Светлана Сухомизская - Седьмой ангел (=Дьявольский коктейль) Страница 26

Забравшись под одеяло и погасив бра, я легла на спину и закинула руки за голову. Любуясь настраивающим на романтический лад небосводом, я мечтала о своих несбыточных радостях и безуспешно пыталась услышать дыхание Себастьяна. По моим представлениям, он должен был находиться где-то неподалеку. Потом глаза мои начали слипаться, и я, повернувшись на бок и привычно свернувшись калачиком, сладко и безмятежно заснула.

Пробуждение было отвратительным.

— Помогите! — истошно вопил женский голос. — Убивают! Помогите!!! А-а-а! Мамочка!

Только скатившись с дивана на пол, я осознала, что вопль раздается не прямо над моим ухом, а где-то на улице.

В комнате зажегся свет, и я увидела одетого Себастьяна (может, он не раздевался, опасаясь сексуальных претензий с моей стороны?) с пистолетом в руке. В ту же секунду в проеме открытой балконной двери появился Даниель, тоже с пистолетом, но не таким, как у Себастьяна, а каким-то здоровенным, с длиннющим стволом (похожие бывают в американских боевиках про гангстеров).

— Ты слышал? — спросил Даниель.

Но вопрос оказался излишним, потому что душераздирающий крик повторился. Озноб прошел по моему телу, а Себастьян и Даниель кинулись к выходу. Крик повторился снова, слабея и удаляясь. Хлопнула дверь подъезда, раздался топот — это сыщики выскочили на улицу.

В тот же миг в комнате зазвонил телефон. Выпутавшись из-под одеяла, я прошла через всю комнату и замерла над глухо дребезжащим аппаратом, не зная, должна ли я брать трубку. В конце концов я решила, что звонок может быть важным, а если он окажется не деловым, а личным, то пусть кто-то неприятно удивится, услышав незнакомый женский голос. В конце концов, это не моя проблема…

Я сняла трубку… И услышала свое имя.

— Да, — изумленно ответила я. — А кто говорит?

— Это неважно, — ответил мужской голос. — Важно то, что рядом со мной находится симпатичный молодой человек, с которым вы имели удовольствие познакомиться позавчера в книжном магазине. Молодой человек очень страдает, и будет страдать еще больше, если вы ему не поможете.

Чувствуя, что холодею от сковавшего меня ужаса, я хрипло выдохнула:

— Что я должна сделать?

Ничего особенного, — спокойно ответил голос.

Он не сквернословил, не орал и говорил, пожалуй, даже с какой-то симпатией, и от этого делалось особенно жутко. — Вы должны встретиться со мной. Немедленно… Скажем, у памятника на улице 1905 года, возле метро. Знаете, такая впечатляющая скульптурная группа?.. И отдать книгу, только и всего.

— А как я узнаю, что с Паулем все в порядке?

— Очень просто. Я привезу его с собой и оставлю. Но только после того, как книга попадет в мои руки. Ну, так как, договорились?

— Договорились, — еле слышно сказала я.

— Да, только давайте без этих фокусов, вроде провожатых и оружия. Если я увижу, что вы не одна, я немедленно убью вашего приятеля. Если вы начнете бушевать в одиночку, туго придется не только ему, но и вам, так что очень прошу, ведите себя тихо. И постарайтесь сделать так, чтобы я ждал вас как можно меньше.

Щелчок, короткие гудки. Я бросила трубку и стала торопливо одеваться. Себастьян и Даниель могут вернуться в любой момент, начнутся расспросы… Сейчас мне не до этого. У меня нет времени посвящать их в курс дела и строить планы. Мне нужно отдать эту чертову книгу и вызволить Пауля.

Выскочив на улицу, я услышала рев автомобильного мотора. В лицо мне ударил ослепляющий свет фар, и я отчаянно замахала рукой в надежде, что водитель сжалится и довезет меня до нужного места. Было раннее утро, транспорт еще не ходил, машин на улицах почти не было, так что пешая прогулка до места назначения заняла бы у меня не меньше сорока минут.

Автомобиль затормозил и оказался иномаркой, правда, я не рассмотрела, какой модели, так как мои познания в автомобильной области невелики и узнать марку машины, не посмотрев хотя бы на эмблему, я не могу.

— Улица Девятьсот пятого года! — выдохнула я, заглядывая в приятно пахнущий кожей салон.

— Садитесь, девушка! — ответил симпатичный водитель лет тридцати и улыбнулся, сверкнув коронкой на верхнем правом клыке. — Домчу с ветерком.

Сев на удобное сиденье рядом с водителем, я хлопнула дверцей и поставила рюкзак на пол. Машина стремительно рванула с места — словно взлетела. В ту же секунду справа от машины мелькнули фигуры бегущих по тротуару Себастьяна и Даниеля. Пожалуй, их нужно хотя бы предупредить. Помешать мне они теперь не сумеют, но волновать их тоже не хочется.

