твоему мнению, наши девицы все-таки причастны, они как-нибудь себя выдадут - при условии, что я появлюсь внезапно, как снег на голову. Не беспокойся, Надежда, невиновные наверняка отреагируют на меня адекватно. Только придумай для меня убедительный предлог, чтобы оправдывать мой внезапный к ним интерес.

- Да запросто! У нас ведь скоро юбилей.

- Мать честная, и правда! - ужаснулась я. - Так, глядишь, и старость незаметно подкрадется. Но это ведь будущим летом - далековато для моих целей. Кто поверит, что я начала развивать активность за десять месяцев до события?

- Чепуха. Скажи, что хочешь сделать большой юбилейный альбом вроде выпускного. И собираешься поместить туда не только фотографии, но и краткие жизнеописания. Такая работа требует времени, и никто не удивится, что ты взялась за нее заранее.

- Насчет фотографий ты хорошо придумала, - одобрила я. - Можно будет подсунуть их знакомым убиенного - глядишь, кого-нибудь признают.

- Дерзай, - разрешила Надежда. - Для почина могу предложить тебе свою.

Я опешила.

- Ты что, Надька, рехнулась? Ты думаешь, я и тебя подозреваю? Да разве я пришла бы к тебе в таком разе?

- Все равно возьми, - настаивала она. - Вдруг девицы поинтересуются, откуда у тебя их адреса. Ты же сошлешься на меня, верно? Стало быть, моя фотография должна быть у тебя в первую очередь. Для достоверности.

* * *

Сытые и довольные, возвратились мы домой, где маялся голодный и встревоженный Генрих.

- Хоть бы записку оставила! - упрекнул он меня, узнав, чем мы занимались. - А то прихожу - никого нет. Куда подевались - неизвестно. Мне кусок в горло не лезет.

Я виновато потрусила на кухню разогревать ужин.

Мы сидели за столом, внимая умиротворенному Генриху, который живописал свою одиссею по кабинетам столоначальников, когда наши посиделки прервал приход Прошки. Он явился мрачный, злой и со свертком под мышкой. Генрих бросил единственный взгляд на его угрюмую физиономию и позвал:

- Садись перекуси со мной.

- Не хочется, - буркнул Прошка из прихожей.

Я чуть не свалилась с табурета. Прошка, отвергающий предложение перекусить, - феномен столь же дикий, как церемониймейстер, ковыряющий в носу на приеме у английской королевы.

- Немедленно вызываю "скорую"! - объявила я.

- Себе вызывай! - огрызнулся Прошка.

- Ты хорошо себя чувствуешь? - вкрадчиво поинтересовался Генрих.

- Превосходно.

- А чего же тогда такой мрачный?

- Штаны не налезают! - Прошка с досадой швырнул сверток на галошницу. Левисы! Только в мае купил. Сидели как влитые, а теперь...

- Ничего, сейчас налезут, - пообещала я, закатывая несуществующие рукава. - Я тебе такой массаж устрою, мигом пять кило скинешь! Какого черта ты нас пугаешь? По-твоему, нам без тебя переживаний мало?

- А по чьей милости их много? - тут же воспрял Прошка. - Кто виноват, что твой путь устлан трупами, а вокруг рыщут легавые? Еще бы им не рыскать! Пусть у них мозжечок вместо мозга, но даже мозжечком нельзя не дотумкать, что твоя изоляция обеспечит небывалый спад преступности. Не понимаю, зачем мы суетимся, пытаясь тебя выгородить?

- Что-то я не замечала, чтобы ты пытался меня выгородить. Вчера, к примеру, ты вовсю убеждал опера в моей кровожадности. А сегодня, похоже, моя судьба вообще перестала тебя волновать. Ясное дело, штаны, не налезающие на растолстевшую задницу, - куда более достойная причина для тревоги!

Увидев, как Прошка наливается дурной кровью, Леша с Генрихом мастерски перевели стрелку на безопасную колею под самым носом разогнавшегося локомотива.

- А с какой стати ты вспомнил о джинсах сейчас, если купил их в мае? спросил Леша. - Ты что, заезжал домой?