Барбара Вайн - Львиная стража Страница 26

– Мистер Гарнет? Или мне можно звать вас Беном?

Опять сюрприз.

– Что?

– Ведь вас зовут Бен, да?

– Меня зовут Пол. – И зачем он это сказал? – Что вам надо?

– Предложить вам двести тысяч, Пол. У вас было двадцать минут, чтобы обдумать это, я дал вам лишних пять. Так что скажете?

Гарнет не стал ждать предложения заплатить всю сумму или половину заранее. Потом он спрашивал себя – почему. Не решился?

– Ответ «нет». Я даже не собираюсь ничего обдумывать. Я сейчас положу трубку. – Он так и сделал.

Попытки проиграть запись не увенчались успехом. Из динамика слышался только шум, похожий на звуки в радиоприемнике, когда ловишь волну. Пол подумал, а не попытаются ли они подбить на это дело Коломбо или Марию? Или Дорин? Или рабочих? Ни у кого из этих людей нет тех полномочий, что есть у него. Почему он не подождал, когда этот человек предложит заплатить авансом? Тогда он смог бы продолжить играть роль. Неужели потому, что боялся своей капитуляции?

Нет, нельзя так пристально вглядываться в себя. Кто знает, что еще он там найдет? Невнимание к Кэтрин, потому что он предпочел ребенка жене? Слабину в самой его сути и недостаток мужества – как же так, дядька под метр девяносто не смог справиться с двадцатью шестью подростками и научить их хоть чему-то? Глупое самодовольство человека, получившего университетское образование? Гипертрофированную гордыню, на которой и закончились все его амбиции? Все это правда только отчасти, полуправда. Главное тут то, что он сказал «нет», не раздумывал над тем, чтобы сказать «да».

Кстати, а почему нет? Если бы она была старая, и уродливая, и сварливая, что тогда? Не надо об этом. Он должен решить, рассказывать ли Апсоланду. Что этот человек сделает? Что еще он может сделать? «Я подожду, когда они снова подкатят ко мне, – подумал Пол. – Если подкатят, я ему расскажу. Вполне возможно, что это был трюк, проверка, задуманная детективами Апсоланда, и тогда он ждет, что я, как честный человек, расскажу ему». Мысль о том, как он идет к Апсоланду и с лицемерным почтением самодовольно объявляет о собственной честности, о собственной неподкупности, вызвала у него такой приступ гнева, что у него запылали щеки. Он даже вспотел от гнева. Нет, пусть уж его отказ и последующее поведение послужат доказательством неудачи частных детективов. А если звонил настоящий похититель – ну, что Апсоланд может сделать такого, чего не может сделать он, причем гораздо лучше? Это он, а не ее муж, является защитником Нины и ее телохранителем.

К этому времени воскресная служба в церкви уже закончилась. Гарнет опять сел в «Вольво» и проехал через арку. Апсоланд уже вернулся и, стоя у парадного крыльца, гладил по холке собак. И она была рядом. Она вышла из дома, спустилась по ступенькам и стояла, обхватив себя руками, женщина, не привыкшая к открытому пространству. Она увидела его и помахала. Апсоланд повернулся и поднял руку. Пол непроизвольно сравнил его с высокопоставленным офицером, отдающим честь подчиненному. А вот она помахала и улыбнулась и тут же опять обхватила себя руками за плечи, подчеркнуто ежась, но улыбка все еще оставалась на ее губах и была сияющей.

В этот момент Пол понял, что влюбился в нее.

Он понял это по тому, как сильно его шандарахнуло. Как будто – хотя этого не могло быть – сильно сдавило сердце. На него навалилось чувство вины в виде вопроса: как я мог хотя бы на секунду задуматься о том, чтобы предать ее? Она же спрашивала меня, смогу ли я предать ее. Гарнет дважды повторил: «Я люблю ее, я люблю ее».

Затем он вслух, так, словно рядом кто-то сидел, сказал:

– Ты идиот, это же абсолютно в твоем духе – вляпаться в типичную историю, когда шофер влюбляется в хозяйку! Сколько было таких прецедентов, и они тебя ничему не научили… Прекрати сейчас же, забудь об этом; все это выдумки, все это одиночество!

Стэн, Дорин и девочки только что вышли. Они хотели, чтобы Джессика опять осталась на обед, но Пол сказал «нет». Он говорил «нет и нет» на все возражения. Он оправдывал свой отказ тем, что якобы девочка не должна злоупотреблять их гостеприимством, пока Дебби не побывает в гостях в Джаредз; на самом же деле он – из эгоизма – хотел, чтобы дочь была рядом, с ним, он не хотел сидеть в одиночестве.

Стэн сказал:

– Этот твой Ричард, он объявился?

