Марина Серова - Взрывное лето Страница 26

Ярославцев с каким-то бешеным каратистским криком вылетел из кустов, словно пушечное ядро. Когда ребро Венькиной ладони коснулось шеи Тарасенко, бандит не успел ничего понять, он был уверен, что убивает меня. Так и свалился — бесформенной кучей, с выражением жестокой радости на лице.

Набежали наши, Витя сдернул меня с Авдеева:

— Цела?

Я кивнула, перед глазами все еще плясала улыбка Тарасенко над дулом автомата.

— Ты? — Витя обернулся к Ярославцеву.

— Нормально, — он пожал плечами и стал отряхивать брюки. Руки у него немного дрожали.

— А? Как фасон держит парень? — шепнул мне Самойлов.

— Молоток, — согласилась я.

Спецназовцы тем временем споро надели на бандитов наручники. Авдеев все еще пытался сопротивляться, но ему дали пару раз по морде, и он перестал дергаться, только глазами сверкал и матерился. Одного из ребят автоматная очередь все-таки зацепила. К счастью, легко — пуля пробила мягкие ткани плеча. Парня бинтовали, а он шипел от боли и злобно косился на лежащего без сознания Тарасенко.

— Веня, — забеспокоилась я, — а что это твой крестник до сих пор в себя не пришел? Ты его не пришиб часом?

— Да нет, — Ярославцев посмотрел на меня и не слишком охотно объяснил: — Этот удар специально так поставлен, он еще минут двадцать будет в отключке.

Подъехала машина для перевозки арестованных. Сюда же водитель подогнал спецназовский «УАЗ». Витя пошел распорядиться погрузкой, а я разглядывала Авдеева. Все-таки уши у него здорово оттопыренные. Не как у Чебурашки, конечно, тут я была не права, но все равно сильно.

Витя тем временем поговорил о чем-то со спецназовцами, кому-то пожал руку, кто-то похлопал его по плечу, и ребята полезли в машину. Еще через пару минут «воронок» с «УАЗом» уехали, и на пустыре остались мы втроем.

Витя подошел к нам и открыл было рот, но я остановила его:

— Подожди, я сказать хочу, — повернулась к Веньке и продолжила: — Товарищ Ярославцев, в присутствии вашего начальства хочу выразить благодарность за спасение моей жизни.

Потом махнула рукой и сказала проще:

— Веня, я хочу сказать, что, если бы не ты, эта скотина меня бы пристрелила… Спасибо.

Ярославцев выпрямился, подобрался, ответил неожиданным басом:

— Нормально. Служба у нас такая.

Губы его дрогнули, он быстро отвернулся и пошел за дом, к машине.

— Да-а. Ты представляешь, Таня, сколько лет он эти слова перед зеркалом репетировал? — тихо сказал Витя, глядя ему вслед.

Пиццу я испекла огромную, есть у меня специальная сковорода — полметра в диаметре. Щедро положила в начинку грибов, один большой клин выложила зелеными оливками. Витя их очень любит, а Андрей, наоборот, на дух не переносит. Рассчитала время так, чтобы привезти ее в больницу еще горячей.

Когда я вошла в палату, оказалось, что в кои-то веки ребята успели раньше меня. Андрей сидел на кровати, а Витя с Венькой устроились по обе стороны от него и оживленно пересказывали вчерашние, точнее, сегодняшние, ну в общем, ночные события.

— О-о! — Андрей первым заметил сковородку у меня в руках. Пришлось везти пиццу в ней, иначе она бы просто сломалась. — Теперь я точно вижу, что дело закончено. Раз Танька до кухни добралась, значит, всех повязали!

— Все-то ты про меня знаешь, — усмехнулась я и, кивнув на тумбочку у кровати, попросила Самойлова: — Витя, освободи жизненное пространство.

Он быстренько смахнул все с тумбочки, я застелила ее специально прихваченной большой салфеткой и торжественно выложила свой кулинарный шедевр. Вынула из кармана перочинный ножик, положила рядом.

— Режьте сами, кому как нравится.

— А по капельке? — спросил Андрей.

— Ты что! — ахнула я. — Из него только что две пули вынули, а он туда же.

Самойлов и Ярославцев переглянулись.

— Вот-вот, — глубокомысленно промолвил Витя. — Тебе лечиться надо.

— Ну, вырастил смену! — возмутился Мельников. — Я еще понимаю Таньку, она раньше в прокуратуре работала, что с нее взять. А вас ведь я воспитывал! Оперативники называется! Идут к начальству докладывать об успешном окончании операции и пузырек с собой не захватили! Разочаровали вы меня, ребята. Все, уйду я от вас!

— Да ладно уж! — жалобно сказал Витя. — Чего это ты на нас так… — Он влез рукой в свою знаменитую папку и вынул оттуда плоскую бутылочку коньяка. — Чуть что, сразу уйду, уйду…

— А вот это совсем другое дело! — оценил Мельников. — Раз так, то остаюсь. Веня, будь другом, пошарь в тумбочке, у меня там одноразовые стаканчики должны быть.

