Евгений Зубарев - Я убью тебя, менеджер Страница 26

Глава четырнадцатая

По пути домой я решил заскочить в гостиницу ЛДМ – криминальную полосу так или иначе делать было надо, а ничего достойного, кроме темы о похищении чукчей, у меня в загашниках не нашлось. В конце концов, зря, что ли, Петр сливал мне служебную информацию?

В метро я попал на самый час пик – в вагоне пассажиры с усталыми, восковыми лицами окружили меня плотной, едва шевелящейся стеной. Некоторые искоса посматривали на мою черную физиономию, но большинство равнодушно смотрело куда-то далеко сквозь меня, наверное, в самую душу петербургского метрополитена.

На одной из остановок из толпы вдруг раздался душераздирающий вопль такой силы, что ровный гул голосов немедленно стих, и среди этой тишины снова донеслось совершенно левитановское:

– Товарищи! Карлсон вернулся, товарищи!

Сначала я подумал, что тронулся умом. Потом увидел орущего мужика, пробирающегося в толпе ко мне, и по его крайне серьезному виду понял, что умом тронулся именно он, зато мне предстоит за это ответить. Но когда мужик дотолкался до меня и попер дальше, я увидел рюкзак за его спиной, набитый доверху яркими детскими книжками, и до меня наконец дошло, что это всего лишь представитель неистребимого племени метрополитеновских коммивояжеров, о которых в тамошней пресс-службе регулярно врали, что их не существует вовсе.

– Ура, товарищи! Карлсон вернулся! – откровенно дурачился этот гражданин, но, к моему удивлению, усталые и оттого наверняка раздраженные пассажиры не кидались на него с кулаками, а смотрели на представление спокойно или даже улыбались в ответ. Больше того, некоторые пассажиры покупали у комми книжки, хотя, чтобы вытащить деньги из карманов, им приходилось совершать воистину акробатические этюды.

Продавец повеселил нас всех еще раз, когда поезд вдруг резко встал в темноте одного из перегонов и в тревожном ожидании беды пассажиры снова дружно затихли, испытывая, как это бывает в таких ситуациях, смутное беспокойство или даже явный страх.

– Ну все, трындец, – весело крикнул коммивояжер на весь вагон. – Сейчас сваи забивать начнут!

Шутка оживила людей – вагон колыхнула волна легкого, сдержанного смешка, исходящего от десятков людей одновременно, и пассажиры тут же вернулись к привычному гомону. Напряжение спало, хотя еще добрых пять минут поезд не двигался с места, а машинист только жарко сопел в микрофон, ничего не объясняя.

Впрочем, доставив поезд до следующей станции, машинист все-таки высказался, отшутившись мне в спину из хриплого динамика:

– Уважаемые пассажиры, при выходе из вагонов, пожалуйста, не забывайте свои подозрительные вещи.

От станции метро «Петроградская» до гостиницы ЛДМ я дошел без приключений. В немноголюдном вестибюле отеля скучал, меряя зал шагами, рослый охранник в довольно стильной черной униформе, и я обратился к нему с прямым вопросом о событиях минувшей пятницы.

– Журналист? – с интересом смерил он меня взглядом.

Я важно кивнул.

– Из какой-нибудь «Нью-Йорк таймс»? – с нарастающим интересом продолжал допрашивать меня охранник.

– Почти, – решил не врать я, хотя так и подмывало кивнуть еще раз. – Из еженедельника «Петербургский интеллигент».

Охранник улыбнулся во все свое широкое румяное лицо:

– Я смотрю, тяжело в Питере стало с интеллигенцией. Приходится, значит, завозить из Африки.

Я нахмурился, но сказать ничего не успел. Охранник примирительно поднял обе ладони кверху и быстро сказал:

– Братан, без обид! Уж я-то точно не расист. Пошли, поболтаем вон в том заведении, – и он указал на бар, спрятанный за пальмами оранжереи на втором этаже вестибюля.

Мы прошли наверх по узкой лестнице, которая, чем выше, тем плотнее оказалась забита молодыми людьми разной степени опьянения.

В неожиданно пустынном баре охранник выбрал столик в самом углу и сел так, чтобы видеть вестибюль, откуда я его забрал, и вход первого этажа. Усевшись, он протянул мне руку и сказал:

– Николай. Для друзей Коля. Кстати, ты будешь мне другом, если возьмешь сто граммов чего-нибудь крепкого и двойной кофе.

Я пожал ему руку, пробормотал в ответ свое имя и послушно отправился к стойке, томимый неприятным предчувствием. Так и есть, меню на стойке объяснило причину странной пустоты внутри заведения и отчаянной толкотни снаружи – цены здесь были о-го-го.

Бармен, кругленький улыбчивый мужик лет пятидесяти, бурно отреагировал на меня и мой заказ:

– Две водки и один кофе мистеру Икс? А где мистер Икс научился так говорить по-русски? Мистер Икс учится у нас в институте?

