Марина Серова - Преступление в двух сериях Страница 26

Маслова мрачно молчала, прижимая к бедру свою сумочку.

— Не хотите? Хорошо, давайте отправимся в милицию, — равнодушно пожала я плечами. И кивнула в сторону расположившегося неподалеку от парка поста ГИБДД. — Могу даже предоставить возможность прокатиться на служебной машине. Как вы думаете, это неплохо отразится на вашей репутации, Михаил Яковлевич? И вам посещение милиции тоже не повредит, не правда ли, Людмила Владимировна? — пренебрежительно взглянула я на крашеную блондинку.

— Не понимаю, — вяло, скорее по инерции продолжил отбиваться от меня Гурьянов. — Я не совершил ничего противозаконного. Почему вы меня…

— Да и вообще, почему вы нам угрожаете? — делано удивилась Маслова.

Ну надо же, держатся! Впрочем, явка с повинной им мало чем поможет.

— Послушайте, если вам нечего бояться — почему вы отказываетесь показать содержимое папки? — грациозно помахивая пистолетом, улыбнулась я.

— Вас нанял Шолонский? — спросил Гурьянов со смесью негодования и жалости к себе в голосе. Ну, конечно, ему же светит немалый срок. Или Масловой. За убийство Глеба Денисовича Шолонского.

— Какая разница? — вопросом на вопрос ответила я. — Не все ли равно, кто меня нанял? Так могу я посмотреть папку, которую вы прижимаете к себе?

И папка наконец упала в мою протянутую ладонь, приоткрывшись и сверкнув белыми листочками. Но что это? На чертежи ее содержимое явно не похоже. Гурьянов продолжал бормотать что-то о правах и законах, но я, не обращая внимания на его слова, тщательно просматривала бумаги, заключенные в черный с красноватым отливом дерматин. Потом пристально посмотрела в блеклые глаза Михаила Яковлевича:

— Что это?

— А чего вы ожидали? — хладнокровно удивилась Маслова.

— Я полагал, вам это и надо, — с деланым спокойствием бросил Гурьянов. И сорвался на крик, почти визг: — Ну да, я подрабатывал на «Порто», надо же расплатиться с долгами! Попросили — неужели я должен был отказаться? У людей беда — бухгалтер неожиданно уволился. И платят за это неплохо, между прочим. Так нет, детективы какие-то снуют!

Я не поняла. И даже, что на меня непохоже, немного растерялась. Машинально поправила волосы. А Гурьянов продолжал свою пламенную речь, кляня все на свете.

Маслова все это время сочувственно смотрела на бухгалтера. А потом неожиданно вклинилась в причитания Гурьянова:

— Ну и уволят тебя. Зато, думаю, в «Порто» возьмут на должность. Я договорюсь.

— Михаил Яковлевич, это — бухгалтерская документация фирмы «Порто»? — оборвала я Людмилу, решив расставить точки над «и» и вникнуть-таки в ситуацию. Не люблю чего-то не понимать. Но очень медленно до меня начало доходить — кажется, Маслова и Гурьянов в деле Шолонского ни при чем.

— Да, — сникнув, уронил Гурьянов обреченно. — Вам же это и было нужно? И теперь меня уволят…

— Почему? — удивилась я.

— Да что вы со мной играете, как с ребенком? Помощь конкурентам — нонсенс! Но мне нужно зарабатывать деньги, и я не стал отказываться от выгодного предложения. Мне заплатят за квартальный отчет, и я смогу наконец рассчитаться с фирмой. Шолонскому, конечно, деньги уже не нужны. Но он же брал их со счета фирмы, когда давал мне. А я не люблю ходить в должниках.

Так, вот теперь все совершенно ясно. Да, если только Гурьянов — не гениальный актер, я, проще сказать, лоханулась. Значит, Михаил Яковлевич не имеет отношения к похищению чертежей из сейфа Шолонского. Единственное, что он сделал, — составил квартальную отчетность, исполнив роль бухгалтера для фирмы «Порто», конкурирующей с «Лучом». А законы бизнеса к подобному относятся жестко — подработка в другой фирме считается предательством. За это увольняют. Теперь ясно, чего так боялся Гурьянов. Того, что руководство прознает о его нелегальной деятельности. Причем — вот ведь парадокс — старался Михаил Яковлевич на благо «Луча»: он ведь занимал крупную сумму не из личных денег своего босса Шолонского, а со счетов фирмы.

— Людмила Владимировна, а вы здесь при чем? — спросила я у женщины, смотревшей на меня со смесью прежнего испуга и нового вызова.

— Людмила — посредник, она ищет, где мне подработать, — отрешенно признался Гурьянов, не дожидаясь, пока соизволит ответить сама Маслова. — Это она дала мне возможность сделать отчеты для «Порто».

— Да, а что? Это противопоказано? — подтвердила Людмила, высокомерно посматривая на меня.

