Питер О'Доннелл - Я - Люцифер Страница 26

Теперь Кролли беспокоило другое. Он посмотрел на Вилли, который залег на тропе, потом посмотрел дальше. Там где-то должен находиться охранник. Затем он увидел и охранника. Тот лежал в нескольких шагах сзади от Вилли. Он был явно оглушен, и из-за его уха стекала тоненькая струйка крови.

Плохо. Когда этот тип придет в себя или когда его обнаружат, их фокус будет разгадан.

Кролли посмотрел на Модести. Она сразу поняла, что его так беспокоит, и отозвалась на это успокаивающей улыбкой.

Тогда все в порядке. Кролли не понял, что она имела в виду, но если Мадемуазель не беспокоится, то ему тем более волноваться не резон.

Вилли начал сматывать веревку. Модести пыталась отстегнуть с локтя подъемное приспособление. Кролли увидел кровь на пальцах левой руки, которой она держалась за скалу. Он помог ей отстегнуть механизм и положил его в карман. Затем она сделала ему знак и стала продвигаться ползком в сторону Вилли, который развернулся и тоже ползком двинулся по тропе первым. Кролли не отставал.

Прошло еще три минуты. Тропа ушла в скалы, что позволило им уже не ползти, а идти, пригнувшись. Они двигались цепочкой с Вилли во главе. Никто ничего не говорил.

Кролли вдруг испытал странное удовлетворение, которое не имело отношения к удавшемуся побегу - это все придет потом. Просто возвращались веселые старые времена. Рядом была Мадемуазель, рядом был Вилли. Никаких лишних вопросов, никаких ненужных споров. Все молча, все просто и все по делу.

Он вдруг с удивлением подумал - а почему они за ним пришли?

Сеть не являлась благотворительной организацией, состоявшей из людей с высокими принципами. Это была преступная группировка, руководить которой означало обладать свойствами укротителя диких зверей, и роль укротителя исполняла женщина, тогда еще почти что девочка. Кролли был одним из ее наиболее надежных помощников, тех, кто обладал удивительным чувством лояльности, практически отсутствовавшим у большинства мелких уголовников, из которых по необходимости состояли внешние слои их фирмы.

Кролли прекрасно понимал, что Модести и Вилли появились тут вовсе не по причине давнего и плодотворного сотрудничества. Он понимал это и ничего не имел против. Когда Модести делила Сеть, она выразилась самым недвусмысленным образом.

- Можешь возглавить афинский филиал, Кролли, - сказала она ему жарким летним днем в своем танжерском доме. - Не знаю, сколько ты скопил за эти годы, но если ты желаешь отойти от дел и зажить тихой жизнью, я готова заплатить тебе двенадцать тысяч долларов, а филиал возглавит кто-то другой.

- Сейчас мне еще не хочется отходить от дел, - сказал тогда Кролли. Я бы маленько повременил.

- Как знаешь, Кролли. Не мне давать тебе советы. Ты уже большой мальчик. Но меня теперь рядом не будет, и если ты угодишь в переплет, это уже твоя проблема.

- Ясно, Мадемуазель, - улыбнулся Кролли. - Я уже кое-что нажил и буду осмотрителен.

Модести кивнула и сказала:

- Я не собиралась тебе советовать, но напоследок все же скажу так. Не будь слишком алчным. И попробуй поскорее завязать. Так оно полезней для здоровья.

- Спасибо за совет, Мадемуазель. Постараюсь запомнить.

Она усмехнулась и выглянула в окно на пролив.

- Я изменила тебя. Ты был болваном-уголовником, а стал умным представителем организованной преступности. За это попробуй оказать мне одну услугу. Не впутывайся в очень грязные дела.

- Я буду работать так, как мы работали вместе, Мадемуазель. Так что никакой услуги тут нет.

Кролли сдержал слово. Потому-то и продал его Ласкарис, которому хотелось побыстрее разбогатеть, и ради этой цели он не брезговал ничем. Но Кролли знал, что Вилли и Модести появились не для того, чтобы поблагодарить его за хорошее поведение. Причина была в другом.

Он думал об этом, пока они бесшумно продвигались по извилистой тропе все выше и выше. Десять минут спустя Вилли свернул в довольно широкое ущелье с высокими стенами. Ущелье постепенно делалось все уже и уже и наконец, свернув вправо, закончилось тупиком. В тени большой скалы Кролли увидел два легких рюкзака.

Вилли бросил моток веревки и, ухмыльнувшись Кролли, спросил:

- Ну, каково быть покойничком?

- Отлично, Вилли. Большое спасибо. - Затем он обратился к Модести: Когда они найдут охранника... - В его словах не было тревоги, только желание знать план дальнейших действий.

Вилли извлек из-под рубашки кожаную пращу.

