Юлия Алейникова - Лав-тур на Бора-Бора Страница 25

Инспектор успел заметить, что при всем своем желании дама вряд ли сможет надеть перстень, так как он слишком мал для ее крупных пухлых пальцев.

Но все это было утром, а потом у инспектора был очень хлопотливый долгий день.

На этот раз он счел беспокойство отдыхающих в самом дорогом и элитном отеле острова туристов вполне оправданным и без стеснения опросил всех постояльцев, кто и где был, что подозрительного видел. Каждому он показывал фото убитого матроса и заносил в протокол все, даже самые незначительные детали, надеясь с их помощью вычислить убийцу. Его помощники объездили соседние отели, беседуя с теми их постояльцами, кто имел несчастье посетить вчера вечером рестораны, бары и SPA-салон Nui Resort, и теми, кто был вчера в Ваитапе. Они провернули гигантскую работу и едва держались на ногах, мечтая поскорее добраться до дома, принять душ и завалиться в родные постели. И когда трудный, бесконечно долгий рабочий день служащих жандармерии подошел к концу, раздался роковой телефонный звонок.

Администратор отеля дрожащим, полным ужаса голосом сообщил инспектору, что на одну отдыхающую совершено нападение. Инспектор сам не знал, почему у него выскочил этот вопрос, точнее, вопрос выскочил раньше, чем инспектор успел обдумать полученную информацию.

– Ползунова? Жива? – говорил он уже на бегу.

Его помощники мчались за ним, так и не поняв толком, что случилось.

Возле домика администрации собралась порядочная толпа. Инспектор крикнул помощникам, чтобы убрали посторонних, и вбежал внутрь. В холле тоже толпились люди, но пострадавшей видно не было.

«Медицинский кабинет!» – осенило месье Бальзака, и он, беспардонно оттолкнув стоящих возле дверей служащих, ворвался туда, сверкая безумными глазами, шумно переводя дыхание, в прилипшей к телу некогда белой рубашке, давно утратившей свою свежесть, и сразу почувствовал себя неловко.

На белоснежной кушетке лежала госпожа Ползунова в перепачканной короткой маечке, перемазанных землей и травой шортах, с компрессом на голове и обиженно надутой губой. Возле нее сидел доктор, который только что закончил осмотр. Рядом топтался взволнованный, бледный супруг, который, несмотря на исправно работающий кондиционер и приятную прохладу, царившую в кабинете, то и дело промокал лысину медицинской салфеткой. В кабинете было тихо и чисто. Все говорили вполголоса, и неожиданное появление взъерошенного, возбужденного, неопрятного инспектора, бестактно хлопнувшего дверью, выглядело явным диссонансом.

– Пардон, – выдавил из себя, заливаясь краской стыда, инспектор.

Ни крови, ни ранения у пострадавшей видно не было, и инспектор медленно осел на стоящий возле двери стул, чувствуя, как в его коленях появилась неведомая ватная слабость, которая стала быстро растекаться по всему его обмякшему телу.

– Вам нехорошо? – услышал бледный, измученный, не спавший уже двое суток инспектор.

Потом под носом неприятно запахло нашатырем.

– Что вы, что вы! – тут же очнулся устыдившийся своей минутной слабости блюститель закона. – Я в полном порядке!

Теперь взгляды всех присутствующих были обращены на него. Он еще больше смутился и окончательно растерял весь свой боевой пыл.

Глава 28

– Вы уверены, что это был женский шлепанец? – спрашивал он полчаса спустя госпожу Ползунову, когда все неловкости были оставлены позади, все сожаления и соболезнования принесены, а врач убедился, что жизни и здоровью будущей матери и ребенка ничто не угрожает.

Инспектор и господа Ползуновы остались одни в кабинете доктора, так как мадам было рекомендовано полежать хотя бы часик, прежде чем вернуться к себе. Администрация отеля, никогда доселе не попадавшая в такое ужасное положение (где это видано, чтобы на постояльцев нападали среди бела дня, точнее, среди синего вечера), накрыла прямо в кабинете ужин на три персоны за счет заведения. И инспектор, у которого обнаружился вполне здоровый, естественный аппетит, с удовольствием закусил за компанию с господином Ползуновым, тем более что вино и кухня оказались отменными. Когда ему еще доведется так шикарно поужинать на свою скромную зарплату?

Инспектор никогда не был знаком ни с одним русским. Конечно, он их видел и даже несколько раз разговаривал, но близко никогда не общался. Теперь же он сделал для себя приятный вывод: оказывается, Ползуновы – милейшие люди! Чего не скажешь об их соотечественниках с яхты.