Я поспешила успокоить Гурьянова, не обратив внимания на ядовитую особу:

— Михаил Яковлевич, у вас не вполне верная информация. Меня нанимали вовсе не для того, чтобы следить за вашей нечистоплотностью в бизнесе. У меня другие дела. Поэтому можете забрать документы.

Гурьянов хлопал глазами, пытаясь вникнуть в простейшую мысль: от меня не исходит угрозы.

Ну что ж, на этой части расследования можно поставить точку. Конечно, я тут промахнулась, столько сил потратила зря. Но что поделать. Никто не застрахован от ошибок. Теперь необходимо заняться Ручиным — эта фигура все больше меня тревожила. Да, тревожила, черт побери! Я вернулась в машину, оставив ошалевшую парочку в парке.

Сейчас техник, наверное, дома. Как же мне устроить у него обыск?

Поразмыслив над этой проблемой несколько минут, я набрала номер Кармишина.

— Алло? — вопрошающе прозвучал его вкрадчивый, проникновенный голос.

— Александр Николаевич, это снова Татьяна, — представилась я. — Мне нужна ваша помощь.

— Конечно, Танечка, для вас — все, что угодно, — с привычной галантностью откликнулся замдиректора. — Что я могу сделать?

— Пригласите, пожалуйста, Ручина к себе и займите чем-нибудь, каким-нибудь разговором. Это возможно?

— Разумеется, возможно. Я постараюсь, во всяком случае, — с сомнением высказался Кармишин. — Перезвоните мне через… минут через пятнадцать.

Я отключилась и расслабленно откинулась на спинку сиденья. В ветровое стекло машины нещадно лупила разошедшаяся метель — почти зимняя. Мелкие льдинки-снежинки стрекотали по крыше, напоминая пересыпание какого-нибудь зерна.

Итак, если Кармишину удастся отвлечь Игоря Юрьевича, я смогу еще раз хорошенько обыскать его квартиру. Может быть, и удастся что-либо обнаружить. А там — посмотрим. Если и здесь — пустышка, придется заняться проверкой подчиненных Шолонского, в основном заместителей.

Пятнадцать минут пролетели в размышлениях и составлении планов достаточно быстро, и я вновь позвонила Кармишину. Александр Николаевич меня искренне обрадовал — он пригласил к себе Ручина под предлогом консультации, и тот, отличный и уверенный в себе специалист, согласился. За вознаграждение, естественно. Кармишин пообещал позвонить мне, как только Ручин прибудет к нему. А занять его он сможет. Игорь Юрьевич будет изолирован от общества хоть на весь день — как пожелает уважаемая Татьяна Иванова.

Такой расклад меня полностью устраивал. Я решила подождать звонка Кармишина в собственной квартире, благо сейчас находилась недалеко от дома.

Опустившись на табурет и поставив перед собой чашку свежесваренного кофе, я достала из замшевого мешочка додекаэдры — что-то давно не советовалась с магическими силами. А ведь с самого начала они были правы! Например, когда посоветовали мне не уделять внимания мелочам — ведь сколько времени я потеряла, раскручивая версию «Гурьянов—Маслова». Может, и Ручин — тоже зря?

«Дойду ли я до разгадки?» — спросила я, сосредоточившись, и магические «косточки» застучали по столешнице.

24+33+9 — «Вы сможете поправить свое положение лишь двумя способами: с помощью собственной ловкости или благодаря чужой глупости».

Вот и думай как знаешь. Впрочем, на глупость, скажем, Ручина я не надеялась — значит, придется ловчить самой. Куда деваться?

Наконец телефон зазвонил, и, сняв трубку, я услышала:

— Татьяна, это Кармишин. Птичка в клетке.

В голосе замдиректора были искорки смеха. А еще взрослый, даже, можно сказать, пожилой человек! Впрочем, Кармишин тип неоднозначный, это я поняла сразу.

— Вы хотите сказать, Александр Николаевич, что Ручин у вас? — уточнила я на всякий случай. Не хотелось бы проводить время еще под чьей-нибудь пыльной кроватью.

— Да, и пробудет сколько угодно. Позвоните, когда освободитесь, хорошо?

— Разумеется. — И я, положив трубку, отправилась в дом Ручина.

Думаю, я не долго задержусь в ручинской квартире. Обыск я там уже производила, и сегодня лишь на всякий случай присмотрюсь к жилищу гениального техника получше да заберу свои записывающие устройства. Может быть, услышу на них что-либо интересное. Даже если на них ничего стоящего для расследования нет, забрать их надо. Не бросать же моих дорогих «жучков». Да и жаль расставаться с довольно дорогими, в денежном отношении, механизмами. В конце концов, деньги я не печатаю, и без необходимости дарить кому бы то ни было технические «примочки» совершенно не хочется.