- Начал опробовать ее в прошлом году, - сообщил он. - Теперь запросто могу сбить птицу на лету. Конечно, лучше всего свинцовый шарик, но тут этот номер не проходил. Еще не хватало, чтобы нашли мой снаряд, если бы он скатился вниз.

- Камнем? - спросил Кролли. - Насмерть?

Вилли недовольно покачал головой.

- Песок с воском. Тяжелый, но при ударе разваливается. Уложил его немножко подремать.

- А когда он придет в себя?

- Вилли уложил его ровно через секунду после того взрыва, когда полетели обломки породы, - сказала Модести. Охранник будет недоволен инженером за то, что из-за взрыва у него болит головка, вот и все. Ясно?

- Ясно, - кивнул Кролли.

Модести села и жестом подозвала Кролли. Она предложила у сигарету, еще одну взяла себе и бросила пачку Вилли, который стоял, опершись о скалу.

- Мы пробудем здесь с час, до захода солнца, - сказала Модести Кролли. - Затем нам надо пройти через вон ту седловину. Через три часа мы доберемся до машины. У меня для тебя припасены хороший паспорт, одежда и все прочее. Мы с Вилли американские туристы, а ты француз, который едет автостопом в Афины. Мы решили тебя подвезти. Границу с Грецией пересекаем у Гевгелии.

Она не изменилась, думал Кролли. Она всегда давала инструкции именно таким тоном.

- Спасибо, Мадемуазель, - поблагодарил Кролли, сунул руку под брючину и извлек промасленную ветошь, из которой вытащил нож и бросил его Вилли со словами: - Спасибо, Вилли. - Тот поймал его на лету за рукоятку и убрал под рубашку. - Ласкариса я зарежу своим собственным ножом, - упрямо произнес Кролли.

Модести подняла голову. Небо начало темнеть, надвигались сумерки. Она проговорила:

- Сначала хорошенько подумай. Месть - пустое дело.

- Не для грека, Мадемуазель. Но я должен его убить не из мести. Когда Ласкарис узнает, что я на свободе, он перепугается за свою жизнь. И он обязательно постарается меня укокошить, если я не сделаю этого раньше.

Модести посмотрела на Вилли, который чуть пожал плечами. Они оба понимали, что Кролли прав.

- Тогда поторопись, - сказала она. - Но мы вытащили тебя совсем не для этого.

- Это я понимаю, - протянул он, вопросительно глядя на них.

- Мне нужно имя. Имя того, кто послал тебе посредника договориться насчет заказного убийства. Примерно семь месяцев назад.

- Да, полиция интересовалась. Но я им ничего не сказал. - Вдруг в его глазах загорелся огонек любопытства. - Обратно за старое, Мадемуазель? спросил он.

- Нет.

Кролли немного подождал, но Модести явно не собиралась больше ничего говорить. Кролли разбирало любопытство, но он понимал, что вряд ли что-либо узнает. На мгновение ему стало обидно, но он быстро взял себя в руки. С тех пор как Сеть распалась на отдельные организации, Кролли слышал странные толки про Модести и Вилли. Теперь он увидел их опять и мог убедиться, что сталь не заржавела и не притупилась. Возможно они не занимались прежними делами. Но они явно занимались чем-то очень серьезным.

Кролли затянулся сигаретой, выпустил дым и сказал:

- Его зовут Джек Уиш.

Глава 10

Стивен Колльер поставил стакан на столик со словами:

- Я не уверен, что смогу помочь.

Всего четыре часа назад он приехал в этот дом на острове Зильт. День клонился к вечеру. За эти часы Колльер получил слишком много разных впечатлении, мешавших ему мыслить с той четкостью, с какой хотелось.

Сам по себе дом хоть и был обставлен с роскошью, но отличался удивительным безвкусием. Его претенциозность порядком раздражала Стивена, а его вкус был оскорблен эклектичностью обстановки.

Да и те, кто в нем находился, тоже не составляли гармоничного целого. Сефф, с лицом, походившим на маску, и напоминавший покойника своим черным костюмом, Регина, его супруга, хрупкое и нелепое существо в цветастом платье на пять дюймов ниже колена, Джек Уиш, американец, сильно смахивавший на громилу, у которого явно не было никаких обязанностей, кроме как бесцельно бродить по дому в шортах и сандалиях.

С Боукером он уже был отдаленно знаком и слышал о каком-то скандале, из-за которого тот был вынужден оставить врачебную практику несколько лет назад.

И наконец, Люцифер, молодой человек с телом античного бога, красивым лицом, окаймленным темными волосами, и сознанием, пораженным глубочайшей паранойей. С Люцифером он пообщался недолго - сразу после того, как Боукер немного пролил свет на особенности его недуга.

Люцифер приветствовал его с величественным радушием, выразив сожаление, что Стивена пришлось вызвать из нижних сфер. Впрочем, как уверил его Люцифер, это ненадолго, на несколько десятков лет, от силы на столетие.