Леонид Словин - Время дождей Страница 25

«Пянство — найбольший ворог народного господарства!»

В конце сентября, когда даже самым твердолобым стало ясно, что дни фашистской диктатуры сочтены, газетами овладела подлинная футбольная лихорадка:

Газдяръ — Мукачево 1:3 (1:1)

Мишколцъ — СК Русь 1:2 (1:0)

И наконец, 24 сентября 1944 года:

Сентлеринцъ АЦ — УАЦ 3:1 (0:1)

Больше «Неделя» не выходила. «Независимая политическая газета» «Русское слово» прикрылась еще раньше.

Гонта отложил подшивки, посмотрел на часы. Пора было ехать в аэропорт — встречать Бржзовску. В углу, за шторками, положив голову на стол, спал работник архива.

Черные сатиновые шторки… Где он их видел совсем недавно? В кабинете Холодилина! Конечно! Окна зашторили, и на экране видеомагнитофона побежали кадры, отснятые при задержании Сенникова и его напарника на Ярославском вокзале. Полупустой зал у суточных касс, «сектор захвата» — между киосками «Военной книги» и Союзпечати… Пассажиры, чемоданы, сумки… Здесь преступники ждали Спрута, когда сидевший рядом с Сенниковым пассажир схватил его за пальто… «Похититель редчайших икон не побрезговал обычным бумажником?»

Глава шестая

СИГАРЕТЫ «ВИЗАНТ»

В кабинете с зашторенными окнами находились участники ночной операции, руководители подразделений, наконец заместитель начальника управления — генерал Холодилин, обманчиво приветливый, спокойный. Именно он настоял на разборе действий оперативной группы по задержанию, хотя многие считали, что анализ вполне исчерпывается словами «не повезло».

На экране, среди кадров с бесчисленными чемоданами, на долю секунды мелькнуло озабоченное лицо Гонты и снова придвинулось панорамное изображение зала для транзитных пассажиров.

— Сейчас появятся, — оператор нервничал, — я не успел сделать монтаж…

— Все хорошо, — под Холодилиным скрипнуло кресло, — очень наглядно. Как, товарищи? Вот вам, например?

— Мне нравится, товарищ генерал, — в старшем лейтенанте с рыжими усиками Ненюков узнал увальня, сидевшего в секторе захвата между женщиной с корзиной и майором Несветаевым. Сейчас он тоже будет здесь.

Спокойный голос Холодилина никого не ввел в заблуждение: гроза приближалась.

На экране появился Константин Сенников. Из-под шапки мелькнуло тяжелое переносье, глубоко посаженные глаза. Сенников шевелил губами, глаза обводили зал. Второго преступника не было долго, потом появился и он, с сумкой, костлявый, высокий, на нем была меховая кепка на манер финской и светлый того же меха воротник.

Камера видеомагнитофона, панорамируя, прошла по рядам и снова нашла Сенникова. Он направлялся к сектору между киоском, целя на свободную скамью. Потом он сел, соучастник занял место рядом. В кадре стали появляться инспектора, входившие в группу захвата, — все они сейчас находились в кабинете Холоди-лина.

Какое-то время оператор, по-видимому, не занимался съемкой, поскольку ничего не происходило. Начало драки он не снимал, так же как и окончание. Все, что произошло потом, связанное с младшим инспектором и находившейся под молнией в сумке иконой, на экран не попало, зато во множестве изобиловали кадры задержания — мелькали спинки кресел, чемоданы — съемка шла из одной точки, и «Сорок четвертый» фиксировал только то, что само попадало в объектив. В центре кадра он держал Сенникова, служившего ориентиром.

Сцены драки и задержания заняли несколько минут. Напоследок оператор показал соучастника Сенникова, окруженного сотрудниками. Экран погас.

— Спасибо, вы свободны, — поблагодарил Холодилин оператора, — теперь послушаем участников задержания. Кто из группы захвата был первым номером, находился к объекту ближе других?

Старший лейтенант с усиками поднялся.

— Каким образом вы полагали решать задачу? Как выбрали место в секторе? Поделитесь, пожалуйста. Было ли свободное место рядом с объектом?

— Было, товарищ генерал.

— Но вы от него отказались. Почему? Как вы рассчитывали задержать Сенникова, если бы передача икон произошла в зале?

— Я хотел получить больший обзор, товарищ генерал.

— Допустим. С кем вы должны были взаимодействовать?

— Со мной! — Ненюков узнал голос, который слышал в машине, глотавший окончания фраз.

