Андрей Воробьев - Дело рыжего киллера Страница 25

Шофер был явно не из расторопных ребят. С ленцой он вышел из машины, заглянул под капот. Жена Юрия Алексеевича, Ирина, начала нервничать. Славное дело — застрять в полпервого ночи на рельсах.

— Может, вызовете аварийку? — Подсказала она водителю.

— Посмотрим… Давайте-ка для начала подтолкнем машину. Не на рельсах же мне заводиться.

Юрий Алексеевич скинул пиджак и тоже вышел из машины. Жене сказал:

— Да ты сиди. Легонькая, не помешаешь.

— Я бы помогла…

Директор отмахнулся: какая от нее помощь?

По дороге, в том же направлении — из города, мчался милицейский УАЗик с мигалкой. Юрий Алексеевич принялся голосовать, чтобы остановились да помогли сидевшие в нем мужики. Машина, промчалась мимо них за переезд и вдруг, взвизгнув тормозами, развернулась поперек дороги.

— Еще одни мастера, — проворчал директор. — Вот народ…

Он не успел и договорить, как упал лицом вниз, сбитый с ног сильным ударом. Услышал, как громко вскрикнула жена. Шофер «Волги» защелкнул наручники на заломленных за спину руках. Схватив директора за волосы, он несколько раз с остервенением тряханул его головой прямо в грязь осенней дороги.

— Не поворачивай головы! Лицом вниз, я тебе говорю!

Из УАЗика выскочили трое — группа захвата, что ли? — Все в вязаных колпаках с прорезями на месте глаз. Двое из троицы схватили директора. Шофер уже вытаскивал из «Волги» ничего не понимающую и упирающуюся Ирину.

Директора впихнули в милицейскую машину, на голову натянули что-то темное и душное — вязаный омоновский колпак. Следом в УАЗик зашвырнули и жену, и точно так же силой напялили на нее черный колпак.

— С ума посходили?! — Промычал сквозь грязную тряпку Юрий Алексеевич. — Где ваши документы? Дайте телефон. Там, в пиджаке… — у него больно защемило сердце, откликнувшись горячим жаром в спине, под лопаткой.

— Опоздал, дед, — издевательски хохотнул шофер. — Щас тебе только поп положен. Так сказать, для последней исповеди перед приведением приговора в исполнение…

«Волга» медленно тронулась с места, развернулась назад к городу. Ехали недолго, но понять, в какую сторону, Юрий Алексеевич не мог. Вначале была дорога. Потом пошли ухабы — вроде как поле. Уазик швыряло так, что жена то и дело стонала. Неужели и на нее подняли руку?

Наконец, машина будто врылась колесами в какой-то вал. Остановились. С задержанных с силой сдернули шлемы. Вытолкали директора и жену из машины — на залитое водой поле. Как только глаза привыкли к темноте, Юрий Алексеевич разглядел, что это была складская площадка: ящики, металлолом, крытые грузовики, нагроможденные друг на друга железнодорожные контейнеры.

— Юра… — он услышал неподдельный ужас в шепоте жены. — Направо повернись, посмотри…

Направо над деревьями поднималась труба крематория. Это место он узнал без труда. Слишком часто приходилось ему бывать здесь в последние годы. Не так уж стары были его сверстники и друзья, но после пятидесяти пошло их косить — кого инфаркты, кого аварии. Последние всегда были странными — случались они чуть ли не на пустых дорогах.

— Юра… — голос жены дрожал. Даже не касаясь ее, он почувствовал, что всю ее колотило, и это состояние липкого ужаса вот-вот было готово передаться и мужу.

— Молчи! — Властно приказал он.

С ржавым скрежетом распахнули один из контейнеров. Пахнуло чем-то затхлым и смрадным. Туда и втащили супругов. Сняли с обоих наручники. Захлопнули контейнер, не оставив ни единого просвета. Полная темнота.

Жена ощутила, как по ее лицу вдруг проехались чьи-то босые холодные ноги. Она завизжала, близкая к истерике:

— Юра, кто здесь?

Никто не откликался. Подпольная тюрьма, что ли, в этом контейнере, раз где-то наверху устроены нары. Ноги качнулись, коснулись и лица Юрия Алексеевича.

— Эй, постоялец, теперь нас много, так что ты поосторожнее, — поприветствовал он молчаливого сокамерника. Жена нащупала в кармане плаща зажигалку. Спички директора остались в пиджаке, брошенном в машине. Как и телефон, а как бы пригодился он сейчас!

— Послушай, парень, ты скажи нам, что здесь такое!

Жена посветила в сторону нар. Нар не оказалось.

Было иное, заставившее замолчать их обоих. Под крышей на крюке раскачивался окровавленный, истерзанный пытками и разложением труп. Жена потеряла сознание.

Сколько времени провели они в этом контейнере? Сутки, двое? Пленники это не знали. Часы были сняты вместе с наручниками.

