Марина Серова - Звезды правду говорят Страница 26

— Все сошлось, Ритка! — возопила я, ворвавшись в квартиру. — Ты была абсолютно права, Нагорная нас облапошила. Вот даты рождения Селезнева, Бердышева и самой Нагорной. Этой рыжей кукле, оказывается, уже тридцать шесть стукнуло!..

Я осеклась, увидев выражение лица своей подруги. Маргарита выглядела так, словно только что услышала какую-то трагическую новость.

— В чем дело, Риточка?

— Я очень боюсь за Козакова, — проговорила она, — я звонила им домой, но никто не взял трубку.

— Что такое?

— Влияние Сатурна слишком сильно. Я надеялась, что Владимир Антонович одумается и придет ко мне. Но теперь вижу, что он уже не в состоянии спасти себя самостоятельно. Да еще и дни очень трудные, что вчерашний, что сегодняшний. На вот, сама посмотри. — Маргарита протянула мне распечатку.

— Так найди этот чертов Сатурн! — вскричала я, сминая бумажку и машинально запихивая ее в карман. — Это кто-то из них, здесь нет никакого сомнения.

Маргарита включила компьютер и села за монитор. Она начала было щелкать клавишами, но замерла и подняла на меня полные тревоги глаза:

— Лиль, я очень прошу тебя, съезди к ним домой. Найди Козакова или хотя бы его жену.

— Я сделаю это после работы, мне нужно ехать в клуб…

— Ты должна сделать это немедленно! — воскликнула Маргарита. — Слышишь, Лиля, немедленно!

— Хорошо, хорошо, Риточка, я все сделаю, — поспешила я успокоить подругу. — Сейчас, только перекушу.

— Перекусишь позже! — настойчиво проговорила Маргарита. — Иди же, Лиля, я прошу тебя!

Поняв, что спорить с Маргаритой бессмысленно, я снова влезла в куртку, взяла шапочку и вышла из квартиры. В тот момент я не испытывала ничего, кроме досады и раздражения. Голодный желудок, требовательно взывающий о подкреплении, застлал, как говорится, мой разум. Я решила, что на Маргариту напала блажь, и была на нее сердита.

«Могла бы и сама пойти, если это так важно, — бормотала я про себя, спускаясь пешком — лифт не работал, — в конце концов, я ей не курьер».

Я твердо уверилась, что должна сначала поесть и только потом пойти к Козаковым.

«Неужели какие-нибудь полчаса или час что-то решают?» — уговаривала я себя и, конечно, уговорила.

Я зашла в кафе, заказала себе обед из трех блюд, потом, почувствовав, что не вполне насытилась, взяла еще и десерт. Понятное дело, после такой обильной еды мне захотелось пройтись пешком, чтобы малость растрясти калории. В общем, к Козаковым я попала только в третьем часу дня. Но я поздравила себя с тем, что не спешила, — в квартире у Козаковых стояла гробовая тишина. Я прислонилась спиной к двери и засунула руки в карманы, размышляя, что предпринять дальше. Тут моя правая рука нащупала листок. Я вспомнила, что его мне дала Маргарита. Я развернула бумажку, разгладила его и стала читать: «Двадцать третье февраля, восемнадцатые лунные сутки — Обезьяна. Негативная энергетика, ведомый человек становится крайне пассивным и полностью теряет свое Я…»

— При чем тут это? — спросила я себя, ведь сегодня уже двадцать четвертое, но стала читать дальше: «Двадцать четвертое февраля, девятнадцатые лунные сутки — Паук. Чрезвычайно неблагоприятная энергетика этих суток одурманивает человека, находящегося под негативным воздействием, втягивая его в губительную порочную паутину. Если вы ощущаете себя под давлением, вам необходимо обратиться за помощью».

— Мрачно, что и говорить, — пробормотала я и медленно побрела вниз, раздумывая, идти ли мне домой или все-таки заскочить на работу.

Но до клуба я в тот день так и не дошла. Выйдя на улицу, я увидела Лидию Сергеевну, направляющуюся к своему дому.

Я стояла прямо перед ней, но она меня упорно не замечала. Пришлось ее окликнуть.

— А, это вы, Лиля, — проговорила Козакова, взглянув на меня пустыми глазами.

— Что с вами, Лидия Сергеевна? — спросила я, пораженная мертвенной бледностью ее лица.

— Володя… — сдавленным голосом ответила Козакова, — с Володей случилось несчастье…

И, не договорив, Лидия Сергеевна в голос зарыдала. Я приобняла ее и повела домой, теряясь в догадках.

«Может, его опять забрали в милицию?» — пронеслось у меня в голове, однако я тут же отвергла эту мысль. Вряд ли Лидия Сергеевна стала бы из-за этого так убиваться. Тут было что-то другое.

