Ирина Мельникова - Агент сыскной полиции Страница 27

— Самое главное, следи, чтобы взгляд подолгу не задерживался ни на чем. И когда присматриваешь за кем, тоже старайся не смотреть ему в глаза.

Если человек настороже, сразу поймет, что дело здесь не чисто. Это на барышень можно заглядываться, сколько душа пожелает. Им подобное внимание очень даже нравится. — Иван внимательно посмотрел на него. — Только, Алексей, запомни, если хочешь продвинуться по службе, забудь про мирское. Барышни, приятели, крепкие напитки, развлечения — первейшие препятствия в служебной карьере… — Вавилов сплюнул на землю и вытер рот рукавом рубахи. — Замечай, как ведут себя люди разных сословий, чтоб при нужде изображать их по возможности достоверно. Учись не привлекать к себе внимания одеждой, голосом, манерами.

Забудь, что грамотный, если одет в лапти и сермягу, не останавливайся взглядом на афишах и объявлениях…

Понял?

— Понял, — кивнул Алексей, — ты мне так подробно все объясняешь, словно в гимназии.

— Ничего, — усмехнулся Вавилов, — еще благодарить будешь за эту гимназию. Я вот собственным затылком, а чаще всего мордой эту науку постигал, и ничего, мозоль набил на лбу, но научился кое-чему. Эй ты, — заорал он вдруг на мужика с целой кипой рубах на плече, — куда под ноги прешь!

Мужик растерянно посмотрел на них и уступил дорогу.

— Сейчас мы изображаем двух пьяненьких, наглых приказчиков. Но не переборщи. Если сильно начнем шуметь или кого-то из приличных прохожих ненароком обидим, городовой непременно привяжется. Тогда одно из двух: или в участок с ним идти — или карточку показывать. Ясно, что наблюдение будет сорвано. Так что играй, да знай меру. — Иван с интересом посмотрел на Алексея. — Ну что, придумал, кого будешь изображать, чтобы вести длительное наблюдение из укрытия?

— Пожалуй, лучше всего извозчика. Они часто пассажиров дожидаются у подъездов.

— Хорошо, а как швейцару или дворнику объяснишь, кого ждешь? Или пассажиры будут умолять довезти? Как ты им откажешь?

— Ну, скажу, к примеру, что жду врача, который осматривает пациента…

— Вполне прилично рассуждаешь, — Вавилов искоса посмотрел на него, — сдается мне иногда, что не впервой ты подобные вещи слышишь, что-то слишком быстро ответы на все находишь.

Алексей рассмеялся:

— Следопыт, Зверобой… Слышал про подобных «сыщиков»? Так что я по книжкам учился… Разгадывать не всегда получалось, но кое-что пригодилось.

Прерий, правда, у нас не замечается, индейцев и в помине нет, пришлось вот на жуликах да бандитах практиковаться…

— Про прерии ты зря, — вздохнул Вавилов, — у нас тут почище прерий и африканских джунглей будет. Тайга — это тебе не фунт изюму. В прошлом году шайку разбойников брали на Демьяновских ключах.

Две недели по тайге за ними на лошадях гонялись. Так не поверишь, в накомарниках были, а морду и руки мошка все равно в кровь изъела.

— Я вот думаю, нищим можно еще притвориться… — Алексей вопросительно посмотрел на Вавилова.

— Смотря где и в каком месте. На кладбище, у церкви — не пройдет! Там все друг друга знают, новенького или заподозрят, или взашей выгонят. По улицам слоняться запрещено, живо в участок заберут. Остается базар или пристань, там среди грузчиков поработать можно…

— Иван, — Алексей посмотрел на него, — а ты вот больше в пьяницу чиновника любишь переодеваться или в приказчика, почему?

— А так удобнее по кабакам да трактирам работать. Давай присядем! — кивнул он на скамейку в небольшом сквере.

Они присели. Иван, прищурившись, окинул взглядом сквер и тут же обратил внимание на молоденькую служанку с огромным персидским котом на руках.

— Смотри-ка, брат, что за ножки! За такие ножки дал бы куль картошки! — произнес он нараспев и переключился на служанку:

— Барышня, а барышня, скажите бога ради, почему ж вы такая красивая, а ноги имеете разные?

Девушка остановилась и с недоумением посмотрела на него.

Вавилов не унимался:

— Ноги, говорю, почему разные? Одна левая, а другая правая?

Девушка покраснела и отвернулась. Расхохотавшись, Иван продолжал пытать растерявшуюся служанку:

— Это что ж за зверюга у вас на руках, красавица?

То ли мопс лохматый, то ли обезьяна какая?

— Сами вы зверюга, — обиделась та, — это Маркиз, нашей барыни любимый кот. Почитай две тыщи стоит.

Вавилов хмыкнул и поманил девушку к себе пальцем.

— Давно из деревни?

