Андрей Анисимов - Подарок дьявола Страница 26

– Спасибо, Ангелок, меня подружка каждый день навещает. Так что все в ажуре, – отказался Петр.

– А я бы тебя попросил, но неловко как-то, – замялся брат Кости.

– Очень даже ловко, выкладывай, – ободрила его Марина: – Куплю, что закажешь…

– Продукты и соки мне жена носит. А вот одну книгу мне бы заполучить хотелось. Она у Николая Спиридоновича осталась. Сосед попросил, я и дал, старику не откажешь. А сам ее не дочитал. Жена в его квартиру, как ты понимаешь, попасть не может.

– Как она называется?

– «Северные конвои». Это о летчиках. Они охраняли небо над конвоями союзников, доставлявших грузы из Англии в северные порты России. Николая Спиридоновича книга заинтересовала. Он историю любил, особенно Второй мировой войны.

– Смотаюсь, – пообещала Марина.

– Вообще-то у меня к тебе еще дело есть. Но это потом…

– Говори сейчас.

– Сейчас бесполезно. Мне сначала надо на ноги встать, – виновато улыбнулся Александр.

Название книжки, чтобы получше запомнить, она несколько раз повторила про себя и, простившись с ранеными, пошла к сестре-хозяйке получать вещи. Надеть куртку она не смогла. Она была выпачкана кровью. Хорошо, что мама принесла ей старенькое пальто. Марина оделась, запихнула куртку в пакет и вышла.

На улице у нее закружилась голова. Она неделю не была на воздухе и с непривычки даже немного одурела. Пришлось несколько минут постоять во дворе больницы. Но скоро молодой организм слабость поборол, и она зашагала к автобусной остановке.

Дома все было прибрано, на кухонном столике лежала записка мамы: «Доченька, подогрей бульон и съешь котлетку с пюре. В буфете для тебя шоколадка».

Марина улыбнулась. Она снова почувствовала себя маленькой, словно пришла из школы. В больнице она завтракать не стала, уж больно тоскливо там кормили пациентов, и с благодарностью воспользовалась маминой заботой. Только шоколадку не съела, а положила к себе в рюкзачок. Ключ от квартиры Вострикова лежал в ящике тумбочки, что стояла в прихожей. Марина спрятала окровавленную куртку подальше от маминых глаз, нашла в шкафу другую, лыжную, и отправилась в дом старых большевиков.

В автобусе раздумывала, ехать ли зайцем? Но что-то ей подсказало, что сегодня лучше не рисковать. И оказалась права: за остановку до ее выхода вошли три контролера. Марина гордо протянула свой билет. Знакомый дом с магазином дорогой женской одежды, двор с детскими качелями. «Все на своих местах, только человека нет», – грустно подумала она. Возле подъезда она остановилась. Ей вдруг опять стало страшно. Вспомнила, как обнаружила на полу уже похолодевшего старика, и весь пережитый за последние дни ужас сжал сердце. «Не пойду одна. Приеду в другой раз с мамой, когда та не будет дежурить». Но тут же застыдилась. Обещала раненому летчику книгу, да струсила… Упрямо мотнула головой и вошла в подъезд. Лифт сегодня работал, и она им воспользовалась.

После поминок Николая Спиридоновича они с мамой в его квартиру не наведывались, и время здесь будто остановилось – зеркало в прихожей, прикрытое простыней, помытая посуда в сушилке… Марина сняла куртку, присела на тахту и огляделась. Книжные полки в квартире дяди висели над письменным столом. Она подошла, внимательно просмотрела корешки. Нужной книги среди томиков не оказалось. Стала раздумывать, где бы еще поискать, и вздрогнула: телефон зазвонил частым, тревожным сигналом. «Межгород», – поняла девушка. Она не хотела подходить, но рука сама потянулась к трубке.

– Я бы попросил Николая Спиридоновича, – услышала она приятный незнакомый баритон.

– Деды Коли нет, – тихо ответила Марина.

– А когда он вернется?

– Он не вернется. Он умер.

В трубке замолчали. Затем далекий баритон поинтересовался, с кем говорит.

– Я внучка Николая Спиридоновича.

– Мариночка! Господи, какой у тебя взрослый голос! – удивились на другом конце провода.

– Вы меня знаете?

– Да, милая. Когда тебе было четыре годика, мы с тобой играли в куличики. Сколько же тебе теперь?

– Почти двадцать.

– Ты уже невеста, с чем и поздравляю. А беседует с тобой Михаил Моисеевич Зелен. Я сын Моисея Семеновича Зелена. Мой отец с Николаем Спиридоновичем вместе работал, и они крепко дружили. Мне жаль. Прими мои глубокие соболезнования. Знал бы, обязательно приехал на похороны.

– Спасибо, Михаил Моисеевич. – Марина слышала от мамы фамилию Зелен и даже вспомнила веселого бородатого москвича. – Вы живете в Москве?

