Б. Седов - Отступник Страница 26

Вот уж этого Буряк никак не ожидал. У Тимура был ствол, да еще и с глушителем.

«Кто же такой этот долбаный Тимур?» – думал Буряк и не находил ответа. Но то, что он оказался совсем не лохом, было теперь совершенно очевидно.

– Ты понял, что я могу продырявить твою тупую башку?

У Буряка не было слов, но злость у него была. Он сжал зубы и промолчал.

– Ты что, оглох, что ли? – раздалось сверху, и в прозвучавшем вопросе послышались новые интонации. – Ты слышал, о чем я тебя спросил?

Так мог разговаривать только абсолютно уверенный в себе человек. Буряк постепенно начинал выходить из себя.

– Да, я понял, – вызывающе ответил он. – А что дальше?

В его голосе явственно послышалось, что он вовсе не желает быть милостиво отпущенным. Он хотел схватки. И хотел быть победителем. С ним еще никогда так не обходились, и гордость его была задета. А Кислый – да пошел он на хрен!

– А дальше то, – раздался ответ, – что получается очень интересная ситуация. Хочешь меня найти – найдешь. Но как найдешь – тут же умрешь. Будешь искать?

– Я тебя, пидара, и найду, и раком поставлю, – ответил вконец рассвирепевший Буряк и решительно направился к входу.

– Валяй! – послышалось сверху, и Буряк нырнул в темный подъезд.

Постояв полминуты неподвижно и подождав, пока глаза после яркого солнца привыкнут к другому освещению, Буряк огляделся. В обе стороны уходили изогнутые анфилады просторных комнат с высокими потолками. Кое-где можно было увидеть то ведро с малярной кистью в нем, то прислоненную к стене лестницу, в общем, рабочая обстановка была налицо. Но такого бардака и такой разрухи, как на обычной российской стройке, здесь не было и в помине.

Решив, что на первом этаже Тимура быть не может, Буряк на цыпочках поднялся по лестнице и застыл на площадке, решая, куда идти. Как и внизу, в обе стороны открывались симметричные пространства, и надо было выбирать. Вдруг в одной из дальних комнат справа послышался шорох, и что-то маленькое прокатилось по полу. Что там, Буряк не видел из-за изгиба анфилады и, стараясь двигаться бесшумно, направился туда. Осторожно пройдя четыре комнаты, он так ничего и не обнаружил. Нужно было идти дальше.

Вдруг сверху послышался какой-то шум, Буряк резко поднял голову и тут на него обрушился поток грязной воды. Он мгновенно оказался мокрым до нитки. Протерев глаза, он увидел в потолке пролом, через который его облили. Ошеломленный, он стоял, направив вверх ствол «макарова», и ничего не понимал. Он мог ждать пули, но не этой идиотской шутки.

А сверху послышался веселый голос:

– Я тут водичку в тазике нашел. А вот и тазик!

Из пролома вывалилась ржавая жестяная лохань литров на сорок и, ударив по плечу не успевшего отскочить Буряка, с грохотом покатилась по полу. От ярости у него потемнело в глазах, и, сунув «макаров» за пояс, Буряк бросился к окну. Бежать к лестнице было далеко, и он решил подняться на третий этаж по лесам.

Ловко цепляясь за ржавые трубы, он через несколько секунд оказался на измазанном известкой дощатом настиле третьего этажа и, прижавшись к стене, осторожно заглянул в окно. По анфиладе разносился звук быстро удаляющихся шагов. Буряк перепрыгнул через подоконник и, держа пистолет перед собой, стал красться в том направлении.

Добравшись до лестницы, он остановился в замешательстве. Тимур мог уйти по одному из пяти направлений. Одно – на этом этаже, еще по два на втором и первом. Кроме того, он мог выбраться на леса. Буряк выглянул в окно. На лесах, которые было видно полностью, никого не было. В это время снизу послышался шум, и Буряк решительно направился туда.

Остановившись на площадке второго этажа, он поднял с пола обломок кирпича и швырнул его в левую анфиладу.

Стуча по полу, обломок прокатился по комнатам, и снова настала тишина. А за спиной Буряка, из самого конца противоположной галереи больших комнат, вдруг раздался голос:

– Пушкин любил кидаться камнями!

Эта идиотская фраза, смысл которой был недоступен Буряку, довела его до белого каления, и он, не думая о том, что может схлопотать пулю, бросился на голос. Добравшись до последней комнаты, он не обнаружил никого, но зато услышал через двор, как Тимур бежит по первому этажу. Видимо, он спустился по лесам. Подойдя к окну, Буряк увидел, что на противоположной стороне подковы в окне первого этажа стоит Тимур и приветливо машет ему рукой. В другой руке у него была сверкающая пушка с длинным стволом, направленная на Буряка.