— Не-а, — простодушно отозвалась та. — Месяца еще не прошло…

— Смотри, ежели кому еще раз откроешь, как кота зовут и сколько он стоит, да добавишь, что он любимый кот твоей барыни, места через два дня лишишься, поняла, голубушка?

— Поняла-а, — протянула озадаченно служанка и тут же спохватилась:

— И с чего бы я его лишилась?

— A с того, милая, что не с кем тебе гулять будет.

Сопрут твоего кошака, как пить дать сопрут!

Служанка, слегка приоткрыв рот, некоторое время смотрела на Вавилова, потом с опаской произнесла:

— А вы откуда про все знаете?

— Да откуда ж мне не знать? — Вавилов усмехнулся и поднялся на ноги. Склонился к служанке и прошептал едва слышно:

— Как же мне не знать, милая, если я и есть главный кошачий вор! — Он подмигнул совсем растерявшейся девушке и быстрым шагом направился из сквера к фонтану, у которого толпились извозчики, поившие своих лошадей. Алексей последовал за ним. Но не выдержал, оглянулся и увидел только спину удиравшей без оглядки служанки с толстым котом под мышкой.

На стоянке извозчиков они купили по кульку семечек и направились проходными дворами на Баджейскую улицу, где располагалась основная часть трактиров и два ресторана — «Райская поляна» и «Бела-Вю». В них подавали европейские блюда, в отличие от трактиров, где по-прежнему потчевали по-русски — сытно и обильно.

— Вот ты, Алексей, скажи, что самое важное в нашей работе, помимо маскировки? — спросил Вавилов и сам же ответил:

— А это, брат, «география». Город ты обязан изучить как свои пять пальцев. Все проходные дворы, как «Отче наш», должен знать! Все пожарные лестницы, черные ходы, люки сточные, выгребные ямы, даже сортиры уличные. У меня, да и не только у меня, полно случаев было, когда воры или разбойники от нас через очко в клозете ускользали, или через люки в мостовой, один даже в выгребную яму с головой нырнул, чтобы от погони уйти. Вытащить-то мы его вытащили, но вони потом на все сыскное было, упаси господь! — Он поморщился. — Но даже это не самое сложное.

Сложнее всего с людьми работать, тем более с теми, кого человеком назвать язык не поворачивается. Сам посуди, у меня, как старшего агента, в подчинении обычно десять-двенадцать младших агентов работает, для встречи с ними две-три явочные квартиры в разных концах города использую, а у каждого младшего агента имеется еще по десять-пятнадцать доверенных лиц, это уж из числа тех, кого он сам вербует и о которых только он знает, и никто другой. К тому же на твоем участке на тебя и извозчики должны пахать, и швейцары, и дворники, и акушерки, и провизоры в аптеке… Но учти, ни в коем случае не ввязывайся ни в какие склоки, ни в какую мелочевку. Старайся уклоняться от тех происшествий, в которых ты так или иначе мог бы фигурировать как гласное лицо: понятым или свидетелем…

Они вышли на базарную площадь, и Иван сразу подобрался и приказал Алексею:

— Отстань от меня на несколько шагов, но так, чтобы все видеть и слышать, а потом подробно доложишь, что успел заметить!

Бросая в рот семечки и сплевывая шелуху особым способом, чтобы она не налипала на губе, Вавилов шел по базару степенно и важно, словно не замечая, что толпа перед ним расступается, а кое-кто спешит и скрыться от греха подальше.

Вот подбежал к нему плюгавый малый и что-то быстро проговорил. Вавилов замедлил шаг и пробормотал догнавшему его Алексею:

— Плотва опять объявился. Обратник с каторги.

Говорят, проигрался, сейчас по злому работает. Вместе с марухой своей Варькой. — Он всмотрелся в высокую женщину в пестром платке и едва слышно присвистнул. — Да вон же они. Рядом со старьевщиком крутятся… Ухват… Так-с!.. Корявый… Цапля… Варька мосластая и сам Плотва… Шуруют, вон гляди…

Алексей издали наблюдал, как женщина быстро посмотрела в их сторону, что-то сказала своему партнеру — мужику в поддевке и с козлиной бородкой, и они стали, быстро работая локтями, выбираться из толпы.

Остальные ширмачи, видно, подчинившись условному знаку, мгновенно исчезли среди массы торговцев и продавцов.

Вавилов прибавил шагу, ввинтился в толпу и моментально нагнал парочку.

Алексей увидел, как забегали глаза у Плотвы.

— Ей-богу, ничего не успел взять… Вчера до кишок раздели… Проигрался в пух и прах на мельнице у Ахмета — татарина…

— Что ж ты к нему подался? Беспалый вон шесть взял у Утюга на катране.

— Да и сам не знаю! Волосы теперя на себе рву…

Окромя меня, еще Стрелка взяли на четыре куска…

— Стрелка? — поразился Вавилов. — Я ж его самолично по этапу отправил еще в октябре.