Марина Крамер - Черная вдова, или Ученица Аль Капоне Страница 27

К жизни вернул перезвон мобильного. Пришлось взять трубку:

– Алло!

– Это ты, что ли, Коваль? А я – Сеня Лодочник! – хрипло заголосила трубка. – Слушай сюда, сучка, если ты и твой выживший из ума старый козел не прекратите лезть на мою землю, то его я просто похороню. А тебя мои пацаны поставят раком и наизнанку вывернут, тварь! Усекла?!

– Пошел ты на хрен! – заорала она в ответ. – Это наша земля, и ты знаешь это не хуже моего!

– Ну, короче, ты поняла… – Дальше он добавил нечто такое семиэтажное, что у Марины лицо стало пунцовым. – Готовься и не забудь заупокойную заказать!

В ухо ударили гудки отбоя. Вот оно, началось! Коваль набрала номер Мастифа и, когда он ответил, осевшим голосом выдала:

– Мне сейчас звонил Лодочник! Можешь считать, что мы уже покойники!

– Не устраивай истерику! – приказал он. – Звони Малышу!

– Я не стану делать этого, не хочу ввязывать его в наши разборки!

– Дура, если он не вступится, ты сдохнешь, даже не успев моргнуть глазом! – рявкнул Мастиф.

– Так, а теперь меня слушай! – перебила она. – Сама разберусь, а ты не лезь больше. Все, что мог, ты уже сделал. Теперь сиди и жди, чем закончится твоя афера. И не вздумай мне помешать!

Коваль швырнула мобильный о мраморный пол так, что он разлетелся вдребезги:

– Все, блин, я покажу вам всем, что такое Коваль, если ее разозлить! Волк! – заорала она. – Розана ко мне, живо! Усильте охрану, в город по одному не соваться, мне нужна еще машина сопровождения!

Ошалевший от крика Волк побежал звонить Розану, которого Марина, по совету Олега, сумела перетянуть на свою сторону. Касьян пошел к охранникам, а сама Коваль, тяпнув для храбрости коньячку, села в гостиной и стала ждать. Минут через сорок ворвался Розан весь в мыле:

– Что случилось?

– Розан, на меня наехал Лодочник, делим участок на набережной.

– Вот старый пень, все-таки решился обратно вернуть! – выматерившись, произнес он. – Ведь как предупреждали его: мол, не тронь чужое, не паши Сенин огород, так нет же, и вас еще подставил!

– Это лирика! – отсекла Коваль. – Короче, пока не перебили нас, давай перебьем их!

Розан тихо присвистнул:

– Ну, ни фига себе! Их раза в три больше, как вы себе это представляете?

– Я что, поинтересовалась количеством, счетовод хренов? – зло спросила Марина, сверкнув глазами. – Я же ясно сказала – нужно успеть первыми.

– Это же беспредел, Марина Викторовна, – почесал покрасневшую от волнения лысину Розан.

– Да. Но выхода у нас нет.

– Вы похожи сейчас на Черепа, когда ему было лет двадцать пять, – тихо сказал он. – Тот тоже берегов не видел, когда ему было что-то нужно…

– А кто, по-твоему, меня научил? – вздохнула Марина, в который раз с грустью вспомнив погибшего Олега. – Прошу тебя, сделай, как я сказала, иначе…

– Да понял я, Марина Викторовна!

Когда Розан вышел, Коваль уже не сомневалась, что все будет сделано – его пацанов хлебом не корми, дай только голову кому-нибудь оторвать.

На поясе у вошедшего в гостиную Касьяна задребезжал мобильный:

– Да! Что?!…твою мать! – заорал он и повернулся к хозяйке: – Марина Викторовна, горит «Бубновый туз», охрану перестреляли!

Это было большое казино в центре, приносившее хороший стабильный доход, там всегда толклось много народа.

– Поехали! – решительно приказала Коваль, хватая куртку и темные очки.

На трех машинах они понеслись в город, превышая скорость раза в два.

– Черт, не успела я начать, Сеня подсуетился раньше, но, может, так и лучше… – бормотала Коваль, сидя на заднем сиденье и не выпуская из пальцев сигарету.

К их приезду казино выгорело полностью.

– Менты, Марина Викторовна, – предостерег Касьян.

– Уже вижу, – отозвалась она, надевая очки. – Валим, пока не заметили, не хочу объясняться.

Дома она напилась так, что к утру совсем перестала соображать. Когда Касьян принес новость о нападении на ночной клуб «Фазан», Коваль даже не сразу вспомнила, где это. Позвав на помощь Волка, Касьян сунул хозяйку под холодный душ, а потом долго пичкал антипохмельными порошками, пытаясь привести в сознание и хотя бы частично вернуть рассудок. Протрезвев, она села в каминной с сигаретой и чашкой кофе, велев Касьяну излагать.

– Разнесли все, на хрен! Погибли пацаны из бригады Кабана, и он сам – тоже.

– Много? – спросила Марина глухо.

– Шестеро.