Юрий Алексеевич начал опасаться за разум супруги. Провести даже и час в этом замкнутом пространстве ледяного контейнера, под начавшим разлагаться трупом…

Нертов-старший понял: что бы там дальше с ними не сделали, он должен спасать свою жену уже сейчас. И он начал говорить. Без остановки — желая только слышать хотя бы какой-то ее отклик: да, нет…

Только он мог спасти сейчас свою Ирину. И он говорил, говорил. Не о том, как они выберутся — контейнер был закрыт снаружи на засов…

Он рассказывал ей о беспределе, творящемся в Питере. О бандитах, с которыми им, к их беде, пришлось встретиться. Здесь, недалеко от крематория, была так называемая металлическая площадка, на которой одна из мощных в то время городских группировок, тамбовская, готовила к вывозу калининградским транзитом добытый на петербургских предприятиях цветной металл. Не один Нертов знал об этой площадке. Как, впрочем, и обо всей бурной деятельности металломафии в городе. Не переставал удивляться: ларьки по скупке цветных металлов то и дело обнаруживались у проходных тех городских предприятий, где этот металл водился, прямо указывая работягам, куда и что тащить. Город этого в упор не видел… Почему? Что было толку задавать вопросы ГУВД и прокурору, если за контрабанду металла сел даже один из заместителей мэра города. Да и то, судя по всему, случайно — из-за каких-то там передряг между милицией и госбезопасностью. Так что вскоре и выкрутился, представ едва ли не национальным героем, решившим подзаработать на контрабанде на нужды бедного города. Никаких почему…

Странно, но Ирина ничего этого не знала. Она лишь тихо удивлялась.

— Юра, как же такое может быть?

Они по очереди засыпали, боясь пропустить хоть малейший шорох снаружи…

Через сутки, а может и через двое, засов заскрежетал. В контейнер запрыгнули двое. Узники вдохнули свежий воздух. От их грязной одежды нестерпимо несло трупом. В полуобморочном состоянии их выволокли из контейнера. Ирина упала, споткнувшись, как будто давно не ходила по земле. Да и у него подгибались ноги.

Снова — черные колпаки. Кинули в машину, все в тот же УАЗик. Снова — путь, но теперь совсем короткий.

Чего от него хотели? С ними до сих пор никто не разговаривал. Их не били, ничего не просили. Их просто доводили до той кондиции, в которой человек способен пойти на что угодно, особенно если рядом с ним — и наравне с ним — страдает его жена, никак уж не заслужившая такой пытки.

Оказалось, их привезли на овощебазу. Здесь пленников опять погнали к контейнеру. Кинули пару ватников — нравы смягчились. Явно — к разговору. Через некоторое время за ним пришли. Директора увели, посадили в мягкий джип — прямо пятизвездочный отель, это после контейенера-то с разлагающимся трупом…

Говорили двое, опять в масках-колпаках.

— Юрий Алексеевич, мы, конечно, можем рассчитывать на ваше понимание?

— Проехали.

— Хорошо, без преамбул, — директор отметил, что далеко не сельские парни работают на этих бандюганов. Юридический факультет, мальчики-чиновники — они могли выдерживать такие паузы да вворачивать такие словечки. Дала себя знать сословная ненависть — Нертов с ненавистью приложил этажами…

— Хорошо. Нам много-то не надо. Только подпись личную. Жирненькую. В двадцати экземплярах.

— Нет.

— Сколько наша директорская светлость ее ставить будет? Еще сутки? Неделю? Месяцок? А производство — побоку, да? Директора нет, пропал. За границу, должно быть, бежал Нертов. С наворованными миллионами. Еще не читали? Пожалуйста, вчерашний номерок свежего органа: пропал, но говорят, что после театра на казенной «Волге» был доставлен в аэропорт, откуда отбыл в известном направлении, в теплые края, где проживают родственники его национально угнетенной жены. Достаточно, а? Или еще чего хотим? Не ищут вас, Юрий Алексеевич, не ищут, разве что сынка вашего в армии вдруг хватятся. Мало ли какой солдатик сдуру пальнет, а? Все-таки прокурор — мог обидеть кого. Ой, умора — вот и ОВИР подтверждает, что выдал вам паспорт новой серии…

Паспорта Нертовы и в самом деле недавно оформляли, но для того, чтобы хоть раз в жизни по-человечески отдохнуть. Ирина так мечтала о Греции, о теплом море…

— Ну что, кончаем болтать? Подписи будем ставить или еще подождем? Что ты думаешь-то, козел старый? — сорвался один из них. — Нет тебя, нет! В асфальт тебя закатаем — никто не хватится. А сынка твоего, пожалуй, пожалеем. Лет десять дадим пацану пожить. На просторах тайги, а? Нравится? На жену твою тоже спрос найдем — еще не старая баба, неделю протянет. А после без очереди в крематорий, а? — Бандит загоготал, сам довольный своей идеей…