— Ребята, вы что, — пыталась я спорить и остановить это безобразие, пока Ярославцев возился в тумбочке, отыскивая стаканы. — Андрей, ты же в больнице, тебе нельзя!

— Ладно тебе, Таня, по наперстку ведь! Ты оцени, такая махонькая скляночка на троих мужиков, — миролюбиво успокоил меня Витя. — Ты не думай, мы и тебе нальем.

— Мне нельзя, — твердо отказалась я. — Я за рулем.

— Нельзя так нельзя, — согласился Самойлов. — А нам не только можно, но и нужно, — и разлил все, что было в бутылке, в три стакана. А мне налил сока папайи.

— Именно, — поддержал его Андрей. — Коньяк врачи очень даже рекомендуют для расширения сосудов. Нет, Танька, ты сама подумай, такое дело свернули, грех же не выпить! — Он поднял свой стаканчик. — Вот выйду я из больницы, мы еще соберемся и как следует отметим это дело. Ну, за присутствующих здесь дам!

— За тебя, Таня! — поддержал его Самойлов.

Ярославцев молча отсалютовал мне своим стаканчиком.

Мы выпили и принялись за пиццу. Витя первым вырезал себе кусок с оливками, улыбнулся мне благодарно, передал нож Ярославцеву. Тот не слишком уверенно примерялся сначала отрезать тонкую полоску, потом передумал, лихо отхватил себе здоровенный кусок и сразу начал жевать. Лицо у него стало задумчивым.

— А я из твоих ручек хочу, — нахально заявил Мельников, — так вкуснее.

— Вот и думай, что это: комплимент или безразмерная наглость с твоей стороны, — проворчала я, отрезая и ему небольшой ломоть.

— Эй, а почему мне меньше всех? — возмутился Андрей.

— Так ты же раненый, тебе тяжело большой кусок держать. Устанешь, уронишь еще.

— Конечно, как пиццу есть, так сразу вспомнила, что я раненый. Жадная ты все-таки, Иванова.

— Не говори глупостей, кому, по-твоему, я ее притащила? Съешь этот кусок, отрежу еще.

Себя я тоже не обделила, глупо же сидеть в компании трех жующих мужиков и смотреть на них. Откусила, попробовала… Да, пицца удалась!

Запивали соком папайи. Причем Витя ворчал, что угораздило, дескать, Мельникова предпочитать такую гадость, вот виноградный сок не в пример полезнее и вкуснее.

— Ага, особенно хорошо перебродивший, — поддержала его я.

Наконец мужики наелись, да и пицца закончилась, несмотря на грандиозные размеры. Я собрала крошки, убрала салфетку и выбросила пустые коробочки из-под сока. Даже интересно, почему это, если в мужском коллективе появляется женщина, она автоматически становится «прислугой за все»? А сама виновата, не вспоминай, что ты женщина, не хватайся за уборку.

— Спасибо тебе, Танюша, — прочувствованным сытым голосом сказал Самойлов.

— Свои люди, сочтемся, — отмахнулась я. — Вы на чем остановились?

Остановились они на том, как мы все поехали на захват. Так что я с большим интересом прослушала Витин рассказ, как они лихо, с одного удара, выломали хлипкую дверь и вломились в квартиру, как оказались в совершенно пустой комнате…

— Косачев, балда, не предупредил, что квартира двухкомнатная. А они в спальне были, да еще дверь забаррикадировали. Так что пока мы разобрались, пока в окна попрыгали, смотрю, они уже улепетывают вовсю. Если бы не Татьяна с Венькой, могли и уйти.

Рассказал о героическом спасении моей жизни. Андрей не стал ничего комментировать, только улыбнулся Ярославцеву, одобрительно похлопал его по плечу. Тот тоже промолчал, опустил глаза и залился алым девичьим румянцем.

Потом Витя доложил, сколько всего интересного мы нашли в квартире, где обретались Авдеев с Тарасенко. И магазины для автомата, и массу комплектующих, необходимых для изготовления взрывных устройств. И ножичек нашли, вполне подходящий к печальной истории с Лемешевым.

— Так что теперь ребята сели плотно, — жизнерадостно говорил Самойлов. — Эксперты над взрывчаткой еще колдуют, а баллистики уже дали заключение: автомат тот самый, из которого в тебя, Андрей, стреляли. А с Татьяной сложнее, из тебя пули вытащили, есть с чем сравнить, а вот что в нее из этого же автомата палили, вряд ли сумеем доказать. Пули, срикошетив от асфальта, улетели черт знает куда, так и не нашли их.

— Ладно, хватит и того, что доказать можем. Нож тоже сейчас в лаборатории. На одежде и обуви бандитов обнаружены следы крови, сейчас устанавливают, чьей. Если это кровь Лемешева, то вообще никаких вопросов не остается. А скорее всего именно его. Да и Косачев рвется их утопить, хочет дать показания. Взрывчатку-то, которой его жену взорвали, Лемешеву дали Авдеев с Тарасенко. Все было так, как мы и подумали: как только главбухша дала своему директору прослушать пленку, он тут же решил рубить концы. Так что погибла Елена Викторовна отнюдь не случайно.