Патриция Хайсмит - Игра на выживание Страница 25

Теодор пытался вспомнить хоть что-нибудь примечательное из прежнего поведения Рамона, что могло бы объяснить его столь странное признание. Присутствие Саусаса начинало его раздражать. Он сидел рядом, невозмутимый, расчетливый профессионал, которого совершенно не волновали всякие там дурацкие "почему". Ему были нужны только факты. Теодор знал, что Рамон каждую неделю ходил в храм исповедываться и относился к этому очень серьезно. Неужели и там, в исповедальне он придумывал себе грехи и каялся в проступках, которых не совершал.

- И что сделал Рамон, когда понял, что никто не верит его признанию?

- О! Он не был оригинален! Просто продолжал цепляться за свою бредовую историю. Он считает, что все мы ошибаемся насчет него. А ещё молился о спасении наших заблудших душ, стоя на коленях на полу своей камеры! Саусас усмехнулся.

Теодор попытался мысленно представить себе это зрелище. Однако, единственное, о чем он мог думать в тот момент, так это о том, что полицейские и врачи ошиблись с выводами.

- Конечно, я не специалист и вообще, человек посторонний, но все же мне не понятно, как доктора могут так твердо уверены, что он лжет. А что если он, к примеру, был лично знаком с торговцем цветами и не хотел, чтобы тот запомнил, что он покупал в тот вечер у него сразу две дющины гвоздик? Тогда бы он просто-напросто послал за цветами какого-нибудь мальчишку - и именно так он и поступил!

- Сеньор... все дело в том, как он врет. Почему бы ему самому не объяснить нам свой этот ход с цветами? Нет, сеньор, он так и смог придумать сколь-нибудь вразумительного объяснения, зачем ему понадобилось посылать за ними мольчишку. Он попросту не в состоянии свести воедино все эти ньюансы. И как раз это-то нас и насторожило. Он постоянно путался в собственных показаниях, то говорил, что сам купил цветы, то начинал утвержать, что их покупал какой-то мальчишка. Короче, ясно было одно - никаких цветов он не покупал! К тому же, сеньор, не забывайте об открытке. Помните, как он отреагировал, когда мы показали её ему - с ходу обвинил кого-то из ваших американских знакомых, что, возможно, и не далеко от истины. Подождите, сеньор Шибельхут, выслушайте до конца. Вне всяких сомнений, Рамон не убийца. Один из наших психиатров долгое время работал в США, в Институте Джонса Хопкинса. А такой специалист попросту не может ошибаться. - Он замолчал, ожидая, что собеседник согласится с ним.

Но Теодор не спешил кивнуть в ответ.

- А могу я сам поговорить с этим доктором?

- Si. Если мне не изменяет память, то он пробудет в городе ещё пару дней, а затем вернется обратно в Гвадалахару. Его зовут Висенте Рохас. Пошарив в бумажнике, Саусас вытащил из него добрую дюжин разных бумажек и карточек, и в конце концов продиктовал Теодору два номера телефона, а также название отеля, в котором Рохас остановился. - Полагаю, вы сможете разыскать его по одному из этих номеров, но только учтите, что он приехал сюда по делам, а потому у него практически нет свободного времени. - Саусас поднялся. - Что ж, мне пора. Большое спасибо за сотрудничества, сеньор. Мы... - Он замолчал и взглянул на вошедшую в комнату Иносенсу, а потом ещё улыбнулся и поблагодарил её, когда она подала ему плащ. - Adios, adios, попрощался с ними Саусас, и Иносенса отправилась через двор, чтобы открыть перед ним ворота.

Теодор остался стоять посреди гостиной.

Вскоре в дом возвратилась сияющая Иносенса.

- Ну, сеньор, что я вам говорила? Я же с самого начала не верила в то, что Рамон виновен, не так ли?

- Так, так.

- Я так рада за него! - прощебетала она, счастливо улыбаясь. - Он просто был не в себе от горя!

Она радовалась, как ребенок, и, похоже, её ничуть не заботил вопрос о том, зачем Рамону понадобилось брать чужую вину на себя. В понимании Иносенсы вся эта история была не более, чем обыкновенной ошибкой полиции. И она на полном серьезе считала, что они - то есть, Рамон, Теодор и она сама - доказали свою правоту и победили.

Глава 12

Доктор Висенте Рохас доброжелательно глядел на Теодора сквозь круглые стекла очков в черной оправе.

- Мне вполне понятны ваши сомнения, сеньор Шибельхут. Вы, безусловно, заинтересованы в том, чтобы убийца был найден. Но поверьте мне на слово ручаюсь своей репутацией, что он этого не делал. - Он снова изучающе воззрился на Теодора, а затем как бы между делом насадил на вилку кусочек папайи. На вид ему было около тридцати лет, худощавый, темноволосый человек с узким лицом, самой примечательной чертой которого был большой нос.