Пока мужчины закусывали, бедняжка Жюли – за ужином они решили перейти на менее формальную ступень общения – могла есть только фрукты, поскольку продолжала лежать с компрессом на голове. Ее супруг и слышать ничего не хотел – раз врач велел лежать, значит, надо лежать. Так что свежая запеченная рыба была бедняжке недоступна. А вот инспектор с удовольствием отдал ей должное.

– Так что насчет туфли? – повторил он свой вопрос после минутной паузы.

– Я думаю, – ответила Жюли, подняв к потолку необычные зеленые глаза, таких инспектор раньше не видел. Они были светлого, но насыщенного зеленого цвета и по краю радужной оболочки были обведены яркой черной каемкой, отчего взгляд их становился выразительным и запоминающимся. Да и форма глаз была очень красивой – слегка раскосая.

Господи, что это его потянуло любоваться глазами свидетелей? Да еще замужних? Уж не влюбился ли он на старости лет? «Это было бы забавно, – сам себе усмехнулся инспектор, – влюбиться в русскую замужнюю миллионершу, к тому же беременную». Но именно этот факт придавал ей в глазах инспектора какое-то особое очарование. Она выглядела хрупкой и ранимой, что в сочетании со взбалмошным и неугомонным характером являлось весьма опасной для беззащитных мужчин смесью.

– Раньше я была уверена, что шлепанец женский, но сейчас мне кажется, что он мог быть и мужским, – прервала романтические и совершенно неуместные размышления инспектора мадам Ползунова, обратив на него свои удивительные, колдовские глаза. Инспектор залился краской и не сразу собрался с ответом.

«Ужас какой, – отругал он сам себя, – только бы она не заметила!» Да нет! О чем это он? Только бы муж не заметил! Словом, лишь бы никто не узнал о его легком, неуместном и несвоевременном помешательстве. Собрав в кулак всю свою волю, он задал мадам Ползуновой вполне профессиональный вопрос подобающим деловым тоном:

– Скажите, отчего вы решили, что шлепанец был именно женский?

Она взглянула на него каким-то странным, не то насмешливым, не то ласковым взглядом и, наморщив носик, произнесла:

– Шум в кустах раздался, когда я направила Елену к пирсу. Я сразу же кинулась в заросли, – на этом месте господин Ползунов громко стукнул стаканом по столу, но промолчал, видно, эту часть происшествия они уже обсудили раньше, – в кустах было темно, и я бежала на звук, когда увидела что-то белое под раскидистым кустом. На толстом крепком стволе, с пышной, собранной в крепкий пучок, зеленью. Я наклонилась посмотреть, поняла, что это шлепанец, взяла его в руку. Он был еще теплый. Это последнее, что я запомнила, потом была темнота. Когда я пришла в себя, тапка пропала. – Господин Ползунов в конце процесса беспрестанно сжимал и разжимал кулаки и ужасно этим отвлекал. Остается удивляться выдержке его жены, она на это абсолютно не реагировала. Потрясающая женщина!

– Шлепанец был на плоской пробковой подошве. Такие носят и мужчины, и женщины. Перепонка была белая, кожаная, на декоративной застежке. Тоже универсальная, – продолжала как ни в чем не бывало Жюли, беря со стола спелый плод манго. – Размер? Трудно сказать, такую мелочь я разглядеть не успела. Но не маленький. Хотя и гигантским он не был. Скорее всего, тридцать восемь – тридцать девять. Но я могу и ошибаться. Где тридцать девять, там и сорок. Значит, мог принадлежать и мужчине. Знаете, почему я приняла его за женский? – после некоторой паузы сказала она, взглянув инспектору в глаза. – Он выглядел не разношенным, а таким аккуратным, узким. И я интуитивно решила, что он женский, а может, он был просто новым, или я в темноте не разглядела.

Дальше последовал поток информации, которую ему самому ни в жизнь не удалось бы получить. Жан-Поль едва успевал строчить в своем рабочем блокноте. Личная жизнь обитателей яхты была столь замысловата, сложна и запутанна, что приходилось только диву даваться. Не всякий сериал сравнится с жизнью российской финансовой элиты.

Инспектор никогда не понимал, почему наличие больших денег лишает людей возможности иметь нормальную крепкую семью. Во всяком случае, это относится к тем людям, кто обрел свое состояние относительно недавно. Что толкает их на любовные экзерсисы, было непонятно этому простому, неизбалованному, честному служаке.

Когда все нюансы происшествия были обсуждены, инспектор высказал пожелания господину Ползунову не спускать глаз с супруги, обещал, со своей стороны, как можно скорее отыскать убийцу и, проводив важного свидетеля до бунгало (исключительно в целях безопасности), попрощался. Уходя, он не удержался и бросил украдкой взгляд на мадам Ползунову. Муж нес ее на руках в гостиную, она беззаботно болтала босыми ножками, как милый расшалившийся ребенок. Инспектор тяжело вздохнул – он бы тоже не отказался от такой ноши.