Фредерик Дар - Елка в подарок Страница 25

- Уже еду...

- И еще скажи телефонистке, чтобы не соединяли меня ни с кем. Хочу часик поспать, иначе, чувствую, загнусь! Я что-то сегодня совсем слетел с катушек!

Глава шестая

В которой я узнаю о том, о чем даже не подозревал

- Входите, господин Аква!

Несчастный вдовец постарел со вчерашнего дня лет на десять и вконец разбит, бедняга! Он с ходу узнает меня, выпучивает глаза и дергает шеей. Видно, подружке армейской юности Берю хватило сил удержать язык за зубами.

- Вы вчерашний фотограф! Так вы полицейский?

- Верно! Комиссар Сан-Антонио...

Мой надтреснутый голос звучит не приятнее скрипа ржавых петель. Я хотел отдохнуть часок, но лихорадка так и не дала мне заснуть.

- Тогда я не понимаю вашей хитрости, комиссар.

- Я тоже не врубаюсь в некоторые вещи, господин Аква. Садитесь! Объединив наши знания, нам, возможно, удастся заполнить бреши в наших незнаниях.

Здорово закручено, а? Надо будет поучаствовать в следующем конкурсе "Утки". Но только уж если выиграю главный приз, прикажу сразу перекопать весь участок.

- Прошу объяснить мне причины моего ареста, господин комиссар!

- Пока еще вы не арестованы. Старикашка, естественно, замечает мое ударение на "пока еще" и бледнеет чуть больше.

- Мне нужно задать вам несколько вопросов, господин Аква!

- А если я откажусь на них отвечать?

- Тогда я подниму трубку и попрошу прокурора быстренько выдать мне ордер на ваш арест.

- Но в чем меня обвиняют?

- Вы не догадываетесь?

- Нет!

Его колючие глаза выдерживают мой взгляд. А он с характером, мой старичок Аквамарин! Чтобы вытрясти из него показания, придется изрядно попотеть! Если в еще тыква не раскалывалась!

- Вам знаком Анж Равиоли? Он удивлен, будто совсем не ждал такого вопроса.

- Естественно, поскольку этот господин снимал у нас дом...

- Вы часто с ним виделись? Он отвечает не задумываясь:

- Дважды!

- Зачем?

- Ну как - зачем? Первый раз, когда он перебирался в Маньи, мне пришлось приехать, чтобы вывезти оттуда мебель.

- А второй раз?

- Он сам приезжал ко мне через некоторое время.

- Зачем?

- Хотел купить дом.

- Ах вот как?

- Да.

Если он мне не морочит голову, то это становится интересным. Хозяин стрип-кафе замочил Келлера и закопал в саду. Чтобы кто-нибудь сдуру не начал копать там землю и не наткнулся на останки немца, он решил купить дом... Весьма логично. У меня в голове версии составляются, как в детском конструкторе: множество всяких фигур из одних и тех же деталей.

- И почему вас это не устроило?

- Потому что этот человек мне не нравился, я вообще пожалел, что связался с ним. С первого взгляда было видно: он сомнительный тип!

- Значит, вы отказали?

- Да. И воспользовался его визитом, чтобы расторгнуть с ним отношения. Я объяснил отказ инвалидностью моей падчерицы: ей, мол, необходимо быть на свежем воздухе...

- И как он к этому отнесся?

- Начал протестовать. Но у него не было никаких прав: он просто снимал дом. Временная аренда. Поэтому мне легко было его выпроводить.

- А через некоторое время вы выставили дом на продажу. Равиоли не обиделся, узнав об этом?

- Он мог и не знать. А может, потерял интерес.

Я поражен спокойствием Сержа Аквы. Он отвечает быстро, точно, не задумываясь.

В дверь стучат. Матиас протискивается в кабинет, в руках - желтый конверт, привезенный от Бормодура. Он бросает подозрительный взгляд на Акву, потом с легкой улыбкой смотрит на меня, ожидая, видимо, приглашения принять участие в общем торжестве, но это не входит в мои намерения. Я болен и буду первой жертвой, если начну мучить старика перекрестным допросом с пристрастием.

- Спасибо, брат! Можешь идти.

Открываю конверт и выкладываю перед собой три фотографии с изображением дома - детальное изучение их еще предстоит.

- Итак, вы уверяете, что после того визита Равиоли никогда больше не виделись с ним?

- Никогда.

- Господин Аква, но вы ведь ему звонили вчера поздно вечером.

Старик не содрогается, даже не напрягается, он просто устало пожимает плечами:

- Ничего подобного! - Затем добавляет: - Зачем мне ему звонить, если у нас с ним уже давно нет никаких дел?

Но меня на такие дешевые аргументы не купишь.

- Вы вышли вчера из дому около одиннадцати. Вы поехали в гараж и взяли свою машину. Потом позвонили Равиоли и попросили его приехать в Понтуаз, вернее, на шоссе рядом с Понтуазом... Равиоли приехал, вы сели в его машину и убили выстрелом из револьвера в затылок. Затем забрали деньги, которые были у него, и...

- Бог мой! Какая бессмыслица!

- Вы отвергаете это?

- Я отвергаю вашу глупую версию!

- И вы не согласны с тем, что ушли вчера около одиннадцати?