По мнению Теодора, доктор Рохас производил впечатление человека рассудительного, не склонного к поспешным выводам, но только может ли врач в тридцать лет - или даже в тридцать два года - считаться опытным специалистом в области психиатрии?

- Вы же довольно хорошо относитесь к Отеро, не так ли?

Теодор взял в руки свою чашку с черным кофе. Разговор происходил в кофейне отеля "Франсис" на Пасео-де-ла-Реформа.

- Да. В свое время мы были довольно близкими друзьями.

- Вот и сейчас он как никогда нуждается в друге, - заметил Рохас, устремив взгляд на черную, словно обсидиан, отполированную до блеска поверхность стола, при взгляде на которую Теодор вспомнил о любимом ожерелье Лелии с овальным кулончиком из обсидиана, которое она так часто надевала.

- Похоже, все его проблемы кроются в нем самом, - продолжал доктор Рохас. - Его тяготит чувство вины. - Он слегка подвинул свой стул, чтобы дать выйти мужчине, сидевшему за соседним столиком.

- Но разве это не безумство - признаваться в преступлении, которого не совершал?

Доктор Рохас улыбнулся и пожал плечами.

- Безусловно, это не нормально. Но только и в сумасшедшие его тоже записывать нельзя. По другим проведенным нами тестам он показал вполне приличные результаты. Так что это могло быть временной реакцией на шок от убийства - убийства женщины, в которую он был влюблен. И на которой к тому же не мог жениться.

- А вы не думаете, что он просто разыгрывает некий сценарий, который до этого существовал лишь в его воображении..., - Теодор не успел закончить фразу, так как Рохас понял его с полуслова.

- Да, вполне возможно. Но делает это скорее бессознательно, чем осознанно. И больше всего на свете ему хочется взять всю вину на себя. Ощущение вины тяготит его, и ничто не может облегчить этих страданий! Nada, nada! 1)

_______________________________

1) Ничто, ничто! (исп.)

- И вот как раз вот в это-то мне верится с трудом. В то, что он может себя так изводить.

- Вина - она как айсбрег, большая её часть скрыта от посторонних глаз, - с улыбкой сказал доктор Рохас, отделяя вилкой очередной кусочек папайи. Он сказал Теодору, что никогда плотно не ужинает, а просто ест фрукты или пьет кофе с булочкой, а здесь ему пришлась по вкусу свежая папайя. На часах было без четверти восемь. А доктор Рохас предупредил его, что на восемь часов у него назначена встреча.

- Значит, вы полагаете, что он переживет это, что это лишь временное... отношение?

- Я в этом убежден, - ответил доктор Рохас, хотя и не слишком уверенно. - Лечение у психиатра пошло бы ему на пользу. Поверьте мне, я пытался помочь ему, насколько это было в моих силах, ибо это нужно было обставить так, чтобы сам он не догадался об этом. - Рохас улыбнулся. - Он упорно отвергает все, что, на его взгляд, является "помощью". Очень прискорбная ситуация. Кстати, не он один придерживается подобной линии поведения. Но ему всего лишь тридцать лет, и это дает мне основания надеяться, что не все ещё потеряно. Конечно, религиозные убеждения - это хорошо. Но, согласитесь, только не тогда, когда из-за излишней набожности на сознание обрушивается непомерный груз вины. Католическую церковь можно считать величайшем психиатром всех времен и народов, если, конечно, разумно подходить к вере. Вот даже Папа Римский не так давно счел нужным обратиться к католикам Испании, разрешая некоторые послабления, что было сделано в целях заботы о психическом здоровье нации. - Рохас выразительно поглядел на него.

Теодор кивнул. Он читал статьи Герберта Мэтьюса на ту же тему, и теперь подумал о том, что доктор Рохас, очевидно, пользовался тем же источником информации.

- Конечно, для нормальных людей религия не представляет опасности, продолжал Рохас. - И даже для не вполне нормальных, тоже. Я наблюдал психически больных пациентов, которые превращались в религиозных фанатиков, хотя, в этом, конечно, нет ничего хорошего. Вы не согласны? Но давайте все же будем надеяться, что Отеро не входит в эту категорию. Он просто влюблен. Его возлюбленная мертва. Ведь Ромео тоже обезумел от горя, когда решил, что Джульетта умерла. Если вы помните эту историю, сеньор, - с улыбкой добавил он, гордясь своей эрудицией, - он совершил самоубийство.

- Вы считаете, что Рамон тоже может решиться на самоубийство?

Доктор Рохас, казалось, на мгновение задумался.

- Нет, не думаю. По крайней мере, в настоящее время ему это не грозит. Но, сеньор, я все-таки не Господь Бог. Я не всеведущ. Хотя, сеньор, должен заметить, что если бы мы заметили в его поведении суицидальные наклонности, то его ни за что не отпустили бы. К тому же, к вашему сведению, католическая церковь, считает самоубийство смертным грехом.