Петр Северцев - Приезжий Страница 26

– Точно, было. Героин упал примерно на треть цены. Кто-то привез большую партию этой дряни, – наркотики Аслан люто не любил. Вообще, происходил он из очень традиционной семьи.

– А сейчас уровень цен не восстановился?

– Цены подросли, но до позапрошлогодних не дотягивают, – Аслан сплел пальцы рук на колене и слегка откинулся назад, внимательно на меня глядя. – А что, у тебя есть что-нибудь по этому поводу?

– Еще рано говорить, Аслан, но может, что и будет.

– Это ж не твой профиль, вроде. Смотри, в такие дела лезть опасно! Ты мужик умный, понимать должен.

– Случайность! – я криво улыбнулся. – Сам понимаешь, пока дело веду, не имею права разглашать без разрешения клиента. А потом, если что будет, все равно к вам попадет. У меня еще вопросик есть, посложнее. Ты о Белом из Заводского района слышал, конечно. Меня очень интересует его шеф, Крестовский.

– Ого! – Аслан задумался. – Ну что тебе сказать, Крестовский, считай, по значению вторая фигура в Тарасове. Теневом, конечно. Он серьезный человек, Валера. Многим до сих пор не понятно, почему у него Белый в такой силе. Я думаю, ему нужен кто-то ответственный за все его грязные дела. Этакий садист и урод. Вот и вылез Белый. В случае чего его Крест сдаст, а сам выйдет чистым. Или скорее всего сам шлепнет, чтобы потом все на него списать.

– Значит, Крестовский не ушел на покой, как говорят?

– Нет, он за Белого спрятался. Тот сейчас вроде всеми делами управляет, только стоит ему раз проколоться, дать зацепку, и он покойник, – Аслан с удовольствием доел свою лепешку. Неудивительно, что он так расплылся даже при своей профессии. При такой жене не дай бог какую-нибудь сидячую работу, умрешь от ожирения! Кстати, Аслан как-то говорил, что у него в семье признаком благополучия считают дородство. Судя по Аслану, можно твердо сказать, что с этим у него все нормально.

– А насчет их взаимоотношений что-нибудь можешь сказать? – я благодарно кивнул Аслану, налившему мне еще пиалу чая.

– Не знаю, трудно это. Слухи, а конкретного и нет ничего. У нас этими делами управление по борьбе с организованной преступностью занимается, а я ж простой оперативник, – Аслан простодушно улыбнулся.

– Спасибо тебе большое за помощь. А насчет простого оперативника... – я тоже простодушно ему улыбнулся, – это ты своим коллегам расскажи. Они посмеются. Как твои родственники, кстати? Гостят?

– У тетки сейчас, в Зареченске. Потом поедем, навестим моих, в деревню...

Через полчаса, наговорившись об Аслановых родственниках, я покинул этот гостеприимный дом, чувствуя себя сытым, отяжелевшим и довольным. Гаврилов, конечно, сможет выяснить какие-нибудь полезные детали, но картина отношений Белого с его, так сказать, начальством, прояснялась. Взглянув на часы, я обнаружил, что уже без четверти семь. Не поздно было еще зайти к Коляну и позаниматься с Гошкой. Я заскочил на минутку домой, захватил пару дисков и отправился натаскивать юную смену.

Еще через два часа, измученный настырным Коляновым отпрыском, я вернулся домой. В кого это он такой сообразительный? В Катерину, наверное. Не в Коляна же! Просто отличный ученик, душу своими вопросами вынет.

Завтра после занятий Гошка дойдет до конуры Гаврилова и передаст, что я просил позвонить. Завтра же вечером я дам ему задание выяснить подробности союза Крестовского с Белым.

Уже в прихожей запищал мобильный. Я аккуратно закрыл дверь, достал его из кармана (надо же, я его с собой взял, оказывается) и нажал кнопку.

– Алло, – проговорил я в него, вешая куртку на крючок свободной рукой. Снимать ее с мобильником в руке – высокое искусство, но я им владею в совершенстве.

– Это Мареев? – проговорил мне в ухо мужской голос.

– Да, а вам кого надо? – нахально поинтересовался я.

– Ты, Мареев, жить хочешь? – задал мне кто-то риторический вопрос и продолжил:

– Брось это дело, и будешь еще хорошо и счастливо жить. А если не бросишь, обуем тебя в бетонные ботинки и в Волгу. Ты подумай, только недолго!

И отключился.

Нечасто мне звонят с угрозами. Бывает, конечно, как же без этого, профессия такая! Ноблесс оближ, что в переводе то ли с французского, то ли с латыни означает – «положение обязывает». Испортили настроение, гады!