- Нет, почему? Я действительно поехал в гараж взять свой автомобиль. Но на этом заканчивается соответствие вашей вымышленной истории с действительностью!

- Равиоли был убит.

- Я знаю.

- А как вы узнали? Газеты не успели сообщить об убийстве!

- Газеты, может, и нет! Но "Европа-1" - да! Моя падчерица проводит время у телевизора и радиоприемника. Между нами говоря, когда заявился ваш коллега, чтобы под дурацким предлогом вытащить меня из дома, я подумал, что именно из-за убийства этого типа Равиоли меня вызывают для дачи показаний...

- Поскольку вам было что сказать?

- Все, что мог, я вам уже сказал.

- А я придерживаюсь мнения, что именно вы убили Равиоли, господин Аква!

Он и так был белее мела, а тут вдруг стал синеть, как дельфтский фарфор. Резко вскочив, старый гриб изрыгает на меня поток возмущения, с трудом удерживая во рту свою вставную челюсть:

- Господин комиссар, я больше не отвечу ни на один ваш вопрос! Вы можете арестовать меня, если вам нравится. Но я имею право по крайней мере на адвоката! И если...

Я смотрю на него и не слышу больше ни слова. Все мое внимание приковано к неожиданно сильному биению сердца в собственной груди. Бог мой, никогда его не чувствовал! Так вот как оно дает о себе знать! А тут еще в котелке будто взрывается огненный шар, ослепляя меня фонтаном искр. Очень красочно, но невыносимо больно. Отдается везде, в каждой клеточке моего некогда мощного организма.

- Сядьте, Аква!

- Нет!

- Садитесь, черт возьми, или я... Смирившись, он опускает свой скудный зад на облезлый стул.

- Теперь давайте сменим тему, поговорим о вашей падчерице!

Мои слова буквально подкашивают его.

Воистину, слово - золото! Иногда даже в буквальном смысле. Вспомните ситуацию, описанную несколько лет назад в газетах: известная драматическая актриса, прославившаяся декламацией стихов наших классиков, охренев от зубной боли, потребовала на этом основании повышения гонорара за свои выступления. Правда, потом стало известно, что у нее болел зуб мудрости.

Аква(ланг) ловит воздух широко открытым ртом. Примерно так ведет себя водолаз, когда понимает, что на его шланг наступил из самых добрых побуждений кто-то из обслуживающего персонала на палубе.

- О моей падчерице? - сипит он. Я издевательским тоном изрекаю:

- Вы же не будете утверждать, что девушка, которая живет с вами, ваша падчерица?

На этот раз его хрип напоминает предсмертный:

- Как вы об этом узнали?

Ага! Ну наконец-то он в моих руках! Но телефонная станция, черт бы ее побрал, опекает меня сегодня с усиленной любовью, аппарат опять начинает петь свои призывные песни. Снимаю трубку. На другом конце провода слышится голос Лавуана:

- А! Патрон... Я никак не мог соединиться с Парижем... Кошмар! Легче поговорить с Нью-Йорком, чем с Аньером!

- Ты прав, но мне некогда! - пресекаю я жалобы подчиненного.

- Я коротко. Значит, так. Я виделся с разными людьми. На фотографии действительно мадемуазель Планкебле!

С обалдевшей рожей я соображаю: может, у меня начались галлюцинации от температуры?! Нельзя болеть в ответственные моменты своей жизни! Как же так, черт возьми! Ведь только что сам Аква признал, что на фотографии, которую я ему сую под нос, изображена совсем не его падчерица! А этот умник свистит, что это как раз она!

- Ты свихнулся или как?

- Да нет, патрон. Все точно! Люди, которых я спрашивал, категоричны...

- Ладно, спасибо...

Болезненное отупение вновь овладевает мной. Я кладу трубку на рычаг с той же осторожностью, с какой скряга прячет в кованый сундук очередной золотой. К счастью, Аква пребывает в еще более поверженном состоянии, чем я, и не замечает моих мучений.

- Как вам удалось узнать, что Тереза мне не падчерица, а дочь? спрашивает, заикаясь, человек, сидящий напротив меня.

Я не сразу врубаюсь в смысл слов, которые произнес Аква. У меня отвисает челюсть и глаза, как две перезревшие вишни, вылезают из орбит, словом, выдаю себя с потрохами.

- Это была наша самая большая тайна, - вздыхает Аква, не обращая внимания на мою растерянность, целиком погруженный в собственные переживания. - Да, я познакомился с Жермен Планкебле вскоре после того, как она вышла замуж. Она стала моей любовницей. Через некоторое время она забеременела. Ребенок был от меня, так как ее муж был бесплоден... Она чуть было не разошлась с ним. Но мы вынуждены были расстаться. Ее муж был богат, имел положение, а я нет. Словом, ей удалось убедить мужа, будто врачи ошиблись и он настоящий отец Терезы... Я уехал. Долго жил в Африке. Когда вернулся во Францию, мне захотелось увидеть своего ребенка. Я разыскал их и узнал, что моя бывшая любовница стала вдовой... У нас появилась возможность начать новую жизнь. И мы поженились... Но судьба была по-прежнему жестока к нам: нелепый, трагический случай положил конец нашему счастью!