– Черт…

В течение трех следующих недель погибло еще двадцать три человека, взлетел на воздух самый большой ночной клуб, сгорело еще одно казино. Но и Коваль в долгу не осталась – Сеня потерял почти половину своих бойцов, да и его любимый прогулочный катер лег на дно в пяти километрах от города, жаль только, что без хозяина. Ее бригада брала не числом, а умением и «отмороженностью»… Пресса и телевидение вопили о новой волне беспредела, обвиняя в этом кого угодно, кроме Коваль с Сеней. Менты тоже не беспокоили. Сеня позвонил как-то, раздобыв новый номер ее мобильного:

– Что, сучка, страшно? Играет очко?

– Свое побереги! – нахально посоветовала она. – Ты еще пожалеешь, что со мной связался.

Он заржал, нимало не напуганный этой угрозой:

– Ты на кого тявкнула сейчас, мочалка? Погоди, доберусь – пополам порву, будешь самой дешевой девке завидовать!

– Отвали, импотент! – фыркнула Коваль, бросая трубку.

Этим же вечером, когда Марина возвращалась из города, кто-то шмальнул из «мухи» в идущий впереди джип ее охраны. Саня едва успел свернуть с дороги, дернув «мерин» так, что Коваль, вылетев между сидений, разбила лоб о приборную доску. Кровь заливала ее лицо, перепуганный Волк пытался приложить ко лбу платок, а Касьян орал с первого сиденья:

– Что ж ты, бля, не пристегнул ее?!

– Заткнитесь все! – рявкнула Марина, сама закрывая куском ваты из аптечки рваную рану на лбу. – Что с машиной охраны, видит кто-нибудь?

– Горит, на фиг! Там все кончено, жарятся пацаны, – сказал Касьян, вытирая лицо. – Вам в больницу надо, Марина Викторовна.

– В город нельзя. Гони в Раздольный, Саня, там медчасть есть, я в ней работала, еще когда в институте училась.

В поселке Раздольном они сильно нашумели, ворвавшись в деревянный барак фельдшерско-акушерского пункта. Обалдевший молодой парень-фельдшер, глядя на Маринино залитое кровью лицо и некогда белое пальто, а также оценив пистолеты и зверские морды телохранителей, согласился зашить рану.

– Смотри – будет неровно, тебе сделаем такой же! – пообещал Касьян, усаживаясь в углу перевязочной.

– Я… постараюсь… – пробормотал фельдшер.

– Не стараться надо, дружбан, надо сделать! Моя хозяйка – женщина красивая, сам посмотри, нельзя ей лицо уродовать! – внушал телохранитель, поигрывая пистолетом.

– Засохни! – велела Коваль, сбрасывая пальто прямо на пол и ложась на операционный стол. – Много он нашьет трясущимися руками!

…Через час они ехали домой. Лоб Марины украшала повязка, уже слегка пропитавшаяся кровью, голова кружилась, подступала тошнота. «Сотрясение», – подумала она, отключаясь.

Пролежав в отключке всю ночь и перепугав Мастифа так, что у него произошел сердечный приступ, Коваль пришла в себя. Лоб болел невыносимо, повязка присохла. Марина меняла ее сама, шипя и извиваясь от боли, попытавшись хоть как-то уменьшить свои страдания стаканом текилы. Увлекательный процесс был прерван телефонным звонком.

– Привет, любимая, – услышала она в трубке голос, от которого сердце забилось чаще. – Узнала?

– Узнала. Чего ты хочешь, Малыш?

– Тебя. Меня не было три недели, я соскучился.

Понятно, значит, парень еще не в курсе последних событий. Что ж, его ждет бо-о-льшой сюрприз.

– Со мной стало опасно встречаться с некоторых пор, – усмехнулась Марина, трогая свежую повязку. – Мне вот-вот башку отстрелят.

– Что? – не понял Малыш. – Ты пьяная, что ли?

– Если бы! Позвони своему приятелю Сене, он тебе все в красках расскажет.

– Я пропустил что-то?

– Да ты по городу прокатись! – посоветовала Коваль, падая в кресло у камина. – Я лишилась нескольких своих точек, потеряла кучу людей, а вчера джип моей охраны взлетел на воздух прямо перед моим «мерином». Как тебе сюжет?

– Ненормальная! – заорал Малыш. – Ты все же ввязалась в разборки Сени и Мастифа! Ведь я же предупреждал тебя!

– А у меня был выбор? – заорала она в ответ. – Я связана с Мастифом, его разборки – мои разборки!

– Не ори! – велел он. – Сама-то как?

– Я живучая, как кошка. Только лоб вот зашили, теперь шрам останется.

– Я еду к тебе!

– Нет! – завопила Марина, но было уже поздно, он бросил трубку.

Меньше всего на свете сейчас ей нужен был Егор Малышев. Она не хотела, чтобы он видел ее такой, с зашитым лбом, с синяками вокруг ввалившихся глаз. Она вообще была не готова встречаться с ним, что-либо объяснять.

– Касьян! – закричала Коваль, и в дверях тотчас возник телохранитель. – На сегодня вы с Волком свободны. Ко мне приедет Малыш, размести его охрану и убери машины так, чтобы внимания не привлекали.