— Извините, — сказала я водителю. — Мне нужно поговорить вон с теми молодыми людьми. Вы не могли бы вернуться?

Да что вы, девушка, издеваетесь, что ли? — внезапно обиделся водитель. — Если ехать вам не нужно — выходите и идите, куда вам нравится, а я круги нарезать не стану, у меня еще свои дела есть.

Ну, хорошо, — смирилась я. Выбора у меня не было, поэтому я осталась в машине. Симпатия к водителю исчезла бесследно, поэтому я отвернулась к окну.

На востоке вдоль горизонта по небу тянулась желтовато-белая полоса — признак приближающегося рассвета. Темные, будто спящие, дома с погашенными окнами, безлюдные, уныло освещаемые тусклыми фонарями улицы, отдыхающие от дневных трудов автомобили, деревья, ждущие рождения листвы, всевозможный мусор, еще не убранный дворниками, — все это, потревоженное шумом мотора, поднималось с насиженных мест, летело нам навстречу и пропадало где-то далеко за спиной, должно быть, замирая все в той же позе, как только мы пропадали из вида. Я следила за их полетом, и тревога сжимала мне сердце.

Тревога стала вдруг нарастать, как снежный ком, и я пыталась понять почему, но тяжелая от недосыпания голова и волнение за Пауля долго не давали мне собраться с мыслями и сконцентрировать внимание. А когда поняла, повернулась к водителю:

— Послушайте, мне же нужно на улицу 1905 года, а мы едем по Ленинградскому шоссе совершенно в другую сторону!..

Рот водителя искривила уродливая ухмылка. И в этот момент, цепенея от ужаса, я услышала голос за спиной — тот же самый, что и по телефону:

— Действительно!

И внезапно увидела, что кольцо на моей правой руке как-то странно мигает, так же, как позавчера в клубе. И поздно — слишком поздно! — поняла, что это значит. Я хотела обернуться, но не смогла — тот, кто сидел сзади, плотно прижал к моему лицу кусок влажной ткани. Я судорожно задергалась, пытаясь освободиться, но силы были слишком не равны.

Густой, липкий, приторный запах неприятно защекотал мне горло… Мне послышался шум аплодисментов. А потом упал занавес, и наступила тишина…

Глава 27

ГРЕХИ МИРА

— Идиоты, олухи, тупицы!

— Тихо, тихо, Себастьян, не сходи с ума… Что на тебя нашло, ты же всегда такой…

— Да, я всегда такой спокойный, уравновешенный, уверенный в себе кретин! Нас выманили, ты понимаешь это?! Нас выманили из дома, а ее увезли! Ты запомнил номер машины?

— Я… я не смотрел.

И я тоже. Ну не идиоты ли мы с тобой после этого?

Себастьян сел, точнее, упал на диван и несколько секунд сидел молча, прикрыв глаза. Потом снова вскочил и, делая огромные шаги, принялся метаться по комнате, словно лев по клетке. Сидящий на стуле Даниель наблюдал за ним, нервно грызя — очевидно, за неимением карандаша — черенок чайной ложки.

— Что бесит меня больше всего — так это бессилие! — продолжал Себастьян. — Бессилие! О, какое прекрасное наказание за мою гордыню! Тот, кто наказал меня, знает в этом толк! Я думал — это просто ссылка! Но нет! Я каждую секунду, каждый миг чувствую свое ничтожество, свою слабость. Я больше ничего не могу, ни на что не способен, кроме жалких цирковых трюков. Я просто клоун! И это после всего, что я мог раньше…

— Перестань, Себастьян. Ты сам сказал мне недавно — только бог всеведущ. И только он всемогущ. Нужно быть очень близко к нему, чтобы пользоваться крохами его всемогущества и всеведения. А мы с тобой — среди людей. Людям тоже дано немало, просто надо уметь этим пользоваться. Перестань жалеть себя.

— В том-то все и дело, что жалею я не себя! Я жалею бедолагу Быстрова! Я жалею этого парня, Пауля! Я жалею Марину, с которой бог знает что сделают, пока я, кретин, буду тыкаться во все стороны, как слепой котенок!

— Себастьян, — Даниель поднялся со стула, — мы уже потеряли несколько минут. Не будем умножать потерянное время. Надо позвонить Захарову и собрать как можно больше людей. Пора устроить охоту на Сашурина. А тебе я могу сказать только одно — ты не можешь отвечать за все, Себастьян. Ты не можешь взять на себя все грехи мира. Ты не бог.

Глава 28

ПРИЯТНО ГОВОРИТЬ С УМНЫМ ЧЕЛОВЕКОМ

Мучительная, раздирающая на части головная боль. Никогда не страдала от похмелья. Интересно, похоже ли на него мое нынешнее состояние? Мысли путаются, веки не желают подниматься, а правая рука не знает, что творит левая, потому что вообще не в курсе, что та существует. Медленно, как будто со скрипом, в больную голову вползают воспоминания…