В мерзком расположении духа я прошел к Приятелю и плюхнулся в кресло. Приятель демонстрировал на экране какой-то зелено-желтый пейзаж. Саванна, по-моему. Жираф, величественно стоявший у низкорослого деревца с плоской кроной, посмотрел на меня, вывернув шею, и брезгливо пряднул ушами. И ты туда же! Уу, животное! Жираф некрасиво согнул шею и начал объедать несчастное деревце. Больше на пейзаже ничего примечательного не было, кроме выгоревшей, колышащейся под ветром травы и пары мелких птичек, перепархивающих с места на место на кусте. Только сейчас заметил, что картинка шла со звуковым сопровождением. Сквозь неумолчный стрекот цикад, или сверчков, или кто там у них, можно было расслышать даже шелест травы под ветром. Посмотрев на это минут пять, я почувствовал, что мне хочется увидеть все это вживую. Прямо там, в Африке. Эта мысль оказалась неожиданно привлекательной.

А что, почему бы и нет?! Я, слава богу, могу себе позволить такую причуду. А то вот просижу всю жизнь с Приятелем. Он, конечно, умница, но и о себе забывать не стоит.

Пришлось себе строго напомнить, что об океанских лайнерах стоит думать, когда все кончится.

Я разбудил Приятеля нажатием клавиши, поздоровался и принялся за работу.

Первым делом я выдал ему все, что услышал от Аслана сегодня вечером насчет цен на наркотики, и результаты экспертизы. Приятель удовлетворенно пожужжал и похвалил оперативность работы. Спасибо хоть тебе, железный конь!

Потом, на сладкое, пошло все о Крестовском и Белом. Я честно упомянул, что более точная и полная информация только ожидается. Приятель спросил о сроках. На срок в два-три дня он помигал мне индикатором, но ничего не сказал. Отлично.

А в качестве снятия напряжения я попросил его загрузить мне простенькую игрушку-стрелялку. Сегодня он почему-то выбрал кого-то неизвестного с мечом, который, как выяснилось, можно менять на арбалет и целую кучу другого малознакомого оружия. Этот неизвестный (на экране все время был вид из глаз, и его внешности я так и не увидел) бегал по каким-то мрачно-величественным зданиям и разносил в клочья разных неприятного вида монстров. Надо отдать должное, монстры умирали довольно красиво. Постепенно я увлекся игрой и перестал обращать внимание на окружающую действительность.

Примерно минут через тридцать моего героя умудрились зажать у стены между колоннами пять тумбоообразных монстров с топорами, за ними маячила еще парочка, напоминающая помесь скорпионов с коровой. Эти очень ловко плевались ядом. Пузырьки, восстанавливающие жизнь, уже заканчивались, и я ясно понимал, что жить ему осталось вряд ли больше минуты. Оставалось только обреченно отмахиваться мечом, стараясь прихватить с собой в электронное небытие хотя бы одного противника.

Увлекшись наблюдением за своим индикатором жизни, я прозевал появление на экране совсем уж мрачной фигуры здоровенного рыцаря в черных доспехах вроде бы с серебряным рисунком и с не менее здоровым, широким, как весло, мечом в руке.

Ну все! Против этого монстра я вряд ли продержусь и пару секунд. Я безнадежно наблюдал, как он приближается и... одним ударом перерубает пополам одного из скорпиономорфов! Тут рот у меня слегка приоткрылся. Потратив на моих противников не более чем по одному удару, здоровяк повернулся ко мне глухим забралом, вскинул свой чудовищный меч на плечо и внезапно выбросил вперед свободную руку в знакомом жесте – показал большой палец! Что же это у него на доспехе-то нарисовано? Многоногий серебряный паук какой-то! Но почему прямоугольный?

Тем временем мой нежданный виртуальный спаситель уже неторопливо удалялся и вскоре скрылся за колоннадой. И тут я наконец понял, что было изображено на доспехе! Процессор! Не сомневаюсь, что будь графика игры чуть получше, можно было разобрать слова на буржуйском языке «Intel Pentium»!

Отсмеявшись, я вышел из игры и произнес в пространство:

– Подыгрывать нехорошо!

Приятель не ответил. Настроение у меня было замечательное.

ГЛАВА 10

Есть у Битлов такой концерт, «Вечер трудного дня» называется. Следующее утро вполне заслуживало такого названия, с поправкой, конечно. Утро трудного дня, черти б его взяли!

Обычно я встаю по утрам легко, радостный, как птичка. А тут все было как-то печально и муторно. С утра, в порядке экономии, не иначе, отключили электроэнергию и я, уныло полюбовавшись на Приятеля, работающего в режиме энергосбережения, отправился делать зарядку без его ценных указаний. По зову души, так сказать, и велению совести. Немного придя в себя от общения с гантелями и эспандером, я удосужился посмотреть в окно и там увидел причину моего сегодняшнего уныния – сквозь туман, безнадежно заполнявший все обозримое пространство, с трудом продирались дождевые капли. Зима на неопределенное время сдала свои позиции. Шел дождь.