Пол сказал: да, объявился, сегодня утром, между прочим. Никого эта новость не заинтересовала. А с какой стати? Он ехал обратно через деревню и молчал, Джессика сидела рядом. Пол не мог определить, что стало для него большим потрясением, с чем ему было тяжелее столкнуться, а потом существовать – с тем, что похититель предложил ему целое состояние за предательство Нины, или с тем, что он влюбился в нее. Когда он доехал до дома, Апсоландов во дворе не было. Отсутствовали любые признаки того, что они там стояли. А какой может быть признак? Ее запах? Оброненный носовой платок?

Проехать через арку, поставить машину – и в дом. Пол почти ожидал услышать звонок телефона. Но телефон не звонил, все было кончено. Он прошел проверку или сорвал попытку покушения.

Джессика сказала:

– Пап, а ты не знал, что Стэн – водопроводчик?

Что будет дальше?

– Мы пели этот гимн в церкви, – сказала она, – и Стэн сказал, что это гимн водопроводчиков. Дорин сказала, а почему это гимн водопроводчиков, и Стэн сказал, что из-за того, что в нем есть кусочек «хвалите Его Небеса небес, что закрепил шаровой поплавок». – Она с сомнением, с робчайшей улыбкой посмотрела на него: – Смешно, да?

Пол и в самом деле подумал, что очень смешно. Он засмеялся. Дочь обрадовалась.

– Все смеялись, – сказала она.

– А ты знаешь, почему смешно?

Опять сомнение и сведенные брови.

– Наверное.

Ее «наверное» означало, что нет. Пол привел ее в санузел и показал ей внутренности сливного бачка. Теперь она поняла, но улыбаться перестала. Она, кажется, размышляла – о Боге, вероятно. Он надеялся, что расспросов не будет, хотя бы сегодня.

– Пошли, – сказал он, – обедать. А потом мы поедем к морю, заедем в Филикстоу.

«И уберемся из дома, подальше от телефона, который может зазвонить, подальше от предположений, увижу ли я Нину у ее окна, если выгляну из своего».

Глава 10

Телефонная будка стоит на продуваемом ветром углу у почты. Я был один, когда звонил в первый раз, но Сандор научил меня, что говорить. Весь вечер перед этим мы репетировали в нашей комнате. Я был я, а он Бен – нет, Пол – Гарнет и давал все возможные ответы. Он заговорил с тягучим саффолкским акцентом, но я так расхохотался, что ему пришлось начать сначала.

Говорить должен был я, потому что у меня самый обычный лондонский выговор. Сейчас уже очень немногие говорят так, как Сандор, даже в телевизоре. Он произносит звуки отчетливо. Вот и получилось, что звонить должен был я, чтобы на том конце услышали речь, типичную для любого, кто ходил в школу в Кройдоне. Сандор, естественно, был прав, и Гарнет ответил именно так, как предполагалось. Я оставил его думать о том, что я сказал, и отправился на встречу с Сандором в «Георге». Он взял себе бренди, а я – пива, и мы вдвоем вернулись к телефонной будке. Внутри кто-то разговаривал, поэтому мы были вынуждены ждать, и прошло почти двадцать пять минут, а не пятнадцать, прежде чем я снова позвонил Гарнету.

Мы втиснулись в будку, Сандор и я. Я давно не был так близко к нему, не чувствовал тепло его дыхания, не ощущал его запах. Он пахнет сигаретным дымом, тем одеколоном, которым он пользуется, и сладким потом. Возможно, у меня получилось бы гораздо лучше, если бы Сандора не было рядом. Он стоял, прижав ладонь к той самой табличке на стене, где указывается, по каким номерам надо звонить в экстренных случаях, и она гипнотизировала меня, его рука. С длинными пальцами, с выступающими костяшками, с ногтями – теми, которыми он держит сигарету, – похожими на жареный миндаль. В общем, с Гарнетом ничего не вышло. Мне удалось вытянуть из него только то, что его зовут Пол. На репетициях мы не знали его настоящего имени, и до этого момента и я не вспоминал, что Сандор выбрал его наугад и сказал тогда, что это собачье имя. Я повесил трубку и посмотрел на Сандора. Я заглянул ему в лицо, которое было в шести дюймах от моего, и тут он толкнул дверь будки, и мы вышли наружу.

Я ожидал вспышки гнева. Я бы не удивился, если бы он ударил меня. Но он ничего не сделал, сел в машину и сказал:

– Что он сказал?

– «Ответ «нет». Я даже не собираюсь ничего обдумывать. Я сейчас положу трубку».

– Это я слышал, – сказал Сандор.

Я сказал очень осторожно – я знаю, когда с Сандором надо быть осторожным:

– Возможно, все получилось бы по-другому, если б я мог сказать, что половину денег мы дадим вперед.