— Вы тоже не заняли место рядом? А у вас какие соображения? — Холодилин больше не маскировался. -…Почти два месяца мы действовали, как слепые, — продолжал он глухо. Подровнял лежащую перед ним стопу бумаги, постучал ею по столу, потом, так же не спеша, аккуратно выровнял обойму шариковых ручек. Все молчали. — Кража у онколога, убийство в Торженге… Все необычно, странно. Я бы сказал, загадочно. — Взгляд его упал на Гонту, слушавшего затаив дыхание. — Так я говорю, товарищ старший лейтенант?

— Так, товарищ генерал.

В кабинете было тихо. Изредка на коммутаторе оперативной связи вспыхивали белые и красные лампочки — Холодилин не снимал трубку. За двойными дверями тамбура, не пропускавшего ни одного звука, на звонок отвечал секретарь, и светлячки гасли.

— …И вот мы получили в распоряжение единственный в своем роде шанс: удалось установить, что следующее преступление будет в Залесске. Мы предположили, что объектом преступления станут работы большого мастера. Учитывая их особую ценность, мы получили санкцию на задержание не в момент кражи, а во время передачи икон скупщику или организатору преступлений. Мы должны были точно знать, кто стоит за исполнителями. Все представляли важность наших мероприятий? — Он не разрешил вызванным сотрудникам сесть, они так и слушали стоя. — Мы разработали план операции, включили наиболее грамотных и опытных сотрудников. Транспорт, научно-технические средства. — Он помолчал. — И что же? Все рухнуло по вине нескольких человек, явившихся неподготовленными…

— Товарищ генерал! Кто же мог знать, что произойдет нелепая случайность? — Инспектор с рыжими усиками побледнел. — Что Сенников, у которого в сумке такие ценности, польстится на бумажник?

— Предвидеть не могли. Согласен. Но что вы предприняли в данной ситуации? Какие внесли коррективы с учетом изменившейся обстановки? — мысль Холодилина работала четко. — У вас были десятки вариантов, широкое поле для инициативы. Вам давалась минута — не менее! — на размышления. Вы, например, могли локализовать конфликт, выступить на стороне Сенникова… Вы могли дать Сенникову возможность скрыться: у нас хватило бы сил поддерживать за ним наблюдение. Наконец, вы могли дать понять, что вы, понимаете, вы, а не Сенников, взяли бумажник!

Инспектора группы захвата молчали.

— Потом мы разобрались бы! А теперь? — Он перебрал карандаши, опять поправил и без того ровную стопу бумаги. — Не знаю, сможем ли мы в ближайшее время обеспечить себе хотя бы минимально выгодные позиции.

Холодилин отпустил инспекторов. Майор Несветаев ушел с другими, дверь за ним тихо скрипнула. Холодилин подождал, нашел глазами начальника отделения. Тот молча встал.

— Много несправедливого наговорил я твоим инспекторам! А какой у них опыт подобных операций? Сколько они работают? Мальчишки! Все у них впереди. Не с них надо спрашивать…

— Товарищ генерал! — Ненюков узнал голос, повторявший в микрофон: «Сорок четвертый! Кто знает, где Сорок четвертый?»

— За то, что произошло, я спрошу с тебя. Спрошу строго. Вместо того, чтобы возглавить группу захвата, ты вошел в группу сопровождения. Держался близко к объекту, чем лишил себя возможности активно действовать в зале!

Общий рисунок намеченного разбора операции вырисовывался вполне определенно.

— Я еще могу понять начальника уголовного розыска, — сказал Холодилин, когда за тем закрылась дверь. — Мы все прошли это: заявления, сроки, выезды на происшествия. Тут еще отчеты, профилактика, справки, занятия с инспекторским составом, совещания… Какую помощь оказал заместитель начальника отдела?

Одного за другим Холодилин поднимал подчиненных, звания и должности с каждым разом звучали внушительнее, наконец в кабинете остались сотрудники, входившие непосредственно в бригаду Ненюкова.

— За все, что происходит в доме, отвечает хозяин. С меня спросят серьезно. — Холодилин помолчал. — Будем выправлять положение.

Первый допрос Сенникова состоялся там же, на Ярославском вокзале, через несколько минут после задержания. Начальник отдела предоставил в распоряжение Ненюкова, Гонты и следователя кабинет — лучший в здании, выходящем окнами на платформу дальнего следования.

Вопросы задавал следователь. Это были обязательные вопросы протокольного порядка перед водворением в изолятор временного содержания, поскольку ни преступник, ни работники милиции не собирались открывать карты, — скорее, первое знакомство.