Стенли Морган - Оле, Мальорка ! Страница 26

- Это замечательные парни, Стаффорд, - вмешался я. - Мы провели вместе весь вечер. Они умеют себя вести.

- Слушай, Тобин, ещё не настал день, когда мне захотелось бы выслушать твое мнение. Помалкивай в тряпочку. - Он повернулся к Барни. - Хорошо, покупайте билеты, но учтите - я вас предупреждал.

Он скрылся за тяжелой портьерой. Эл с Фрэнком неподвижно высились по обеим сторонам от входа, скрестив на груди руки; настоящие деревянные истуканы.

- Какая муха его укусила? - недоуменно спросил Барни. - И чего это он вдруг на тебя окрысился?

Я ухмыльнулся.

- Мы с ним поцапались пару месяцев назад из-за одной девчонки. Он сперва отбил её у меня, а потом, катая на катере, ухитрился вывалить её в воду прямо посреди залива.

Барни торжественно закивал.

- Славный парнишка.

Матросы приобрели билеты. Мы дождались, пока Аманда с Лайлой вышли из дамской комнаты, и всей компанией завалили за портьеру.

Внутри было просторно. Справа вдоль всей стены протянулась стойка бара, уставленного сотнями бутылок. Бар - излюбленная позиция одиноких завсегдатаев мужского пола, особенно - местных кабальеро; со своего наблюдательного поста они обозревают всех входящих дамочек и успевают перехватить приглянувшуюся красотку, прежде чем та добирается до ближайшего столика.

Всю левую часть зала занимали столы с табуретами. Столов шестьдесят-семьдесят, прикинул я. У дальней стены прилепилась небольшая эстрада, перед которой разместилась танцплощадка размером примерно тридцать футов на тридцать. Не развернешься, конечно, хотя, насколько мне известно, хозяева большинства дискотек именно к этому и стремятся.

Если не считать скудно освещенных эстрады и танцплощадки, то весь зал был погружен в темноту. Время от времени вспыхивавшие огоньки означали приближение официантов; с зажженными фонариками в руках те осторожно лавировали между столиками, чтобы выполнить заказ или получить по счету.

Шум, как и в любых других заведениях подобного рода, стоял одуряющий. Помимо адского завывания магнитофона, который запускал скрытый от посторонних глаз диск-жокей, на эстраде ещё наяривал квартет неудавшихся музыкантов-испанцев, гордо именовавших свой ансамбль "Эль-Сид". Всего за весь вечер они играли часа три-четыре, но заканчивали неизменно в три ночи.

Когда мы вошли, орал один магнитофон. "Роллинг-Стоунз" исполняли свою знаменитую "Сатисфакшн".

- Хочешь потанцевать? - обратился я к Лайле. - Вещь хорошая, да и освещение приемлемое.

Лайла приняла мое приглашение, и я увлек её на полупустую танцплощадку.

- Ну что, нравится? - полюбопытствовал я пару минут спустя.

- Да, здесь просто замечательно, - кивнула она. - Впрочем, именно этого я и ожидала.

- Лучшее заведение во всей Пальме. И ансамбль вполне приличный. Их коронный номер - "Испанские глаза". Слушаешь - и слезы наворачиваются.

- Странно, что людей так мало.

Я расхохотался.

- Подожди часок. В полночь в каком-то местном зверинце отпирают клетки, и сорок тысяч орангутанов кидаются сюда слушать "Эль-Сид". Так что наслаждайся, пока ещё есть, где повернуться.

В эту секунду на площадку выскочил один из янки - невысокий кривоногий крепыш. Притянув за собой симпатичную рыженькую деваху, он принялся скакать козлом, потешно выбрасывая в стороны ноги. Его рыжая партнерша так и покатилась со смеха.

- Пусть человек потешится, - великодушно заметил я. - Устали ребята. Соскучились по берегу.

- Вы с Патриком молодцы, - улыбнулась Лайла. - Выручили бедных американцев. Очень мило с вашей стороны.

Я скромно поклонился.

"Роллинги" умолкли, и вместо них полилась тягучая и удивительно нежная романтическая серенада, одна из тех, что так замечательно исполняют итальянцы. Я вытянул вперед руки и Лайла, улыбнувшись, припала ко мне и обвила мою шею обеими руками. От прикосновения её податливых грудей по моему телу пробежали мурашки. Пульс неистово заколотился. Я закопался носом в её душистые волосы, вдыхая чудесный и волнующий аромат. Лайла засмеялась, всколыхнув во мне новую волну дрожи. Я затрепетал.

- В чем дело? - с напускной невинностью спросила она.

- Сама знаешь.

- Допустим. Но хочу, чтобы ты сказал.

- Ну, хорошо: ты меня возбуждаешь, я сам не свой, я совсем потерял голову и готов танцевать всю ночь напролет, сжимая тебя в объятиях... Достаточно?

Лайла хихикнула.

- Да. Ты и вправду великолепен. Я просто хотела в этом убедиться.

