Сладкая смерть - Николай Иванович Леонов Страница 26

Сыщик остановился и прикинул план дальнейших действий. Он взял на себя разработку линии Забродкина, все остальное обещал сделать Гуменюк. Но охранника куда-то перевели из СИЗО. Значит, этот путь для него закрыт. Что же остается? Надо привлечь к судьбе Забродкина внимание прокуратуры. Значит, сейчас самое важное — это встретиться с прокурором Сизовым. А чтобы дойти до прокуратуры, машина не нужна — тут пешком можно за четверть часа добраться. А слежка? Что ж, пусть следят, пусть Карманов с Теребякиным знают, что он взял себе в союзники прокуратуру. Это заставит их быть осторожнее. И сыщик, ни от кого не скрываясь, направился в прокуратуру.

На этот раз прокурор Сизов принял его не сразу — секретарь извинился за задержку и сказал, что прокурор занят, у него срочное дело. Однако ждать Гурову пришлось не так долго. Уже спустя несколько минут он вошел в кабинет прокурора Сизова.

— Вы появились раньше, чем я думал, — такими словами встретил сыщика прокурор. — Вы обещали держать меня в курсе дела в связи с обвинением охранника Забродкина. Так что, в этом вопросе появились какие-то подвижки?

— Да, появились, но не подвижки, а существенные уточнения, — отвечал Гуров. — Я только что имел беседу с майором Кармановым и капитаном Теребякиным. И они мне сообщили, что Забродкин вовсе не освобожден, а всего лишь переведен, как они выразились, «в другое место заключения». Это сделано, чтобы оградить арестованного от новых контактов со мной.

— От новых контактов, вы говорите? — удивился прокурор. — А разве вы уже имели контакт с арестованным?

— Да, имел, — признался Гуров. — Сегодня ночью я беседовал с Забродкиным в СИЗО, в комнате для свиданий с адвокатами. Я сделал это, не поставив в известность капитана Теребякина, ведущего следствие по этому делу. Но я не считаю, что в чем-то нарушил закон, поскольку я прислан из Главка МВД специально для участия в том же расследовании. Однако, поскольку протокол нашей беседы не велся, это можно считать просто беседой с арестованным, а не допросом. Тем не менее в ходе этой беседы мне удалось узнать крайне важные вещи. Которые в корне меняют всю картину событий, имевших место шестнадцатого сентября.

— И что же вам рассказал Забродкин в ходе этой, как вы выражаетесь, беседы? — спросил прокурор.

— Он рассказал, что в тот день он все время находился на работе, после чего уехал домой. Ни на какую охоту с директором он не ездил и карабин в этот день в руках не держал. И директора Кашкина он в тот день видел только в тот момент, когда он утром приехал на работу, и потом еще раз — когда тот в час дня вышел через проходную, сел в какую-то машину и уехал. Понимаете, что это значит, Илья Анатольевич? Что вся картина гибели Кашкина, как она изложена в материалах дела капитаном Теребякиным, лжива от начала и до конца. Все это выдумка, а со стороны Забродкина — самооговор, сделанный под давлением двух оперативников. Все изложенное побуждает нас с вами сделать все возможное для принятия мер реагирования. Меня — по линии МВД, вас — по вашей линии прокуратуры. Нужно искать настоящих, реальных убийц Кашкина. Но сейчас меня прежде всего беспокоит судьба Забродкина. Именно поэтому я и обратился к вам. Я прошу вас немедленно показать Карманову и Теребякину, а также их начальнику, полковнику Черкасову, всю степень вашей обеспокоенности судьбой арестованного. Если вы это сделаете, думаю, они не решатся совершить нечто непоправимое. Что вы на это скажете?

Было заметно, что слова сыщика произвели впечатление на прокурора. Впечатление настолько сильное, что Илья Сизов встал из-за стола и сделал несколько шагов по кабинету, взад и вперед вдоль стены. Он выглядел как шахматист, который должен принять важное решение, определяющее весь дальнейший ход партии. Поддержать Гурова, выступить против него или занять нейтральную позицию?

Прокурор еще раз прошелся вдоль стены кабинета и наконец принял решение. Он вернулся к столу, сел и сказал, твердо глядя на сыщика:

— Я понял вашу обеспокоенность, Лев Иванович. И могу сказать, что разделяю ее. Мне приходилось слышать, что с задержанными в местах заключения в нашем городе происходили разные неприятные вещи. Поэтому я сейчас же свяжусь с майором Кармановым, а также с полковником Черкасовым и выражу им свою озабоченность. И я не собираюсь ограничиться телефонным звонком — я пошлю им официальный запрос. Надеюсь, это даст нужный результат, как вы думаете?

— Думаю, что должно дать результат, — отвечал Гуров. — Рад, что между нами установилось взаимопонимание. Я по-прежнему буду держать вас в курсе хода расследования.

И с таким результатом он покинул прокуратуру. Выйдя на улицу, он взглянул на часы. Было около четырех. До назначенной встречи с Гуменюком оставалось еще три часа — как раз столько, чтобы оторваться от «хвоста», добраться до машины и доехать до места встречи в урочище Кедровая Падь. И сыщик отправился выполнять первый пункт плана — оторваться от «хвоста».

Это оказалось не так просто. То ли на этот раз к нему приставили более опытных агентов, то ли эти агенты учли вчерашний неудачный опыт и стали предугадывать ходы сыщика, но с первого раза избавиться от них не удалось. Гуров, как и вчера, отправился в торговый центр, погулял по первому этажу, затем по второму, третьему, а затем резко увеличил скорость, выбежал на служебную лестницу и по ней спустился на первый этаж, чтобы выйти из центра с другой стороны. И в результате, выйдя на улицу, он увидел на другой ее стороне знакомую фигуру агента. «Вот прилип, проклятый!» — без злобы на агента подумал Гуров.

Надо было пускать в ход план «Б». Для этого нужно было найти район, где было много гаражей. Гуров зашел в магазин автомобильных запчастей, поговорил там с несколькими покупателями и выяснил, что такой район имеется сравнительно недалеко, в районе Пролетарки. Узнал он и дорогу к этому району.

И вот спустя полчаса сыщик подошел к обширному гаражному комплексу. Но он не стал показывать свой интерес к гаражам. Сначала он прошелся по улице вдоль гаражного кооператива и убедился, что агенты неотступно следуют за ним. И только после этого свернул в