– Сам ты мистер Хрен! Живу я тут, – грубо оборвал его я, но бармен в ответ лишь довольно рассмеялся. Он быстро отмерил мне две водки, включил кофейную машину, а потом наклонился через стойку:

– Короче, слушай анекдот в тему. Заходят в бар блондинка, негр, адвокат, лесбиянка и гомосексуалист, подходят к стойке, одновременно садятся и смотрят на бармена. Бармен: «Блин, ну и кто из вас первым прочтет мне лекцию о политкорректности?»

Я устало улыбнулся, положил на стойку пятисотенную бумажку и забрал водку. Сдачи мне там полагалось меньше полтинника, так что я без сожалений решил оставить ее веселому бармену.

Николай принял стакан с водкой благосклонным кивком, а когда я уселся напротив, негромко сказал мне:

– Ты ведь про чукчу узнать хотел? Как его там звали…

Я достал из кармана блокнот и прочитал вслух:

– Семен Эргерон, уроженец города Анадырь. Насильно увезен неизвестными из номера гостиницы ЛДМ в пятницу, около 23.00.

– Ага. Так вот, я в ту пятницу не работал. Я в тот вечер дома сидел, телик смотрел. – Николай одним большим глотком отхлебнул всю водку из стакана, положил свой выбритый до синевы подбородок на руки и принялся задумчиво хрустеть льдом, слегка наклонив набок стриженую голову, как будто прислушиваясь к смачному хрусту собственных зубов.

Я помалкивал, пока еще ничем не выдавая своего раздражения. Николай с интересом посмотрел на мое лицо, потом проглотил наконец свой лед, поднял голову и с некоторой долей возмущения спросил:

– А где мой кофе? Ты что, не заказывал?

Я повернулся к стойке, и оттуда немедленно раздался голос бармена:

– Да несу уже, несу.

Бармен действительно принес чашку кофе и пару пакетиков сахара, а уходя, заговорщически подмигнул охраннику и забрал у него пустой стакан из-под водки.

Николай вскрыл оба пакетика с сахаром, высыпал их в чашку и принялся молча мешать.

Я устал молчать, поэтому решил спросить его прямо:

– Ты что, вообще ничего не можешь рассказать о похищении?

Николай торопливо отпил большой глоток кофе, зашипел, обжигаясь, отставил чашку в сторону и наконец ответил:

– Был бы ты белым, хрен бы я чего тебе сказал. Но меня еще в пионерах так задолбали угнетенными американскими неграми, что я до сих пор вашего брата жалею. Да и скучно здесь ужасно. Зато, бывало, сидишь в дежурке, смотришь телик, пиво пьешь и все такое, а тут звонок по телефону. Типа, супруга интересуется: «Ты не забыл, что завтра к теще диван перевозить? А помнишь, что ребенку кимоно срочно нужно? Продукты еще купи, Вася, завтра тетка из Воронежа приезжает!» А ты не Вася, ты Коля! И на душе сразу такой праздник начинается!

Я совершенно растерялся, потерял нить беседы и вообще забыл, зачем пришел в эту третьеразрядную захудалую гостиницу. Николай все прочел на моем лице и предупредительно поднял руку:

– Да ладно, не трепыхайся, все пучком. Короче, давай так: ты нам поможешь, а мы – тебе. Согласен?

В ожидании очередного подвоха я только и смог выдавить из себя ни к чему не обязывающее «ну?», и тогда Николай вытащил из-за пазухи ксерокопии каких-то документов, яростно бросил их на стол, после чего начал свой рассказ:

– У нас ЧОП, скромненький, двадцать человек в штате. Знаешь, что такое ЧОП? Частное охранное предприятие. Брательник мой в этом ЧОПе директор, а я, как видишь, под ним работаю. И так мы жили не тужили с момента основания конторы десять лет назад. Но в прошлом году у кого-то там в Москве с головой случилась беда. Из МВД нам сюда, в Питер, приказ спустили – половину оружия, какое частные охранники используют в работе, заменить на игрушечное. А у нас под охраной, кроме этого клоповника, еще два серьезных склада – там и видеоаппаратура, и компьютеры, и кофе в зернах, и еще кое-что, недешевое. И грабят лихие людишки такие склады с автоматами в руках, так что нам их охранять безоружными никак нельзя. Понимаешь проблему, да?

Я оживился, потому что это было то, что у любого профессионала называется «темой». Это была моя тема, и, приготовившись работать, я вытащил блокнот и диктофон.

– Ты погоди писать, торопыга, – сказал Николай, бросив неодобрительный взгляд на диктофон. – Мы ту проблему кое-как пережили.

– А как ее можно пережить? И что значит «игрушечное оружие»? – У меня было много вопросов, но я замолк, увидев раздражение на лице охранника.