- Ох, уж эти женщины, - вздохнул я.

Полчаса спустя мы по-прежнему кружили по танцплощадке, медленно топчась на небольшом пятачке и старательно не замечая музыку, которая словно нарочно играла быстрее и быстрее.

- Терпеть не могу быстрых танцев, - пробормотал я, едва передвигая ноги под какой-то особенно буйный рок-н-ролл.

- Умм, - промычала мне в ухо Лайла.

- Как от тебя хорошо пахнет! Ты вся благоухаешь.

- Ты тоже. Как называется твой лосьон?

- Обещаешь, что не станешь смеяться?

- Угу.

- "Мужчина - всегда мужчина".

- Очень соответствует.

- Спасибо. Стараемся. А твои духи?

- "Счастливый случай".

- Да неужели?

Лайла кивнула, прижавшись ко мне щекой и ещё теснее обняв за шею.

- Ты меня... так возбуждаешь, - прошептала она.

- Вот как... - неуклюже пробормотал я.

Мы продолжали молча кружить, сознавая, как колотятся наши сердца, и все ближе и ближе прижимаясь друг к дружке.

- Как жаль, что ты завтра улетаешь, - вздохнул я.

Лайла кивнула.

- Да, ужасно обидно.

- У тебя весь завтрашний день расписан?

- Нет, я занята только до полудня. Утром нас повезут в Пагуэру, но к двенадцати я должна освободиться.

- Пообедаем вместе?

- С удовольствием.

- На обратном пути из Пагуэры вас повезут мимо отеля "Сан-Винсент" в Магалуфе. Я буду ждать тебя там в двенадцать. Завтра вечером улетает куча моих клиентов и мне нужно проследить, чтобы у них не было никаких проблем. Может, потом поваляемся на местном пляже - заодно закрепишь свой загар.

- Чудесно! Я буду очень рада.

- Можешь прихватить с собой Аманду. Патрик наверняка захочет составить нам компанию.

Музыка замолчала, и я с сожалением выпустил Лайлу из своих объятий.

- Пойдем посидим?

Она звонко расхохоталась.

- Да, пора уже. Интересно, остальные ещё не слиняли?

Когда мы приблизились к столикам, которые по просьбе Патрика сдвинули вместе, то посреди белоснежного моря матросских роб, словно могучий остров громоздился Барни; примостившись на крохотном табурете, он напоминал мне циркового слона на железной тумбе.

Патрик привстал из-за стола и проводил Лайлу к её стулу.

- Я уже подумал было, что вы улизнули домой, - подмигнул он мне. Присоединяйтесь к нам - янки тут уже всего поназаказывали.

Я огляделся - и слегка обомлел. Столы просто ломились от бутылок. И не только столы. Американцы, похоже, назюзюкались вусмерть. Разгоряченные, раскрасневшиеся, с блестящими глазами, они громко хохотали и безудержно балагурили.

Внезапно мне стало не по себе. Вечер, так хорошо начавшийся, грозил обернуться крупными неприятностями. Ежась от нехорошего предчувствия, я оглянулся по сторонам. "Облегающий сапожок" и прежде славился шумными драками, которые нередко вспыхивали между испанцами и туристами - как правило, из-за женщин. Молодые испанцы порой отличаются удивительными простодушием и прямолинейностью, которые неверно истолковываются туристами. Пылкие иберийцы чересчур уж откровенно разглядывают женщин, а потом излишне настойчиво приглашают их потанцевать. Что касается матросов, то я их тоже легко понимал - два месяца в открытом море без женского общества - слишком жестокое испытание для молодых, полных сил янки. Море нерасплесканной энергии пока ещё только бурлило, не выходя из берегов, но уже в любую минуту грозило перехлестнуть через край.

Увы, долго ждать не пришлось.

Первому испанцу расквасили нос уже в полночь, когда Эль-Сид" исполнял свою первую песню.

* * *

Без четверти двенадцать народу в "Сапожок" набилось, как сельдей в бочку. Яблоку упасть было негде. Все стулья и табуреты были давно заняты и припозднившиеся аборигены теснились у стойки, жадно глазея на девушек.

Матросня к тому времени уже упилась в дупель. Двое янки, плохо рассчитав свои силы, уже валялись под столом, громко похрапывая.

Мы с Лайлой мирно кружились на танцплощадке, со всех сторон зажатые толпой танцующих (нисколько, впрочем, против этого не возражая). Возле нас переминался с ноги на ногу низкорослый матросик, тиская в объятиях роскошную рыженькую деваху.

Внезапно та заверещала, как недорезанная курица, и напустилась на чернявого испанца, который, пятясь, втягивая голову в плечи и пригибаясь, пытался ретироваться с танцплощадки.

- Ах ты, мерзавец! - завопила рыжая красотка. - Погоди, Педро, в следующий раз я тебе яйца оторву!

Ее разом протрезвевший кавалер, судя по выговору - уроженец Бруклина, проревел: