Светлана Бестужева-Лада - Одинокая волчица Страница 26

Ирония всегда отскакивала от Масика, как горох от стенки. По-моему, у него и чувство юмора отсутствовало, как таковое.

— Хотел узнать, как твои дела, — последовал безмятежный ответ. — А тебя целый день нет дома. Почему у тебя трубку опять снимает мужчина?

— Потому что он сидит рядом с телефоном. Скажи мне лучше, что ты делал в Белых Столбах?

Андрей сделал страшные глаза и помотал рукой перед собственным лицом. Что в переводе на нормальный язык по-видимому означало: опять треплешься, не подумав. Но я-то как раз подумала, что надо спросить моего с позволения сказать жениха, каким образом его изображение оказалось чуть ли не рядом с трупом.

— Я там не был, — быстро ответил Масик. — Я был в Черноголовке.

— Да? А видели тебя именно в Белых Столбах. Внешность у тебя достаточно колоритная.

— Ты хочешь сказать, что я красив? — снисходительно вопросил он. — Мне об этом уже говорили недавно. Одна женщина. Столько комплиментов мне наговорила, ты себе не представляешь…

Я открыла было рот, чтобы сказать: не следует верить всему, что тебе говорят, но Масик меня опередил и завершил грустным тоном:

— Лучше бы денег дала!

Если бы не сидела на стуле, точно свалилась бы на пол от смеха. Все-таки Масик — это сказка. Венского леса.

— Тебе что, денег не хватает, солнце мое? — спросила я, отсмеявшись.

— Почему? — как бы даже обиделся Масик. — Хватает. Но не мешало бы побольше. Мне, например, для нормальной жизни нужно тысяч пять в месяц. Долларов, разумеется.

— А не стошнит? — участливо поинтересовалась я.

— От чего?

— От излишеств.

— Глупости, Натали. Какие излишества? Это на самое необходимое.

Интересно получается. Человек не курит, практически не пьет — во всяком случае, за свой счет никогда не делает ни того, ни другого, — так куда ему такая прорва деньжищ? Живет с мамой, которая все продукты закупает на оптовом рынке, сам мне когда-то рассказывал. Может, он в казино каждый день ходит играть? Тогда понятно.

— Ладно, о бюджете мы поговорим как-нибудь в другой раз, — попыталась я вернуться к прежней теме, — ты мне не ответил на мой вопрос. Что ты делал…

— Я уже сказал. Никто меня в этих самых Белых Столбах не видел. Не было меня там, никогда туда не ездил. Зачем мне тащиться в электричке за пятьдесят километров от Москвы? Да ещё поезда ходят редко и с опозданием.

Что и требовалось доказать. Человек ни разу туда не ездил, но знает, что поезда ходят плохо. И точно знает, что поселок находится в пятидесяти километрах от Москвы. Как говорил незабвенный папа Мюллер, «мелочи не совпадают, а я верю мелочам». Вот и я тоже им верю.

— Хорошо, успокойся, пожалуйста. Не был, так не был. Кстати, ты обещал мне показать какие-то потрясающие фотографии…

— Вот я и хотел тебе их сегодня показать. Правда, сейчас уже поздно. Может, завтра? Часиков в шесть вечера, как обычно.

— Давай лучше днем погуляем в парке, — выдвинула я контрпредложение. — Пока погода ещё держится. Совместим приятное с полезным.

И предотвратим нежелательную встречу с Андреем, добавила я про себя. Не то, чтобы я горела желанием общаться с Масиком лично, но любопытство меня уже заело. Должно же быть какое-то объяснение его странного поведения. Да и моей находке.

Мы договорились встретиться у входа в парк ровно в полдень. У Андрея это, естественно, восторга не вызвало, скорее, наоборот:

— Зачем тебе это понадобилось? — спросил он с некоторой резкостью, ему совершенно не свойственной, когда я положила трубку. — Скучно?

— Ты все-таки ревнуешь? — попыталась я выиграть время.

— К Масику-то? — хмыкнул Андрей. — Я пока ещё в здравом уме. И у меня нет оснований сомневаться в твоей порядочности… пока. Но ты ведь решила проводить собственное расследование, разве не так? А о том, что он действительно может быть убийцей, ты подумала? Я не могу этой вероятности полностью исключить. У него же не все дома, от него чего угодно ожидать можно.

— Думаешь, он в парке меня убьет? Или изнасилует?

— Размечталась! Хотя насчет первого — как знать. Но ты можешь просто спугнуть его вопросами. Наташа, это не игрушки.

— Знаю. Но я хочу посмотреть на фотографии. Может быть, удастся определить, где он их сделал. И уже с этими доказательствами…

— Ну, допустим, ты докажешь, что он действительно был в Белых Столбах. И что дальше?