Я отпаивала бедняжку валерьянкой и всеми подручными средствами, которые мне только удалось обнаружить у них дома. Наконец Лидия Сергеевна смогла относительно членораздельно рассказать мне о своей беде. То, что я услышала, потрясло меня до глубины души. Конечно, я доверяла Маргаритиным пророчествам, но тут мне стало по-настоящему жутко. И было от чего. По словам Лидии Сергеевны, Владимир Антонович погиб прошедшей ночью. Его машина, потеряв управление во время движения по мосту через Волгу, пробила заграждение и рухнула в воду под лед. Напичканная успокоительными средствами, Лидия Сергеевна казалась какой-то отстраненной, словно говорила не о своем горячо любимом муже, а о ком-то постороннем.

— Все кончено, Лиля, — произнесла Козакова, тупо глядя в стену, — Володи больше нет.

— А что, труп разве обнаружили? — прошептала я и сама ужаснулась своему вопросу.

Лидия Сергеевна покачала головой.

— Кто ж его сейчас обнаружит? На коренной Волге, подо льдом. Они сказали, что машину наверняка уже далеко отнесло течением.

— А свидетели были?

Козакова снова качнула головой.

— Какие свидетели? Все случилось ночью. Пролом в перилах моста обнаружили только утром, когда рассвело.

— Постойте! — Я отказывалась что-либо понимать в этом кошмаре. — Но откуда же тогда стало известно, что это была машина вашего мужа?

Лидия Сергеевна перевела на меня свой отрешенный взгляд.

— Табличка с номером отвалилась, — бесцветным голосом ответила она, — по номеру и узнали…

Козакова прикрыла глаза. Я сидела напротив нее точно окаменелая. Мне было страшно показываться на глаза Маргарите, будто я несу ответственность за все происшедшее. Через несколько минут я собралась с силами, уложила Лидию Сергеевну в постель, заставила ее выпить еще успокоительного. Она покорно проглотила все, что я ей дала, и погрузилась в забытье. Мне совсем не хотелось оставлять бедную женщину одну, но я понимала, что должна бежать к Маргарите и сообщить ей обо всем.

Подумав, я решила ей позвонить. Трубку сняли не сразу. Я уже беспокоиться начала.

— Слушаю, — раздался на другом конце провода голос… Андрея.

— Андрюха, это ты? — ошалело спросила я.

— Да, я, ты откуда звонишь? Я тебя заждался.

Я посмотрела в окно и с удивлением обнаружила, что уже совсем стемнело.

— Где Маргарита? — спросила я, не ответив на его вопрос.

— Она ушла по-какому-то важному делу и попросила меня подождать тебя, ты где, Лиль?

— У Козаковых, — ответила я и рассказала Андрею обо всем, что услышала от Лидии Сергеевны.

— Еду к тебе, — решил Дмитриев и, не дав мне ответить, положил трубку.

Я слонялась по их квартире двадцать четыре минуты, показавшиеся мне вечностью. Наконец раздался звонок в дверь.

— Это тебе, — сказал Андрей с порога и протянул мне маленький сверток.

— Что это?

— Не знаю, Маргарита велела передать тебе.

Каково же было мое изумление, когда, развернув сверток, я обнаружила в нем сотовый телефон.

— Ничего себе подарочек, — пробормотала я, вертя телефон в руках и теребя оберточную бумагу в тщетных попытках найти сопроводительное письмо.

В этот момент застонала во сне Лидия Сергеевна. Мы пошли к ней и вполголоса стали обсуждать, как быть дальше.

— Ее нельзя оставлять одну, — говорила я Андрею, — но и сидеть с ней сами мы тоже не можем.

— Нужно позвать к ней кого-нибудь из соседей, — предложил он и пошел к выходу.

Оставшись одна, я задумалась о Маргарите. В мозгу свербила мысль: куда она могла отправиться на ночь глядя? Ведь это совершенно на нее не похоже. И еще этот сотовый телефон! Конечно, штука полезная, и мы с Маргаритой неоднократно говорили о том, как удобно было бы приобрести такой. Но сделать это вот так, без предварительной договоренности, — это совсем не в ее стиле.

Вскоре возвратился Андрей и привел с собой сердобольную пожилую соседку, вызвавшуюся побыть с Лидией Сергеевной. Более или менее успокоенные, мы отправились домой.

— Ничего не могу понять, — сказала я, когда мы сели в машину Андрея, — расскажи мне, о чем вы говорили с Риткой.

— Да мы с ней особенно не разговаривали. Она очень обрадовалась, когда я пришел, сказала, что надеялась на это. Попросила тебя дождаться и убежала.

— Она нервничала?

— Да нет, — подумав, ответил Дмитриев, — она была немного бледнее обычного, но, в общем, не выглядела сильно взволнованной.

— Ты даже представить себе не можешь, какая она замечательная актриса.