Он тут же присел за подоконник и на корточках перебрался подальше от окна, в тень, где его было невозможно разглядеть с улицы. Проскочив в следующую комнату, он осторожно выглянул в окно и, не увидев никого, вылез наружу. Он решил спуститься по лесам до первого этажа и начать все сначала. Снова засунув «макаров» за пояс, Буряк перелез через ограждение и, повиснув на нем, стал перебирать руками, чтобы приблизиться к железяке, за которую он схватится в следующую секунду. Но вдруг раздалось несколько быстрых хлопков, что-то сильно ударило его по правой руке, она разжалась и, сорвавшись, он полетел вниз.

Освещенный солнцем двор несколько раз перевернулся перед его глазами, он ощутил, как ударяется о леса, затем что-то очень твердое ударило его одновременно по всему телу, и свет погас.

Тимур вышел из подъезда и, держа «беретту» наготове, подошел к лежавшему в неестественной позе Буряку. Тот был еще жив, но такая жизнь была ему явно не по душе. Правое предплечье было практически перебито пулями. Левая рука было согнута в локте в обратную сторону, а кость сломанного бедра, распоров мышцы и джинсы, торчала наружу. Лицо потеряло симметрию и было испачкано пылью и кровью, вытекающей изо рта. Буряк то ли дышал, то ли негромко кашлял, и с каждым выдохом изо рта выплескивалось еще немного крови. «Макаров» валялся рядом, но при всем желании Буряку было нечем его взять.

Посмотрев на него, Тимур убрал «беретту» в кобуру, запахнул куртку и, нагнувшись к умирающему бандиту, сказал:

– Сейчас ты сдохнешь. Вспомни все, что ты наворотил за свою поганую жизнь, и пусть тебе будет от этого еще хуже.

Отвернувшись, он оглядел двор, в котором лежал труп, а скоро будут лежать два, достал сигареты и, закурив, пошел к машине. Взглянув на часы, он увидел, что с момента, когда его засекли на заправке, прошло всего лишь тридцать пять минут. Он удивился, потому что это короткое время показалось ему целой эпохой, покачал головой и уселся за руль.

На пристани его ждал Знахарь.

Выслушав рассказ Тимура, отсвечивавшего на солнце синим бритым черепом, Знахарь с прищуром поглядел на него, затем отхлебнул из высокого стакана и сказал:

– У бедного Ванюшки вечно в жопе камушки.

– Сам такой, – ответил Тимур и усмехнулся.

– Ладно, забыли.

Знахарь закурил и, выпустив в небо густую струю дыма, спросил:

– Ну что, ковбой, придет наш браток?

– От лихорадки Эбонита нет спасения, – Тимур покосился на Знахаря, – так что выбора у него нет. Появится. Думаю, что часам к шести. Раньше вряд ли чего узнает, а позже побоится. У него и так поджилки трясутся от ожидания неминучей смерти.

– А нам что делать? – Знахарь уже тяготился бездействием.

– А ничего. – Тимур пожал широкими плечами. – Нам информация нужна? Нужна. Этот недоделок – ее единственный источник. Потому что Кислый уже явно на стреме, все входы-выходы перекрыл. Не исключено, что его «шестерки» нас как раз по всему городу ищут…

– Предлагаешь торчать в душных комнатах? – Знахарь был недоволен.

– Зачем? Разве здесь плохо? Подождем на «Авроре». Посудина неприметная, с набережной левый борт не виден – отдыхай, загорай, лови момент…

Спустя два часа Знахарь, развалившийся на палубе катера в одних белоснежных трусах, не выдержал и взвыл:

– Ну долго мы еще будем ваньку валять?…

– Господи, – вяло отозвался Тимур, – послал Господь хозяина. Нет бы радовался, что в кои-то веки побездельничать можно…

Знахарь скосил глаза на соратника.

Ему вспомнилось, как он впервые увидел Тимура на набережной. Тогда широкоплечий парень с чуть раскосыми глазами и косичкой напомнил ему то ли ниндзя, то ли японского самурая. Теперь же, с заплывшими от синяков глазами, он походил на расслабившегося в неге нойона из Батыева войска. Да и фигурой он походил на воина – мускулистый, жилистый, поджарый, поросший черной шерстью. Впечатление усиливали многочисленные синяки и ссадины.

Знахарь кинул быстрый взгляд на собственный живот.

Увы.

Рельефные мышцы брюшного пресса – пресловутые квадратики – скрылись за небольшим пока, но уже ощутимым слоем жирка. Надо же, подумал он, так ведь и брюхо отрастет незаметно. Пора завязывать с пивом… Или тренироваться начинать. Или – и то и другое сразу?