– Да, милая. Из Москвы и звоню. – В трубке опять помолчали. – Скажи, Мариночка, Николай Спиридонович никогда не говорил о желании мне что-нибудь передать?

– Я не помню, а что вы имеете в виду?

– Он хранил очень древний документ. Этот документ ему отдала моя мама, когда папу репрессировали. Документ очень ценный. За ним могут охотиться темные люди.

– Вот оно что?! – Марина немедленно сообразила, с чем именно связаны страшные события в ее жизни.

– Ты поняла, о чем я?

– Да, Михаил Моисеевич. Эти темные люди уже проявились. Возможно, они и убили дядю.

– Это ужасно, девочка… А как ты думаешь, они забрали документ?

– Не знаю. В квартире все было перевернуто вверх дном.

– Значит, Востриков живым бумагу не отдал. Слушай меня внимательно. Документ предназначался американскому бизнесмену. Отец обещал передать его, но не смог, не успел, его арестовали. В Москву летит внук того американца. Я дал ему адрес Николая Спиридоновича. Если молодой человек появится, поговори с ним, расскажи о случившемся.

– Конечно, поговорю, расскажу… Но ведь в квартире деды Коли никого нет. Вы меня случайно тут застали. Я живу с мамой в другом районе.

– Тогда дай мне, пожалуйста, свой телефон, я сообщу его Алексу.

– Алекс – парень из Америки?

– Да, Мариночка. Это вполне приличный молодой человек, его ты можешь не опасаться.

– Хорошо, записывайте. – Марина продиктовала номер, и они распрощались.

Положив трубку, она походила по комнате и снова уселась на тахту. Стала вспоминать все с самого начала. Незнакомые типы из черной иномарки в первый раз появились на кладбище, затем они выследили ее с подругой Симой, довели до кафе и пытались привязаться. Дальше история с Костей. Скорее всего, они же и застрелили молодого механика. Но этих парней больше нет. Кто же тогда стрелял в автоколонну во время похорон? Выходит, есть и другие темные люди. Марина ощутила, как по спине пробежали мурашки. Захотелось броситься вон из этой квартиры. Но, вспомнив цель визита, заставила себя обойти комнату и кухню. Александр попал в больницу не без ее косвенного участия. И Костю подставила она. Спряталась за парня, а его убили. Она просто обязана выполнить хотя бы эту пустячную просьбу летчика.

Марина обследовала углы, проверила под тахтой. Книги нигде не было. Тогда она, скорее для порядка, заглянула в туалет – и нашла. Книга затаилась на полочке, сбоку от двери. В томике вместо закладки лежали очки Николая Спиридоновича. Старик читал «Северные конвои» в самом укромном месте своего жилища. Эта маленькая бытовая деталь столь сильно подействовала на девушку, что она заплакала.

Перед тем как покинуть квартиру, Марина долго смотрела в дверной глазок. Не обнаружив опасности, вышла, спустилась на лифте. Во дворе из глаз опять полились слезы. Осиротевшая внучатая племянница уселась на детские качели, вытерла глаза платком, припудрила носик, извлекла из рюкзачка мамину шоколадку и с горя ее съела.

Москва. Дом на Набережной.

2000 год. Март

Михаил Моисеевич два дня не покидал квартиры. Он вообще проводил много времени за письменным столом. Подключившись к Интернету, обзаведясь факсом и имея телефон, ученый получил возможность решать все проблемы и снимать все вопросы, не выходя из дома. Но все же ежедневно принуждал себя к прогулке. После телефонного разговора с Мариной Сегунцовой правилу изменил.

Сын бывшего начальника Главспирта еще раньше ощутил непонятное беспокойство. Ученый историк, занимавшийся мрачным периодом сталинских репрессий, стал замечать странные вещи. Неделю назад ему почудилась за собой слежка, В тот день он по просьбе американского бизнесмена Алекса Слободски отправился в Подольск. Обладая неважным зрением, долго откладывал это путешествие, но, будучи человеком обязательным, все же собрался. Выйдя из дома, заметил двоих молодых субъектов. Обычно Зелен на прохожих внимания не обращал. Ученого всегда занимала какая-нибудь идея, и на окружающий мир его не хватало. Но те двое сами подошли и попросили зажигалку. Михаил Зелен никогда не курил и ничего подобного в карманах не держал. Молодые люди извинились и отстали. Михаила Моисеевича удивила серьга в ухе одного из них. В следующий раз он заметил тех же персон в вагоне метро. В сутолоке Москвы дважды увидеть одно и то же лицо удается редко. А молодые люди попались ему на глаза два раза за один день. В электричке он наткнулся на подозрительных молодцев в третий раз. Ошибиться Зелен не мог: в ухе парня поблескивала знакомая серьга. Выйдя из подъезда писателя Похлебкина, Зелен увидел, что те же молодые люди его опять поджидают. Больше у него сомнений не оставалось: за ним следят.