— Дальше сообщу об этом тебе и вы с Павлом решите, что делать.

— Первая умная вещь, которую я от тебя услышал за весь этот разговор, — чуть смягчился Андрей. — Знаю, что запрещать тебе что-то бесполезно, все равно сделаешь по-своему. Но будь предельно осторожна, понятно? И ни в коем случае не говори ему о том, что нашла фотографию.

— Я же не дура! — искренне возмутилась я.

Остаток вечера прошел без сюрпризов, так что ложилась спать я почти успокоившись, но от одного видения так и не смогла избавиться: перед глазами вновь и вновь вставала картина заброшенного дачного участка и зеленый шелковый шарф, болтающийся на кусте.

Господи, ну кому мог понадобиться этот кошмар?

Глава восьмая

Я так устала за минувший сумасшедший день, что заснула, как убитая, и никаких кошмаров, вопреки мрачным прогнозам Андрея, не смотрела. Более того, я исхитрилась проспать даже его уход, хотя обычно слышу каждый шорох. Таракан чихнул в кухне — я подскакиваю на кровати в комнате. С такой нервной системой только детективами и увлекаться: путевка в дурдом гарантирована.

В результате я продрала глаза, когда стрелки будильника показывали десять с копейками, а трудящиеся уже вовсю создавали материальные ценности. За окном светило солнце, и я даже не сразу сориентировалась во времени и пространстве: какое, милые, у нас тысячелетье на дворе? Но потом вспомнила сразу все: и про тетю Таню, и про ограбление квартиры Елены, и про грядущее свидание с Масиком…

Из-за чего конкретно у меня испортилось настроение, сказать затрудняюсь. Не исключено, что, так сказать, по совокупности. Во всяком случае, утренний кофе я, как некий хрестоматийный персонаж, пила «без всякого на то для себя удовольствия». А нечего искать приключений на собственную голову! Сейчас села бы к компьютеру, чинно-благородно занялась бы очередной порцией перевода… Нет! Придется причесываться и накладывать макияж «под большое декольте» и тащиться к парку на свидание.

К моему собственному изумлению, процедура приведения себя, маленькой, в божеский вид почти доставила мне удовольствие. Женщина остается женщиной в любой ситуации. Лично я не берусь представить себе мужчину, который с наслаждением бы брился и подбирал галстук в тон носкам, готовясь к свиданию с предполагаемым убийцей. Меня же до чрезвычайности занимал вопрос, сочетается ли белая кожаная короткая куртка, которой я на сей раз решила щегольнуть, с черными джинсами и лиловой водолазкой. А также проблема подбора теней на веки: золотисто-бежевые в тон волосам или сиреневые — в тон той же водолазке. Впрочем, женщины меня поймут, а мужчины могут крутить пальцем у виска сколько угодно: где ничего не положено, там и взять нечего.

Мои усилия не пропали втуне: первое, о чем спросил меня Масик, встретив у входа в парк, было:

— У тебя новая курточка? Я её раньше не видел.

Можно подумать, что мой гардероб когда-то был изучен им вдоль и поперек!

Нет, он не изменился: все та же сладкая улыбка, вылощенный вид и ярко выраженный тенор. И манеры остались прежними: совершив обряд целования ручек, он деловито пощупал кожу курточки и вынес компетентную оценку:

— Настоящая! И цвет тебе очень идет.

Если бы он попросил меня дать ему примерить этот самый предмет верхней одежды, я бы нисколько не удивилась, но, слава Богу, обошлось. И тут я поняла, что же изменилось на самом деле: мое отношение к нему. Если полгода тому назад я воспринимала его как молодого мужчину с некоторыми странностями — вполне простительными, коль скоро детей с ним крестить я не собиралась! — то теперь никак не могла отделаться от той характеристики, которую Елена дала его фотографии. Ведь действительно сходство с рекламой газировки для взрослых поразительное. Где были до этого мои глаза? Впрочем, тогда я телевизор не смотрела — не до того было.

— А я сегодня с утра так жутко выглядел, — посетовал Масик. — Даже выходить не хотелось. Но потом уложил волосы, подкрасился…

— Что значит — подкрасился? — не поняла я. — Волосы покрасил?

— Ты что, с ума сошла? Нет, брови подкрасил, ресницы. Румян у мамаши позаимствовал…

Час от часу не легче! Какие ещё сюрпризы у него в запасе, хотела бы я знать?

— И часто ты так… подкрашиваешься? — осторожно осведомилась я.

— Ну… иногда. И только в теплое время года.

— Не вижу связи.

— Господи, раньше я и зимой косметикой пользовался, но один раз подкрасил усы и пошел по делам. Пришел в одну контору, поцеловал одну девушку в щеку и всю её перемазал краской. Усы оттаяли и потекли… А у тебя разве с ресницами так не бывает?